За столом сидит мужчина. Небритый, в спортивных штанах. Пьет кофе, курит сигарету. Входит женщина в шелковом пеньюаре. В руке маленькая баночка. Садится за стол, взглядывает на мужчину. Открывает баночку, берет немного крема и намазывает его на руку. Повторяет то же самое с другой рукой.
     Мужчина за всем этим внимательно наблюдает. Он берет баночку в руки, пытается прочесть название. «Ши… сы… Черт, что за ужасный запах». Почти бросает крем на стол.
     - Идиот, знаешь, сколько она стоит!
     - Нет, и не имею ни малейшего желания знать.
     - Ну и зря. Мог бы поинтересоваться, ради приличия, хотя бы для того, чтобы знать сколько я на тебя трачу.
     - Да, но мне подобная хреновина не нужна, это вы у нас, мадам, вечно обмазываетесь с ног до головы и обливаетесь духами, как будто месяц не мылись.
     Женщина удивленно на него смотрит.
     - Что? Это говоришь мне ты?
     - Да. Мне осточертели все твои кремики-фигемики. У тебя духов столько, что любому алкашу до конца жизни хватит.
     - Особенно таким, как твои дружки.
     - Дамочка, полегче… Мои друзья профессионалы в своем деле.
     - Да, профессиональные слесари. Здравствуйте, починю вам унитаз на высшем уровне! Тебе самому не смешно?
     - Так ты надо мной смеешься?
     - Я не смеюсь, это ты затеял весь этот разговор. По-моему, тебе неплохо живется.
     - Да, живу… Нет, черт возьми. - Мужчина встает со стула, начинает ходить по комнате, постоянно поглядывая на входную дверь. - Это не жизнь. Я устал быть у тебя на побегушках, шляться по кабакам…
     - По чему? Как тогда назвать ту забегаловку, где ты ошивался, когда я подобрала тебя, вонючего и грязного алкаша....
     - Давай, давай, унижай меня. Я ничто. Игрушка в твоих руках. Ты имеешь право - одела меня, обула, накормила… Но что ты мне сказал тогда? Одна ночь, а я тут уже полгода торчу.
     - Говоришь так, словно я тебя взаперти держу. Ты же ходишь на работу, хотя это так глупо. Твоих денег мне даже на помаду не хватит.
     - Да ты хоть раз позволила мне купить эту чертову помаду? Тебе доставляет удовольствие унижать меня. Такая важная птица. Достаешь свои деньги, как будто благотворительный ужин устраиваешь, а я сижу весь дерьмом облитый.
     - С меня достаточно, давай, проваливай к чертовой бабушке. Иди к своей Клаве.
     - Ирина ее зовут.
     - Да хоть Фекла… Давай, проваливай. - Она толкает его к двери, но мужчина отпирается. Женщина разворачивается, идет к стулу, где лежит его куртка. Берет в руки, бросает ему в лицо. – Не забудь по пути в какую-нибудь лужу свалиться, а то она тебя не узнает, а лучше дня два по подворотням пошатайся, чтоб уж совсем…
     - ДУРА!
     - Первый комплимент.
     - СТЕРВА!
     - О, уже второй… Быстро исправляешься! Еще что-нибудь?
     - Самовлюбленная су… су…
     - Ну? Что, забыл?
     Он садится на стул. Обхватывает голову руками. Поднимает на нее свои глаза, смотрит.
     - Зачем ты мучаешь меня? Отпусти, прошу.
     - Тебя никто не держит.
     Он встает, опускается на колени, подползает к ней, обнимает за ноги, гладит одной рукой бедра.
     - Ты меня держишь, как я уйду?
     - Как? Встань, забери свои вонючие сигареты и проваливай к этой Матрешке.
     Мужчина резко встает.
     - Ире…
     -Женские имена не запоминаю.
     - Вот это ты верно сказала. Ты же ненавидишь женщин!
     - А с чего мне их любить? Что, решил поразмышлять о том, почему я баб не люблю?
     - Ага… Хотя… А мужчин… Нет, мужчин ты точно любишь. А всех их помнишь?
     - Почти.
     - И сколько у тебя их было?
     - Таких, как ты, или вообще?
     - А что, уже были и такие?
     - Целая коллекция.
     - А вообще?
     - Тебе весь список или по пунктам: дипломаты, юристы, врачи, юные студенты?
     - Хотя бы приблизительный?
     - Не помню.
     - Как звали твоего первого мужчину?
     - Ты бы еще спросил, как звали первого Деда Мороза, который меня поздравлял в 5 лет!
     - Ты всегда такая?
     - А ты не замечал?
     - Нет…
     - Да ты вообще, вообще ничего не замечаешь. Странно, я думала, между нами что-то есть. Но ты даже не уважаешь меня. Что я такого сделала? Я дала тебе все, что у меня было, а взамен попросила одного. - Мужчина смеется.
     - Смеешься над моими чувствами?
     - Какие чувства? Неужели мадам влюблены?
     - А что, не веришь? За один твой взгляд, улыбку, я готова отдать все, что есть, за твои поцелуи, ласки. Но у меня такое ощущение, что тебе это противно. Ты как будто через силу спишь со мной. Разве я так тебе безразлична? Что же тогда держит?
     Она смотрит на него. Он берет в руки баночку с кремом. Смотрит на нее и кидает ей. Она не ловит, баночка разбивается. Женщина разворачивается и идет к спальне.
     - Аня…
     Она оборачивается. Мужчина садится на корточки рядом с тем местом, где разбит крем, смотрит на осколки.
     - Прости. Но я действительно так не могу. Не могу лгать тебе и себе. Я в эти полгода стал каким-то мерзавцем, жалким альфонсом.
     - И что? Тебе же нравится.
     - Дай мне сказать. Я не знаю, что меня с тобой держит. Деньги… Сорок лет я жил без денег. А тут ты, вся такая шикарная. Кто я рядом с тобой? Марионетка, клоун, игрушка из секонд-хенда… Зачем тебе это нужно, не понимаю? Мы всегда выясняем отношения. Я постоянно готов уйти и не могу этого сделать. Жду, когда ты меня прогонишь. Почему? Почему ты этого не делаешь?
     - Я… я люблю тебя. Ты нужен мне. Васенька, милый… Ты лучшее, что было у меня… Мне тоже не двадцать пять…
     Он смеется.
     - Жалкий, нищий слесарь? Лучшее из худшего? Я люблю жареную картошку и водку, а ты все эти устрицы, что там еще, икру, суши, мартини…
     - Я буду готовить тебе жареную картошку, хочешь, даже на сале… и водку купим, хоть ящик.
     Вася продолжает смеяться.
     - А если я скажу, что мне нравится моя коммунальная квартира с тараканами и Ира в бигудях по утрам и в засаленном халате? Что ты сделаешь? Продашь дом? Ты же не сможешь, не сможешь…
     Аня смотрит на него. Указывает рукой на дверь.
     - Иди. - Начинает кричать. - Проваливай! Там ему нравится! Привык! Убирайся ко всем чертям.
     Он молчит. Встает со стула. Берет куртку, закуривает сигарету. Идет к двери. Поворачивается.
     - А они, как они уходили?
     - Считали до десяти. Если я их не звала из спальни, уходили, громко хлопнув дверью.
     - Тогда я досчитаю до тысячи.
     Смотрит на настенные часы. Семь двадцать.
     Аня уходит в спальню. Ложится на кровать. Включает телевизор. НТВ. На экране лицо Оксаны Пушкиной. «Аня родилась в простой семье. Ее отец был обыкновенным деревенским слесарем…» - слышится приторно-мягкий голос Пушкиной.
     Восемь сорок. Из коридора раздается обиженный и тихий голос Василия:
     «Аня… Аня, слышишь! Еще раз, еще раз считаю до тысячи и ухожу»…