Молите башню вражье задержать копьё.
     При чём тут боги?
     (Эсхил «Семеро против Фив»)
    
     ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
     Афродита.
     Гефест.
     Зевс.
     Гера.
     Гермес.
     Ирида – богиня радуги.
     Анхиз – пастух.
     Кайета – кормилица Энея, сына Афродиты и Анхиза.
     Клеотера и Меропа – дочери милетянина Пандара, воспитанницы Геры.
     Хор девушек, корифей хора, полненькая девушка-хоревт, музыканты, слуги, стражники.
    
     АКТ I
     ПРОЛОГ
     Обеденный зал в Золотом дворце Зевса на горе Олимп. – Клеотера и Меропа, забрав посуду, оставшуюся после дворцового завтрака, кланяются Гере и уходят. Та, кивнув им, задумчиво застывает. Появляется Зевс. Волосы взъерошены, борода всклокочена. Он в тяжёлом состоянии духа, морщится и трёт виски.
    
     ГЕРА.
     Мрачнее тучи наш «тучегонитель». (Услужливо подставляет ему трон. Зевс плюхается в него, кряхтя и ощупывая голову.)
     Не выспался, наверное…
     ЗЕВС. Уйми-ись.
     Охота вот терзать меня и мучить?
     Ещё успеешь, день весь впереди.
     ГЕРА.
     Ты выйди на дворцовую террасу
     И мутным оком небо обозри.
     Увидишь колесницу бога Солнца
     Как раз над «многомудрой» головой.
     ЗЕВС.
     Неужто полдень?!
     ГЕРА. Полдень, дорогой.
     ЗЕВС.
     Вот это храпанул так храпану-ул,
     Как будто сонным зельем опоили.
     Не ты ли так подстроила вчера,
     Чтоб нынче хворью сделать мне похмелье
     И всех гостей спровадить к чёрту вон?
     Где гости-то?!
     ГЕРА. Теперь уж на Парнасе
     И нежатся в Кастальском роднике,
     Головушки дурные охлаждая,
     Безумством изнурённые тела.
     ЗЕВС.
     Я так и знал, без пакостей твоих
     Со мной не приключилось бы такого!..
     ГЕРА.
     Какого?! Охладись, буян, опомнись!
     При чём тут я, когда ты сам напился,
     Как самый отвратительный сапожник?!
     ЗЕВС.
     Полегче, «златотронная» богиня,
     Придерживай-ка гнев-то свой, покуда
     «Сапожник» твой и впрямь не осерчал
     И по примеру братии сапожной
     Не «наследил» в сердцах-то сапогами
     На чреслах ваших гладких и холёных.
     Соскучилась по мужниным пинкам?
     По мужниным пощёчинам, по плётке?!
     Изволь, уважу, милая сестрёнка.
     Ох, виноват, язык ошибся, – жёнка.
     ГЕРА.
     Меня уже ничем не удивишь,
     Мой братец похотливый и суровый.
     Ох, виновата, – царственный супруг!
     Все гадости и мерзости, какие
     Возможны на земле и в небесах,
     Я повидала… вам благодаря.
     ЗЕВС.
     Скажи спасибо, что не повидала
     Ты гадостей подземных, ангел мой.
     ГЕРА.
     Спасибо, так приятно обнадёжил!
     Но как всегда ничуть не удивил.
     ЗЕВС.
     И не пытался.
     ГЕРА. Ясно – упредил.
     Но сам ведь первым начал придираться.
     ЗЕВС (схватив её за платье, рывком притягивает к себе).
     А ты закончишь первой. (Гера побледнела, молча буравит мужа взглядом.) Или нет?!!
     (Гера промолчала, опустила глаза; Зевс, ухмыльнувшись, разжал лапищу.)
     Продолжим завтра вечную войну,
     Что все супруги яростно ведут
     С тех пор уже, как Гея и Уран
     В экстазе брачном сладостно спряглись.
     ГЕРА (отступив на безопасное расстояние).
     Гораздо предпочтительней войны
     Семейный мир и доброе согласье,
     Доверье и взаимная любовь…
     ЗЕВС (с усмешкой).
     Иди-ка ты!.. К себе. Я сыт по горло
     Семейным нашим миром и согласьем,
     Доверьем, вулканической любовью,
     Испепелить вокруг способной всё!
     ГЕРА.
     И выгореть дотла! На пепелище
     Растут потом лишь злоба да вражда.
     ЗЕВС (нервически посмеиваясь).
     Не можешь не ввернуть своё словечко
     И молча восвояси удалиться.
     Ты – не жена, ты – тридцать три несчастья,
     Потоп, холера… заморозки… мор…
     ГЕРА.
     Придумаешь, пришлёшь за мной во двор.
     В беседке нашей буду находиться.
     ЗЕВС.
     Ступа-ай.
     ГЕРА (повернувшись к дверям). Меропа, девочки! Пора.
     (Меропа с Клеотерой вносят снедь и вино.)
     МЕРОПА (с поклоном ставит кувшин на стол).
     Да здравствует великий Зевс.
     КЛЕОТЕРА (кланяясь). Да здра…
     (Совсем перепугавшись, она торопливо ставит на стол то, что принесла, и снова кланяется.)
     ЗЕВС.
     А-а, племя воровское!
     ГЕРА. Прекрати-и.
     Перед тобой они не виноваты
     Ни в чём! (Девицам.) Спасибо, можете идти.
     ЗЕВС (грохнув ладонью об стол).
     Нет, не идти! Им следует… ползти. (Зевс наливает себе вина и с жадностью пьёт; Гера и девушки с недоумением и страхом следят за ним.)
     ЗЕВС (с отрыжкой утирая усы и бороду).
     Змеёй прополз в святилище их папик,
     Обчистил, осквернил, наглец, его
     Коварно, гнусно, подло и цинично.
     Змеёнышам положено ползти!
     Вы слышите меня, отродье змея?!
     Я вам велю ползти!! (Меропа с Клеотерой бросаются на пол и ползут к выходу.)
     ГЕРА. Ну, как, доволен?!
     ЗЕВС.
     Гремучим гадам следует шипеть! (Сёстры с усердием зашипели.)
     Руками не грести, не крокодилы!
     Они хоть тоже гады, но не прут
     Псов золотых из зевсовых святилищ. (Опять наливает себе вина.)
     Лядвеями виляйте больше!.. Класс!
     Совсем другое дело! (Пьёт.)
     ГЕРА. Прекрати!
     ЗЕВС (показывает ей фигу).
     На, выкуси.
     ГЕРА (девушкам). А ну, вставайте быстро!
     Вставайте же!
     ЗЕВС. Лежать!
     ГЕРА. Бегите прочь!
     Бегите же, сказала, и не бойтесь! (Подталкивает их в спины к выходу, и те убегают.)
     ЗЕВС (громогласно хохоча).
     Негодницы, назад! Испепелю!!
     ГЕРА.
     Эх ты, палач, мучитель, издеватель,
     Когда же злобный, мстительный твой нрав
     Пресытится смертями и злодейством?
     Что, крови их родителей всё мало,
     По горло жажду мщенья утолить?!
     ЗЕВС.
     Накал-то поубавь в очах немного,
     А то, боюсь, мне бороду спалишь!
     Брось хмуриться, сурово морщить лобик,
     Морщины старят даже вечно юных.
     Сирот твоих, не бойся, я не трону.
     Коль любы так, пускай живут… пока.
     Иди себе в беседку, отдыхай. (Гера направилась к выходу.)
     И Ганимеда, сделай милость, кликни!
     Вина пусть принесёт того, покрепче,
     Что в дар привёз с собой мне Дионис.
     ГЕРА.
     Его вчера вы выпили до капли
     На мерзком, непотребном карнавале,
     Который ваш с Семелой сын-гуляка
     С ватагой на ночь глядя учинил.
     А Ганимед ушёл со всеми утром.
     ЗЕВС.
     Кто отпустил?!
     ГЕРА. Ты сам и отпустил.
     Забыл, как повелел ему вчера
     Тоску унять в компании менад,
     Одной рукой менаду обнимая,
     Другою – уминая… парню зад?
     ЗЕВС.
     Ни слова больше! Сплюнь и позабудь.
     ГЕРА.
     Я сплюну, милый, много раз плевалась.
     Но ведь слюною брызжет и молва.
     ЗЕВС.
     Уже болтают?
     ГЕРА. Ну а ты как думал?
     Бессовестный, ведь он праправнук твой…
     ЗЕВС.
     Не зли меня.
     ГЕРА. Ушла. (Направилась к выходу.)
     ЗЕВС. А ну, постой!
     Пришли тогда назад сирот-сестрёнок.
     Да не волнуйся, только прислужить!
     Клянусь, и пальцем ни одну не трону.
     ГЕРА.
     О сёстрах, «братец», можешь позабыть,
     Отправлю их сегодня же в Милет.
     Лебёдушек пора уж отпустить.
     На родину! Им в клетке золотой
     Небезопасно стало.
     ЗЕВС. Пёс с тобой.
     Поди-ка прочь.
     ГЕРА. Ушла! (Уходит.)
     ЗЕВС. Ну и прекрасно! (Наливает вино, пьёт, закусывает.)
     Как любят лицемерки эти – жёны
     Перед мужьями святость показать,
     В обличии страдальческом представ,
     Нас в грязь втоптать и вывалять в грехах
     И преисполнясь благостью отчалить,
     Считая нас мерзавцами, скотами,
     Забыв былые гадости свои,
     Враньё, измены…Даже злодеянья!
     Жалеет вон пандаровых сирот,
     А сына, уродившегося слабым
     И некрасивым, с ножками хромыми,
     Как гадкого щенка, в порыве гнева
     Швырнула в море с кручи олимпийской,
     О состраданье, жалости забыв!
     По счастью Эвринома и Фетида
     Гефеста и спасли и воспитали.
     А стерва им «спасибо!» не сказала,
     Зато теперь чуть что, к нему бежит,
     Ища защиты, помощи, заботы!
     А где, спросить, у праведной дремал
     Инстинкт её хвалёный материнский,
     Когда в припадке бешенства Геракл,
     От порчи подлой бабы обезумев,
     Детей родных, Мегарою рождённых,
     За ножки взяв, головками бил оземь?!
     Всё видела, всё слышала мерзавка,
     Как женщина молила о пощаде
     И как визжали в ужасе малютки,
     Когда их сумасшедший убивал.
     Не содрогнулась, не предотвратила.
     Позволила злодейству совершиться,
     Прекрасно сознавая, что Геракл
     И мать его красавица Алкмена
     Ни капли не повинны в той проказе,
     Что я в обличье глупом муженька
     Амфитриона-рохли учинил.
     Но к радости и удовлетворенью
     Алкмена родила, супруг в восторге,
     Папашей став великого Геракла,
     А мне-то как приятно сознавать,
     Что пакость обернулась добрым делом.
     Кто спорит, этот грех на мне-е… И всё же…
     Сомнительно, чтоб умница Алкмена
     Могла не заподозрить той подмены,
     Ведь муж её сложением и ростом,
     И как мужик пожиже Зевса будет.
     Наверняка смекнула. Ах, плутовка!
     Царя богов сумела провести!
     Ну, женщины, хитрющие созданья,
     Всегда сумеют нас, ослов, надуть,
     А нам внушить, что мы их обманули.
     Все бабы от лукавого лукавы! (Смеясь, выпил, заел грибочком.)
     О, промыслитель Зевс, где был твой разум,
     Когда ты лез к сестре своей родной,
     Эгоистичной, мстительной, спесивой,
     К тому же старшей ровно на три века?.. (Допивает остатки вина из чаши.)
     У молодых известно, где теснятся
     И логика и разум – между ног! (Ржёт как жеребец.)
    
     ЭПИСОДИЙ 1
     Входит Ирида.
    
     ИРИДА.
     Приветствую тебя, Зевс «многомудрый»,
     И смертных, и бессмертных повелитель,
     Туч «воздыматель», маршал «громоносный»
     И «всевершитель» гордый Кронион! (Застывает в реверансе.)
     ЗЕВС.
     Привет богине радуги и лести,
     И всех сорок пронырливых, горластых,
     Что все на свете вести, бабьи сплетни
     Нам на хвостах несут своих цветастых!
     Что принесла ты нынче на хвосте?
     ИРИДА.
     Твой Дионис с компанией своей
     Резвится на Парнасе.
     ЗЕВС. Знаю. Дальше.
     ИРИДА.
     К компании примкнул и Ганимед.
     ЗЕВС.
     Примкнул и слава богу! Я велел
     Развеяться слегка и покутить.
     ИРИДА.
     Святое дело!
     ЗЕВС. Ты не увлекайся,
     А делом занимайся!.. Продолжай.
     ИРИДА.
     Жена твоя пандаровых сирот
     В дорогу собирает…
     ЗЕВС. Тоже знаю.
     ИРИДА.
     А знаешь, что огромную поклажу
     Приданого им щедро выделяет?!
     Каменья, злато-серебро, меха,
     Китайский шелк, индийскую парчу…
     ЗЕВС.
     Я опись больше слушать не хочу!
     Повеселей бы сказку, позабавней,
     А то уж, право слово, заскучал.
     ИРИДА.
     Курьёзный бой: кабанчик – Артемида!
     ЗЕВС.
     Курьёзный, говоришь? Ну что ж, давай.
     ИРИДА.
     Так вот…
     ЗЕВС. Постой-ка! Может, ты присядешь?
     ИРИДА.
     Всё думала, предложишь или нет.
     ЗЕВС.
     Я похмелился, пьяненький немного,
     Прощеньеца за промах свой прошу.
     Садись поближе! (Ирида садится за стол.) Чарочку не примешь?
     ИРИДА.
     Как не принять, всё в горле пересохло,
     Пока гонялась в поисках курьёзов.
     ЗЕВС (налив вина в свою чашу, подаёт ей).
     Тогда немедля жажду утоли!
     ИРИДА (с жадностью выпив чашу до дна).
     Винцо отменное!
     ЗЕВС. Не хочешь повторить?
     ИРИДА.
     Мне так неловко… Впрочем, повторю!
     От жажды вся душонка запеклась.
     ЗЕВС (наполнив чашу доверху).
     Да пей, не церемонься, не в гостях.
     А голодна – вот окорок, грибочки,
     Вот яблоки из сада Гесперид.
     Амброзия!.. Прости, застыла вся.
     ИРИДА.
     Благодарю, но… выпью я сначала.
     ЗЕВС.
     Ну-ну.
     ИРИДА (снова выпив всё до донышка). Какое славное вино!
     Да славится хозяин его славный,
     Преславная хозяюшка его!..
     ЗЕВС.
     Поешь-ка, славословная, пока не захмелела,
     А то с винца-то славного все вести переврёшь.
     ИРИДА.
     Уж в голову ударило, признаться откровенно!
     Поесть необходимо мне, ты мудро говоришь.
     Скоромное, чтоб талия не портилась, не буду.
     Пожалуйста, амброзию, поближе пододвинь,
     Я, грешница, амброзию до страсти обожаю!
     ЗЕВС (пододвинув ей горшочек и лепёшки).
     Бери тогда лепёшечки в амброзию макать,
     Она, поди, с утра стоит, как патока застыла.
     ИРИДА.
     Спасибо. (Макнув лепёшку, убеждается, что амброзия сильно
     загустела.) Вот те здравствуйте, придётся ведь лизать.
     (Обмакнув палец, с наслаждением его облизывает.)
     У-у, сладость несравнимая! Ни с фруктами, ни с мёдом,
     Ни с тортом, ни с мороженым и даже ни с вином!
     ЗЕВС.
     Лижи давай, не сравнивай, чай для тебя уж Зевс-то
     Достанет всё, что хочешь… гм, чтоб сладко полизать!
     ИРИДА (оглядевшись по сторонам, укоризненно качает головой).
     Всё шуточки тебе аристофановы… (Зевс взрывается от хохота.)
    
     ЭПИСОДИЙ 2
     В зал впорхнула Афродита.
    
     АФРОДИТА.
     На зависть весел мой король Олимпа,
     Жестокосердный бог и государь
     Богов, людей, титанов и кентавров.
     Привет. (Целует его в щёку.) Опять в загул пустился ты?
    
     ЗЕВС.
     Целую ручки деве красоты,
     Прекраснейшей из всех земных красоток,
     Первейшей из прекраснейших богинь! (Целует ей руки, потом – в обе щечки и в лобик.)
     АФРОДИТА.
     В веселье ваше вторглась я некстати? (Кланяется Ириде, та – ей в ответ.)
     ЗЕВС.
     И вовремя и кстати, мой малыш!
     Но вот серьёзна очень уж некстати.
     Садись скорей сюда! (Усаживает к себе на колено.) Не голодна?!
     АФРОДИТА.
     Обедала и чаю напилась…
     ЗЕВС.
     Так значит слушать новости пора.
     Повеселимся?!
     АФРОДИТА. Я пришла по делу.
     ЗЕВС.
     Проси, что хочешь, с радостью исполню!
     Дела девичьи махом разгребу!
     АФРОДИТА.
     Ты пьян, mon cher, проспишься и не вспомнишь,
     Сошлёшься на безумие хмельное.
     ЗЕВС.
     Чего болтаешь, дочка, мне такое,
     Как будто Зевс никчёмный алкоголик?!
     Ты где и с кем толкуешь, оглянись.
     (Взяв её за подбородок, медленно поворачивает лицом к себе.)
     В ком усомнилась, девочка моя? (Чмокнул её в носик.)
     Всё, что по силам Зевсу-громовержцу,
     Всё сделаю, что только ни попросишь,
     Отдам, что только душенька захочет.
     Клянусь тебе! (Гладит её по головке.) Ну, ты чего молчишь?
     АФРОДИТА.
     Не говори как с маленькой ей-богу,
     И «дочкой» не зови по-стариковски.
     В устах крутого видного мужчины,
     Что не пропустит мимо ни одной
     И мало-мальски юбки симпатичной,
     Такое обращение – насмешка,
     Издёвка, униженье для меня,
     Давным-давно успевшей повзрослеть.
     Годишься мне по возрасту в отцы,
     Но всё же – не отец, увы, прости.
     ЗЕВС.
     Ты, девочка, росла ведь без отца,
     Доверить Зевсу эту роль не хочешь?
     Клянусь, я как увидел у Дионы
     Богинечку малышку-златовласку
     Впервые – минул год тогда тебе,
     Так сразу полюбил… как дочь родную!
     АФРОДИТА.
     Поверь, и мне, когда ты временами
     К нам заезжал с подарками гостить,
     Играл со мной, рассказывал легенды,
     Ласкал и обнимал, и даже шлёпал,
     Ужасный Зевс казался очень близким,
     Воспринимался… «как» родной отец.
     Все дети – фантазёры, чудаки –
     Объятия готовы распахнуть
     Любому с добрым взглядом молодцу,
     Коль нет отца. Тоскуют по отцу.
     Нет матери – все помыслы о ней.
     Без матери ребёнок обречён
     На муки, одиночество и боль,
     И, даже если выживет, на гибель
     В нём доброты и совести и чести.
     И мне, рождённой пеною морской,
     Родителей лишённой волей рока,
     Не удалось бы выжить без любви
     И без заботы ласковой Дионы.
     Она мне стала матерью родной,
     А я ей – дочкой… и без оговорок.
     ЗЕВС (подмигнув Ириде).
     Чудесная история, скажи,
     Из пены народившейся девчушки,
     «Успевшей повзрослеть давным-давно»?
     ИРИДА.
     Чудес на свете этаких полно-о!
     И в небе, и в земле, и в океане
     «Сокрыто…», уж поверьте, «…много больше,
     Чем снилось вашей мудрости», мой Зевс.
     Мы все ей-ей – рождённые из пены:
     Кто – из морской, а кто-то там – из… пенной. (Зевс расхохотался.)
     АФРОДИТА (вскакивает с колена Зевса).
     Ах, как смешно! Одна сказала пошлость –
     Как скверный мальчик тешится другой.
     ЗЕВС.
     Куда ты?!
     АФРОДИТА. Посижу пока в сторонке,
     Чтоб не мешать вам гадости вкушать. (Берёт яблоко и садится поодаль на скамью.)
     Закончите, быть может, уделите
     Просительнице времени немного?
     ИРИДА (Зевсу).
     Пойду, пожалуй, если не нужна?
     ЗЕВС.
     Посто-ой. Пока просительница наша,
     Съев яблочко, немного поостынет,
     Успеешь рассказать мне о людишках.
     Давненько их не видел, не слыхал.
     Как смертный наш народ-то поживает?
     ИРИДА.
     Народ живёт по-прежнему. Рабам бы – лишь бы выжить.
     Надсмотрщики – бдят как псы, третируют и бьют.
     Ремесленник с крестьянином – всё мастерят да пашут,
     Немного заработают, да тут же и пропьют.
     Торговцы – спекулируют и прибыль укрывают,
     А мытари, как водится, – налоги собирают
     И тех, кто не откупится, к судейским волокут.
     Судейских – не «подмажете», казнят немилосердно.
     Чиновники – без взятки вас до нитки обберут,
     Ведь всё регламентируют, командуют и учат,
     И всюду клювик хищный свой без промаха суют.
     Жрецы – священнодействуют меж трапезами рьяно,
     И с каждым годом благость их всё зримей и полней.
     Культурные – по кухням всё за бедный люд радеют,
     Правителей, закон хулят… не все – кто посмелей.
     Кто помудрей – философы, творят кумиров новых
     И тонко философствуют по поводу любому,
     Отстаивают принципы, теории возводят,
     Как должно обустраивать отечество царям.
     А те, усердно царствуя, жируют и пируют
     В кругу придворной братии, молоденьких наложниц,
     Измучившись от праздности, балуются охотой,
     Спустив на ветер всю казну, спасаются войной.
     Построившись колоннами, солдатики отважно
     Идут на супротивника в соседние уделы,
     Чтоб «…за царя, за родину, за веру» (спела)
     Геройски буйну голову сложить.
     Как жили люди, так и будут жить.
     Эдем – властям, народу же – проформа:
     Суть всех формаций, цель любой реформы.
     ЗЕВС.
     Не зря вопят античные поэты,
     Что правды на земле несчастной нету.
     АФРОДИТА.
     Так не было и нет её и выше.
     ЗЕВС.
     Сей камушек-то в зевсов огород?
     АФРОДИТА.
     А в чей ещё? Довольно странно слышать,
     Страдает за народ Зевс людофоб.
     Что может быть неискренней, фальшивей?
     ЗЕВС.
     А ну, прикрой-ка ротик свой паршивый!
     Как смеешь поносить меня столь нагло?
     Мы не на равных, ты не зарывайся.
     Всерьёз коль рассержусь, не посмотрю,
     Что перси стали круглы и высоки,
     Вмиг высечь прикажу, хоть и люблю,
     Чтоб помнила всегда, кто я такой.
     АФРОДИТА.
     И кто же, просвети?!
     ЗЕВС. Я – Царь и Бог!
     Имею право высшее решать,
     Что делать, кто виновен, чем дышать,
     Верёвки вить из всех и соки жать,
     Покуда Власть и Сила у меня!..
     А если обессилеть доведётся,
     И новый хват ухватит Власть мою,
     Отправлюсь в Тартар вслед за папой Кроном.
     Небытиё с папашей примирит,
     Когда не будет яблока раздора,
     Не будет сил, амбиций и задора.
     Но этот день ещё не наступил.
     Я во дворце пока ещё, на троне
     И в состоянье дерзостных девчонок
     Немного уваженью поучить!
     ИРИДА (выскочив из-за стола).
     Для дел таких я, право, бесталанна!
     За сим визит позвольте завершить.
     Желаю благ великому тирану,
     Красавице – быть сдержанней чуть-чуть
     И помнить, лишь шажок – ничтожный путь,
     Что разделяет ненависть с любовью.
     Желаю на прощание обоим
     В сердцах в объятья злобы не шагнуть.
     Один шажок, – казалось бы, несложно,
     Но возвратиться будет невозможно. (Кланяется и направляется к выходу.)
     ЗЕВС.
     Жду завтра!
     ИРИДА. Непременно!
     ЗЕВС. Стой!.. Там кликни…
     (Ирида с тревогой, Афродита, побледнев, ожидают приказания Зевса.)
     Мой хор. Скучища, спасу нет!
     ИРИДА. Извольте. (Быстренько ретируется.)
     ЗЕВС (Афродите).
     Мы что-то посмурневши, побледневши.
     Богинечка, чего это с тобой?!
     Неужто было яблочко несвежим?
     Возьми другое, выбери получше.
     Амброзию с лепёшками покушай.
     АФРОДИТА.
     Я не хочу.
     ЗЕВС. Обиделась никак?
     АФРОДИТА.
     Обиделась.
     ЗЕВС. И вроде напужалась?
     АФРОДИТА.
     Ты можешь быть доволен, «напужал»!
     Ещё одна великая победа
     Великого и грозного царя!
     ЗЕВС.
     Кривляешься и ёрничаешь зря-а,
     Сама, как говорится, напросилась.
     Не будешь впредь в присутствии чужом
     Дерзить и щеголять перед… царём,
     Заумными словцами похваляться,
     Придумками поэтов обзываться,
     Что мнят, дано им право будто б свыше
     Клеймить, ниспровергать царей, богов.
     Чтоб я не слышал больше этих слов:
     «Жестокосердный бог» и «людофоб!»,
     И прочие изыски стихоплётов.
     К чему скрывать, не жалую людей.
     Они слабы, ничтожны и порочны,
     В своих молитвах лбы разбить готовы,
     Когда им страшно, голодно и больно,
     Но стоит отлежаться и отъесться,
     Насытить тело негою любовной,
     Сейчас же начинают строить планы,
     Как фауну вокруг благоустроить,
     Могучую природу подчинять,
     Чтоб больше брать богатств её земных,
     И про богов забыв, и про молитвы,
     Утратив разум напрочь в самомненье!
     Приходится на землю возвращать,
     Как говорится, в землю носом тыкать,
     Указывать их место в этом мире,
     Карая, разрушая и казня,
     Как должно поступать любым владыкам,
     «Отцам народов», высшим божествам.
    
     ЭПИСОДИЙ 3
     Входят девушки-хоревты, их корифей и группа музыкантов.
    
     ЗЕВС.
     Ну, наконец-то! Где же черти вас носили?!
     Тоска зелёная под ручку с серой скукой
     Уже гуляют по-хозяйски во дворце.
     Он превратился в заунывный жалкий склеп,
     Пока беспечно прохлаждаетесь, лентяи!
     А ну, немедленно за дело принимайтесь!
     Вернуть мне быстренько вчерашнее веселье,
     Чтоб гостья милая счастливо улыбалась
     От дивной музыки и сладостного пенья,
     Чтоб Зевса, тяжко приболевшего с похмелья,
     От вокализов-экзерсисов не стошнило!
     Готовы, что ль?! Мы как один – глаза и уши.
     И руки-ноги, может быть, коль вам удастся
     Вдохнуть в нас силы и желанье поплясать. (Афродите на её вопрошающий взгляд.)
     Да не смотри ты так печально и уныло,
     Раз обещал решить дела твои – решу! (По команде корифея музыканты с неистовством ударили по струнам кифар и стали дуть в свои дудки и свирели.)
     КОРИФЕЙ (запевает).
     С утра, проснувшись, услыхал
     У Пирифоя шум, скандал,
     Копыта конские стучат,
     Истошно девушки вопят:
     ДЕВУШКИ-ХОРЕВТЫ (подхватывают припев).
     «Спасите!
     Нас от кентавров защитите!
     Спасите!
     Они похитить нас хотят!
     Спасите!
     Нас от позора сохраните!
     Спасите
     От этих пьяных жеребят!»
     КОРИФЕЙ.
     И ужаснулся Пирифой:
     «Какой погром, какой разбой!»
     Кентавры пьяные храпят,
     Истошно матери вопят:
     ДЕВУШКИ-ХОРЕВТЫ.
     «Спасите!
     Лапифских девушек спасите!
     Спасите!
     Их умыкают, как ягнят!
     Спасите!
     Чудовищ мерзких задержите!
     Убейте
     Всех этих подлых жеребят!» (Зевс вытаскивает Афродиту в круг танцующих девушек, и вся компания слаженно начинает отплясывать разухабистый рок-н-ролл и петь.)
     Спасите!
     Нас от кентавров защитите!
     Спасите!
     Нас умыкают, как ягнят!
     Спасите!
     Нас от позора сохраните!
     Убейте
     Всех этих мерзких жеребят!
    
     ЭПИСОДИЙ 4
     В зале появляется Гефест со своим изобретением в руках. Заметно прихрамывая, он направляется к тяжело отдувающейся после пляски компании.
    
     ГЕФЕСТ (с усмешкой).
     Взопрели, будто молотом махали!
     Так надорвётесь с праведных трудов.
     Опомнитесь, здоровье подорвёте,
     Ведь чахнуть вечно вам тогда придётся
     И кланяться всю жизнь на докторов, –
     Ох, доля незавидная, поверьте.
     Привет, отец. (Подаёт руку.)
     ЗЕВС. Здорово! (Жмёт в ответ.) Что за штука?
     Ещё один перпетуум?!
     ГЕФЕСТ. Прости,
     Чуть позже объясню и покажу.
     День добрый, Афродита. (Подаёт руку ей.)
     АФРОДИТА. Добрый день. (Смущаясь, пожали друг другу руки.)
     ГЕФЕСТ.
     Я рад вас видеть. Вы всё расцветаете…
     АФРОДИТА.
     Я тоже рада видеть вас, Гефест…
     Спасибо за приятный комплимент!
     ГЕФЕСТ.
     Пожалуйста… Гм… Как вы поживаете?
     АФРОДИТА.
     Благодарю, живём – не унываем.
     А вы-то – как?..
     ГЕФЕСТ. Да-а… в общем, всё в порядке.
     АФРОДИТА.
     По-прежнему, смотрю, изобретаете?
     ГЕФЕСТ.
     Бывает… вот…
     ЗЕВС (обхватив Афродиту за плечи). А мы «вот» изнываем!
     Нутро горит и это – непорядок!
     Идёмте-ка за стол, мои ребятки,
     Здороваться удобней за столом. (Увлекает Гефеста и Афродиту за стол, усаживается сам.)
     ЗЕВС (хору и музыкантам).
     Чего стоим? На кухню, за вином!..
     Куда весь табор?! Хватит и хоревток.
     Садитесь, ну!.. Рассаживайтесь смело,
     Обед вы заработали!
     КОРИФЕЙ. Уже…
     ЗЕВС.
     Чего – «уже»?!
     КОРИФЕЙ. П-попили и-и… поели…
     ЗЕВС.
     Ах, да-а, я ж нынче припозднился.
     Ну-у, выпьете винца, потом споёте.
     КОРИФЕЙ.
     И п-пить, и-и… петь с рассвета дотемна
     Способны мы. А если не уснёте,
     П-продолжим, хоть до самого рассвета!
     ЗЕВС.
     Вы просто настоящие герои!
     ГЕФЕСТ.
     Питейно-музыкального труда. (Зевсу.)
     А, может, учредить для них медаль,
     Для этаких отчаянных Орфеев?
     Хоть завтра отчеканю образцы.
     ЗЕВС.
     Ты шутишь, парень? Только ордена!
     Я самолично буду награждать,
     Кто больше выпьет, лучше угодит
     И дольше всех сумеет продержаться! (Зевс хохочет, а девушки-хоревты быстро расставляют на столе посуду, закуски, вино, хлеб. Одна из них, самая полненькая, наливает в чашу вина и подносит Зевсу.)
     Ай, умница, и как ты догадалась,
     Что Зевс от жажды шмякнется вот-вот?! (Пьёт взахлёб.)
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Мы, женщины, всё сердцем нашим видим
     И слушаем, что нам оно подскажет.
     ЗЕВС.
     А где у женщин сердце? Где животик?!..
     Под спинкой, может?! (Укоризненный взгляд Афродиты
     вынудил его убрать руки.) Гм. Ну, ладно, ладно,
     Благодарю, иди пока к своим.
     (Полненькая низко поклонилась Зевсу, слегка – Гефесту, кивнула Афродите и отошла.)
     АФРОДИТА (Зевсу).
     Я чувствую гулянка – на неделю.
     Когда ж мы, наконец, поговорим?
     ЗЕВС.
     Застолье – не помеха, детка, делу!
     Наоборот, способствует решенью
     И геополитических проблем,
     И личных неурядиц и прошений.
     Еда с вином, веселья атмосфера
     И девы несравненной красоты
     Как солнышко способны растопить
     Льды дела зоны вечной мерзлоты!
     АФРОДИТА.
     Спасибо за приём, за обещанье
     Вмиг «махом» разрешить мои дела.
     Я – не в упрёк! Я просто поняла,
     Не для визитов – день, и зря пришла.
     Прости, но не останусь. До свиданья. (Чмокнула его в щёку, встала.)
     ГЕФЕСТ (вскочив).
     Я провожу вас!
     ЗЕВС (помрачнев). Ну-ка, оба сядьте…
     Не ясен древнегреческий-то мой?
     Изволь-ка сесть, богинечка. (Сыну.) Ты – тоже. (Афродита с Гефестом подчинились и сели.)
     ЗЕВС (хору и музыкантам).
     Захлопнуть рты, убрать глаза и рожи! (Все дружно отворачиваются и застывают.)
     ЗЕВС (Афродите).
     Не обессудьте, леди, не сердитесь,
     За то, что так навязчиво пытался
     Уловками пустыми удержать вас.
     Я сожалею, фокус не удался,
     Факир был пьян. И вы вольны сейчас же
     На все четыре стороны уйти,
     Но по причине данного мной слова
     Проблемы ваши «махом разгрести»
     Прошу ещё немного задержаться.
     Внимательно вас выслушать готов
     И скрупулёзно в деле разобраться.
     Что предпочтёте, дело – распрощаться?
     АФРОДИТА.
     Сегодня я не стану и пытаться
     Вести недобрый разговор не в добрый час.
     ЗЕВС.
     Во что ты вляпалась, глупышка, в этот раз,
     Коль Зевса начинаешь опасаться?
     АФРОДИТА.
     Пришла я с просьбой матери несчастной,
     Родного сына умоляющей спасти.
     Её рыданья, стоны, причитанья
     Пронзили душу, страшно потрясли.
     Я слушала, слезами умываясь,
     Всем сердцем сокрушаясь и боля,
     Подробности неслыханных терзаний,
     Расстроивших, разгневавших меня.
     На дыбе сын – мать корчится от боли,
     И пытка длится несколько веков!
     И сколько этот ад ещё продлится?!
     Никто не знает!.. Как не заступиться?
     Я не смогла бедняжке отказать
     И пламенно в сердцах ей поклялась
     Добиться справедливости и правды.
     ЗЕВС.
     Фемидой звать страдалицу-то, дочка? (Афродита кивнула в ответ.)
     Не слышу!
     АФРОДИТА. Да!
     ЗЕВС. А имечко сыночка
     Предатель? Заговорщик, Интриган?!
     Злодей, Клятвопреступник и Смутьян?!!
     АФРОДИТА.
     Винишь несправедливо Прометея,
     Он род людской от гибели спасал.
     ЗЕВС.
     Ах, он – спаситель! Бо-оже правый. Нда-а,
     Любой другой скажи мне это имя,
     Я б разорвал немедля наглеца.
     Разумный выбор сделала Фемида,
     Кому потоки слёз ей изливать.
     С чего бы это япетова гнида
     Тебя послала сына защищать?
     АФРОДИТА.
     Ну и меня … и что уж тут такого?
     Могла… Гефеста!..
     ЗЕВС. Вряд ли.
     АФРОДИТА. Да она!..
     ЗЕВС.
     Забыли, всё! Ты выудила слово,
     А я, раскиснув…
     АФРОДИТА. С кислого вина!
     ЗЕВС (с усмешкой).
     У вас, у баб, у старых и у малых,
     Всегда вино! – всему причина бедствий,
     А сами вроде как бы ни при чём.
     АФРОДИТА.
     Не я же за язык тебя тянула.
     Наоборот, пыталась образумить,
     Когда посулы начал раздавать
     И сходу царским словом заверять.
     Но это пусть тебя не беспокоит,
     Себе я не позволю никогда
     Ловить тебя на данном спьяну слове,
     Презрев твои и к маме и ко мне
     И доброту, и главное – доверье.
     Интриги и коварство мне претят.
     Я ухожу. Приду через недельку,
     Когда ты норму, форму обретёшь,
     Но не молить прощенье Прометею,
     А убеждать, что он не враг тебе,
     Что, людям помогая, не стремился
     Восстановить их против нас, богов, –
     Нелепая и глупая задача.
     Мы знаем все, как каждый смертный жаждет,
     Чтоб рядом были боги, берегли,
     Хранили бы мирок его убогий,
     Спасали от болезни и беды
     И плоть его животную и душу,
     Родню и скот, любимых и друзей,
     Чтоб отвели на веки вечные они
     Тюрьму, суму, позор, войну, разруху,
     Тревогу, страх, «боль презренной любви»,
     Не взыскивали строго за пороки,
     Прощали даже смертные грехи,
     По-матерински гладя по головке
     И по-отцовски шлёпая по попке…
     Нет смысла продолжать, всё очевидно:
     Без нас не выжить людям, все погибнут.
     ГЕФЕСТ.
     Я не согласен с вами, Афродита,
     Не выжить им без веры в идеал.
     Важней всего для них – святая вера!
     Не станет нас – других найдут святых.
     ЗЕВС.
     Эх ты, кликуша, да куда нам деться?!
     ГЕФЕСТ.
     В безвестность, в никуда, в тартарары.
     Когда, глумясь, разграбят люди храмы,
     Низвергнут с пьедесталов нас, они
     Начнут молиться новым идеалам,
     Воздвигнут храмы новые для них,
     В своём искусстве их увековечат.
     Пойдут на жертвы, подвиги опять
     Подвижники, фанатики, святые,
     Чтоб заново внушать и объяснять
     Налив глаза и с пеною у рта,
     Что истинная самая – их вера.
     Забудут нас.
     ЗЕВС. А – встретят?!
     ГЕФЕСТ. Не узнают.
     Как век людской, их память коротка.
     ЗЕВС.
     Неужто впрямь забудут нас с тобою
     И эту… что припёрлась защищать
     Раскольника, иуду, диссидента
     И вредного, как чёрт, еретика?!
     ГЕФЕСТ.
     Невероятным кажется нам это,
     Но могут позабыть и навсегда.
     Мы очень далеки от идеала.
     ЗЕВС.
     Скажи уж проще, по уши в грехах.
     АФРОДИТА.
     Забвение нам будет наказаньем
     За то, что не любили мы людей,
     Что были бессердечны и жестоки
     Не только к ним, но даже и друг к другу.
     А Прометея люди не забудут,
     Он их жалел, любил, страдал за них.
     Он ради них пошёл на преступленье,
     Не убоявшись пыток, униженья,
     И в памяти навечно сохранится
     Как мученик, страдалец и спаситель.
     ЗЕВС.
     Да-а, глубину злодейства Прометея
     Я попросту-то недооценил.
     Тут требуются экстренные меры.
     Прогнивший орган – срочно удалять!
     ГЕФЕСТ.
     Чтоб удалить с ноги мозоль больную,
     Не стоит ногу напрочь обрубать.
     ЗЕВС.
     И как же поступить прикажешь мне?
     ГЕФЕСТ.
     Пока в народе жалость к Прометею
     Не разрослась до массовых волнений,
     Его на волю нужно отпустить.
     АФРОДИТА.
     Я вас расцеловать, Гефест, готова!
     ГЕФЕСТ.
     Всегда готов к лобзаньям приступить.
     ЗЕВС.
     Не рано ли?! Решающего слова,
     По-моему, ваш царь не произнёс.
     Вы можете лобзаться хоть взасос,
     Я не готов к принятию решенья.
     Мне нужно всё обдумать хорошенько.
     Там видно будет …
     АФРОДИТА. Ну, конечно! Прежде взвесь
     Все про и контра. Кстати было бы отлично –
     Просить совета иностранных мудрецов
     И заграничных прорицателей, волхвов…
     ЗЕВС.
     Мой прорицатель и мудрец – шельмец Гермес!
     В нём сочетаются на редкость гармонично
     Мысль философская с купеческим цинизмом,
     Идей безудержность со здравым прагматизмом.
     С ним посоветуюсь, тогда решу вопрос:
     Сгноить – угробить… Да шучу. Не вешай нос,
     Гермес пытался втолковать мне и не раз,
     Что Прометей подлец – предтеча и прообраз
     Богов грядущих, «людолюбцев» и святош –
     Пример прескверный для языческих устоев.
     Представить жутко, импотенты ни за грош
     Нас могут вытеснить в безвременье пустое.
     В кошмарных снах такая гнусность не приснится!
     АФРОДИТА.
     Все канем в Лету без следа и навсегда.
     ЗЕВС.
     Чушь несусветная, «страшилки», ерунда!
     Не раздражала бы меня, могу взбеситься.
     ГЕФЕСТ.
     Не стоит, вредно так кручиниться и злиться,
     К тому ж ничто не исчезает без следа.
     Останутся руины, раздолбленные фрески,
     Безрукие скульптуры и амфоры в осколках,
     Сказания Гомера, трагические пьесы
     Эсхила, Еврипида и, думаю, Софокла,
     С полсотни анекдотов об адюльтерах Зевса
     И прочем нашем грубом и диком бытие.
     ЗЕВС.
     И-и… всё?!
     ГЕФЕСТ. Чего ж иного хотелось бы тебе?
     ЗЕВС.
     Чтоб чтили поголовно – от умных до балбесов,
     Боялись, как проказы, – от взрослых до детей,
     Чтоб, если что случится, людишки устыдились,
     Кого бездумно предали, кого они лишились!..
     Будь трижды проклят этот предатель Прометей.
     АФРОДИТА.
     Какая ж кошка между вами пробежала,
     Что стали люто ненавидеть вы друг друга?
     Неужто слабые, беспомощные люди –
     Суть и причина разгоревшейся вражды?
     ЗЕВС.
     Как редька с хреном, опостылела мне ты,
     Отстань с расспросами наивными своими.
     Любому глупому давно б понятно стало,
     Плевать ему на всех и правит им не жалость,
     А жажда властвовать и права обладать
     Людскими душами, умами и телами,
     Чтоб богом главным утвердиться на земле
     И столь же шустро на Олимп потом взобраться!
     Вот так-то вот, о мой слезливый адвокат,
     О сострадании каком-то тут лепечешь,
     Любви и дружбе, доброте… Корысть и власть –
     Его любви и обожания объекты!
     Меня вовек никто не сможет убедить,
     Что он пожертвовал собой из-за любви,
     Из милосердия и жалости к людишкам,
     Себе в награду не алкая получить
     Слепую веру их, слепое поклонение!
     ГЕФЕСТ.
     На этой ноте высочайшей ваши прения
     Я предлагаю полюбовно завершить.
     АФРОДИТА.
     Как своевременно такое предложение.
     Пора, пора домой, прошу меня простить. (Встала; тут же встал и Гефест.)
     ЗЕВС (Афродите).
     Уходишь, значит?
     АФРОДИТА. Умоляю, не сердись.
     Я будто выжитый лимон, хочу уйти.
     ЗЕВС.
     Не смею больше вас, задерживать, богиня.
     Поклон мамуле…
     АФРОДИТА. Передам. (Делает книксен.)
     ЗЕВС. Постой, постой!
     Неужто так уйдёшь, Гефеста не уважишь
     И не посмотришь даже, что он смастерил?
     ГЕФЕСТ.
     Оставь, отец, ты Афродиту утомил.
     Она не чает, как уйти скорей отсюда,
     А ты опять её уловкой озадачил.
     Не любят, право, женщины железки,
     Что могут с грохотом стрелять и разрушать.
     Не по нутру им это и неинтересно.
     Их привлекают драгоценности, наряды,
     Произведения искусства и цветы –
     Всё, что удобно, эстетично и красиво,
     Что не поранит им ни личико, ни глазки,
     Не изорвёт чулки, не выпачкает платьиц…
     ЗЕВС.
     Не выбьет зубы, на куски не разорвёт.
     ГЕФЕСТ.
     Мне больше нечего добавить. (Афродите.) Вы не против,
     Я вам компанию составлю до ворот?
     АФРОДИТА.
     А ваш «перпетуум» и правда столь опасен?
     ГЕФЕСТ.
     Я заверяю вас – отличный громомёт,
     Весьма надёжен и удобен, и прекрасен
     Своеобразной красотою строгих линий.
     Большую пользу, я надеюсь, принесёт
     В борьбе со снежными лавинами в горах,
     В расчистке горных серпантинов от завалов,
     Заилившихся русл проток речных, каналов,
     В добыче камня для строительных работ…
     ЗЕВС.
     К чему богам все эти хлопоты, сынок?!
     Мы разве в чём-нибудь нуждаемся, мы строим?
     И где ты видел на Олимпе нашем снег?!
     ГЕФЕСТ.
     В горах Кавказских, на Памире снега море.
     Нельзя всё время думать только о себе.
     Радеть хоть изредка о подданном народе –
     Наш долг прямой, не так ли, а, правитель горний?
     ЗЕВС.
     Ещё один радетель за людей.
     Ещё один спаситель. И ведь где?!
     Под носом Зевса в зевсовом дворце…
     Отцы и дети – вечная проблема.
     ГЕФЕСТ.
     Так вы ж, отцы, с упрямством откровенным
     Нас просто не хотите понимать!
     ЗЕВС.
     А вы, сыночки, иже с ними дочки,
     Не смысля в этой жизни ни бельмеса,
     Нас даже и не сможете понять,
     Пока с отцовский срок не проживёте!
     А проживёте, там уж поздно станет:
     Переходить пора в «отцовский стан»,
     Равняться на другие нужно стяги.
     Отцы и дети – странная война…
     ГЕФЕСТ.
     Но по своей природе – неизбежна.
     АФРОДИТА.
     Довольно нам сегодня воевать.
     Любому войску требуется отдых. (Гефесту.)
     Вы громомёт хотели показать.
     Когда же мы увидим ваше чудо?
     ГЕФЕСТ.
     Да хоть сейчас идёмте на террасу!..
     ЗЕВС (перебивая).
     А что не здесь?!
     ГЕФЕСТ. Тут нет ему пространства.
     Вещица не для комнатных забав.
     Вы сами убедитесь и поймёте,
     Какая сила в ней заключена!
     Пошли, отец, клянусь, не пожалеешь! (Берёт громомёт, предлагает свободную руку Афродите.)
     Прошу покорно следовать за мной. (Зевсу.)
     Догоните, надеюсь, нас, папаша?
     ЗЕВС.
     Так смотритесь, ну прямо муж с женой! (Полненькой, пожирающей его глазами.)
     Сердешная, мне ручку не подашь ли?
     А то я нынче что-то сам не свой. (Подлетев стрелой, та помогает Зевсу встать.)
     Какая ты стремительная, сильная.
     КОРИФЕЙ.
     Прикажете за вами поспешить?
     ЗЕВС.
     Из зала никому не выходить.
     Сыграйте что-нибудь поэкспрессивнее
     Да так, чтоб на террасе было слышно!
     (Опершись всей массой на девушку, Зевс направляется следом за первой парой.)
    
     ЭПИСОДИЙ 5
     Дворцовая терраса. Гефест на парапете устанавливает громомёт, возле него толпятся и глазеют с высоты по сторонам Зевс с полненькой и Афродита.
    
     ГЕФЕСТ.
     Прошу внимания!
     ЗЕВС. Давно пора, сынок. (Вся компания сгрудилась возле громомёта.)
     ГЕФЕСТ.
     Куда ни кинешь взор – на север, на восток,
     На «диком западе» и с южного торца,
     По странной прихоти подземного творца
     Массивы гор до горизонта простираются,
     Своим величием безмолвным похваляются
     И бутафорской сединой из ваты облачной.
     Простор небесный, горизонт кругом заоблачный
     Зовут и будят в нас желанье одоления
     Незримой тяжести земного притяжения,
     Чтоб испытать триумф орлиного парения,
     Увидеть страны, незнакомые владения.
     ЗЕВС (указывая направление).
     Там Азия, там Африка… Америка… Европа.
     Орёл мой нас доставит куда угодно скопом,
     В любое место!
     ГЕФЕСТ. Отчего не полететь,
     Коль не боимся простудиться, заболеть.
     Но (И) можно всё как на ладони рассмотреть
     В прицеле этом без опасности и риска,
     Как будто рядом горизонт, не там, а близко,
     На расстоянии таком ничтожно малом,
     Что вам покажется, потрогать можно пальцем.
     Проделать трюк такой – доступно лишь кристаллам
     Прозрачным, чистым, с наведённым шёлком глянцем,
     Луч, отражённый к нам, способным преломлять
     Особым образом, чтоб видно было глазу…
     Я непонятно изъясняюсь?
     АФРОДИТА. Трудно сразу
     Всю вашу оптику и физику понять.
    
     ЗЕВС.
     По ходу дела станем лучше понимать.
     ГЕФЕСТ.
     Кто будет номер первый в нашей акции?
     АФРОДИТА.
     Не будем нарушать субординации,
     Везде быть первым – Зевса это право.
     ЗЕВС.
     Ты, детка, исправляться стала, браво.
     АФРОДИТА.
     Всё – мудрые советы и нотации.
     Да не иссякнет ваша мудрость, не убудет!
     ЗЕВС.
     А если высеку, то проку больше будет.
     АФРОДИТА.
     О, экзекутор, ты б в глазок смотрел столь грозно.
     ЗЕВС.
     Я и смотрю. (Наклонился, смотрит в прицел.) Невероятно… Грандиозно!
     Я вижу море в ярком блеске изумрудном,
     Баржу гружённую, прогулочное судно,
     Лодчонки, сейнеры и чаек жадных тучи,
     А дальше – порт, маяк, селение под кручей,
     Пестрит одеждой бойкий люд и не горюет,
     Снуёт пчелой туда-сюда и в ус не дует.
     Ни одному, гляжу, паршивцу невдомёк,
     Что Зевс ведёт за ними наблюдение!
     Эх, преподать бы деловым сейчас урок,
     Чтоб все прониклись вмиг благоговением,
     И славный шторм наслать с землетрясением,
     Примерно, баллов в девять. Или в десять!
     АФРОДИТА.
     А люди почему тебя так бесят?
     ЗЕВС.
     А что, прикажешь с ними целоваться?
     А может, породниться, побрататься?!
     АФРОДИТА.
     Ты посочувствуй им немного, порадей,
     Хотя бы капельку поддерживай людей
     За жажду жизни, жажду счастья, оптимизм,
     За их упорство, стойкость духа, героизм.
     По-человечески к ним нужно относиться,
     А не, завидев, с вожделением стремиться
     Угробить тотчас, укокошить. Утопить!
     ЗЕВС.
     Как любишь, крошка, о любви поговорить
     И разной прочей ахинеи сердобольной.
     А доводилось ли кого-нибудь любить
     Из смертных так, чтоб… до беспамятства, до боли?!
     АФРОДИТА.
     Я речь вела о гуманизме к бедным людям!
     ЗЕВС.
     Давай народ, душа моя, смешить не будем.
     К чему словечками латинскими блудить?
     Болтать легко, а ты сумей-ка полюбить
     Земного парня, а не эфемерного,
     Незнатного, характера прескверного,
     С болезнями, без денег и неверного!..
     Когда познаешь Homo sapiens, поймёшь,
     Твой гуманизм для них – разврат, подачки, ложь!
     АФРОДИТА.
     Кумир мой – Адонис, а я его подруга.
     Мы с ним клялись всегда быть верными друг другу,
     И сердце девичье ему принадлежит.
     И коль случится так, что больше не захочет
     Из Царства мёртвых отпускать его Аид,
     Не отрекусь от Адониса, так беспечно
     Весной расставшегося с жизнью на охоте,
     Не разлюблю, не изменю и не забуду,
     И, как бы ни было, я ждать упорно буду
     Его хоть век, хоть два, хоть целых три!.. Хоть вечно.
     ЗЕВС.
     С какой горячностью и страстью говорит.
     А где ж плоды тогда любви-то вашей вечной?!
     Никто не слышит отчего-то их, не зрит!
     АФРОДИТА.
     Ори, пори, не буду отвечать.
     ЗЕВС.
     А что уж так-то?
     АФРОДИТА. Я всех посвящать
     В секреты личной жизни, жизни частной
     Не собираюсь!
     ЗЕВС. Ох, ты. Мне всё ясно!
     АФРОДИТА.
     Что ясно вам, не трудно угадать.
     ЗЕВС.
     Так я скажу, зачем гадать напрасно,
     Кумир – бесплоден. Или импотент?!
     АФРОДИТА.
     Я знала наперёд, что скажешь гадость.
     ЗЕВС.
     Сарказм твой неуместен, моя радость,
     Мне нужен повесомей аргумент.
     АФРОДИТА.
     По-твоему, любви предназначенье –
     Зачатие детей и их рожденье?
     ЗЕВС.
     Любовь – вино, угар и наважденье,
     Как опиум, что дарит наслажденье,
     И в наслажденье – смысл её и суть!
     АФРОДИТА.
     Соитие существ простых и потных –
     Удел людей обычных и животных,
     Слиянье душ, сердец, не обессудь, –
     Лишь избранным доступно и подвластно!
     ГЕФЕСТ (Афродите).
     Вы в платонизм ударились напрасно.
     Сие ученье, вам замечу не в обиду,
     И для богов таит опасность как для вида.
     ЗЕВС (Афродите).
     Что за любовь без ласк, телесной близости,
     Ну, хоть убей, не понимаю, объясни?! (Афродита молчит в смущении.)
     ГЕФЕСТ.
     Свою любовь они сумели обрести,
     Не опускаясь до животной низости.
     Их отношения возвышенны, чисты…
     ЗЕВС.
     Тошнит от вашей чистоты, где тут кусты!..
     Подумать только, двое молодых,
     Божественно прекрасных, не больных
     И умных… вроде кажется на вид
     Удумали такой… идиотизм,
     Абсурд. Интеллигентский мазохизм!
     А я всё думал, что это Аид
     Усищи с бородищей теребит,
     Пока я хлопотал за Адониса?
     В усы ухмылку прятал он, глумился
     Над Зевсом дурачиной-простофилей!
     Допёр мой братец, что прелестник милый,
     Возвышенный красавчик Адонис
     Того же теста блин, что и Нарцисс,
     Эсак, и Гиацинт, и Кипарис…
     Тебя уж больно жалко, пёс бы с ним!
     Чего вы, дуры, льнёте-то к таким?!..
     АФРОДИТА.
     Ну, ты уж договаривай, к каким?!
     ЗЕВС.
     К каким угодно, только не к мужчинам!!..
     Печально, но недуг твой излечим.
     Клин выбью никудышный новым клином.
     ГЕФЕСТ.
     Не будь категоричным…
     ЗЕВС. Помолчи!
     Не дам я, чтоб какой-то… херувим,
     Своей «духовной жаждою томим»,
     Над девочкой моей так измывался,
     Чтоб всяк над ней трунил и потешался,
     В мишень насмешек едких превратил.
     (Наотмашь хлопает пониже спинки полненькую, прильнувшую, пока шла перебранка, к оптическому прицелу.)
     Кыш! «Праздничное шествие» убрать!
     Ишь выставилась…
     АФРОДИТА. Можешь психовать,
     Но вряд ли даже Зевсу хватит сил
     Принудить против воли полюбить.
     Позволь уж без тебя самой решить,
     С кем лучше жить, кого любить и как!
     ЗЕВС.
     Нет, не позволю! Если бы вот так,
     Как ты и твой, прости, блажной чудак,
     На букву «м» которому есть рифма,
     Одна как прутик тоненькая нимфа
     С одним могучим богом единились,
     К духовной высоте своей стремясь,
     Уж как они б душою ни трудились,
     Неистово и пламенно, и честно,
     На свет ты б никогда не родилась!
     АФРОДИТА (растерянно).
     Тебе мои родители известны?!
     ЗЕВС (прыснув от смеха).
     Ещё бы мне и этого не знать!
     АФРОДИТА.
     Кто – папочка, дошло… А кто же – мать?
     ЗЕВС.
     Всё та же, кто любила и растила,
     Лелеяла, кормила и поила,
     От свинки, кори, глист, простуд лечила.
     И, как принцессу, нежила, учила…
     АФРОДИТА.
     Какая же нужда была скрываться,
     Легендою волшебной прикрываться,
     Как чудно, беспорочно, от напасти,
     Без папиного с мамою участья
     Из пены златовласка родилась?!
     ЗЕВС.
     Диона гнева Геры стереглась,
     Велела крепко-накрепко молчать.
     Заставила коленкой оземь встать
     И клятвенно хранить отцовство в тайне.
     Её – идея, страстное желанье
     Обезопасить доченьку от мести,
     А вот легенду выдумали вместе.
     АФРОДИТА.
     Джон Бойнтон Пристли с Айрис Мердок – замечательно!
     ЗЕВС.
     Жизнь подтвердила, мы не зря, малыш, старались.
     АФРОДИТА.
     Должна признать, весьма хитро, изобретательно
     Вы надо мной все эти годы издевались,
     Один, играя в дядю, другая – в мать приёмную.
     Поклон вам и спасибо, родители, огромное,
     Что жизнь мне сохранили сиротской вашей сказкой.
     ЗЕВС.
     Ну, будет представляться-то сироткою казанской.
     Всю жизнь пасли, как козочку, тебя отец и мать,
     Ты брось мне тут родителей судить и упрекать!
     Должна быть благодарной нам, что выросла, живёхонька,
     Ухожена, обучена, красива, здоровёхонька,
     Ни холода, ни голода не знала,
     Имела всё, что душенька желала!
     АФРОДИТА.
     Не хочешь ли мне счётец предъявить?!
     ЗЕВС.
     Как хочется пощёчину влепить,
     Чтоб пакости не смела говорить.
     Но вряд ли что изменит этот акт.
     Набрал росток-то силу – это факт,
     Налившись ароматом, соком сладким,
     Высаживать пора его из кадки
     На почву, чтобы рост не прекратился,
     Плоды давал. Не высох, наконец!
     А я как садовод и твой отец,
     Завянь росток, ужасно б огорчился.
     Не допущу, не стану дожидаться,
     На милости природы уповать,
     Не верю в чудеса, противно ждать,
     И не желаю больше огорчаться.
     Наслушавшись суждений патетических
     О людях, о сношеньях… платонических,
     Приказываю замуж собираться!
     Даю всего неделю… ладно, – две,
     Чтоб в суженые выбрать молодца.
     Любой пойдёт, лишь нравился бы вам,
     Но чтоб мужчина был, а не пацан –
     Особое условие тебе!
     В срок не поспеешь, я назначу сам,
     С кем на постельке париться перинной.
     АФРОДИТА.
     Но я клялась быть чистой и невинной!..
     ЗЕВС.
     Обет твой – чепуха и блажь полнейшая!
     Чудачество девицы инфантильной
     С созревшим телом, но не повзрослевшая,
     С боязнью потерять девичью волю.
     Не-ет, клятвой прикрываться не позволю.
     На шейку взвалишь тот хомут извечный,
     Что меж людьми зовётся женской долей,
     Девичьи страхи вылечишь навечно.
     АФРОДИТА.
     Как вы добры, заботливы, сердечны.
     ЗЕВС.
     Горьки пилюли, но необходимы:
     Больного лечат, делают счастливым.
     АФРОДИТА.
     Лукавая, преступная теория!
     ЗЕВС.
     Строптивица, рассудит нас история.
     Ты, кажется, спешила? Всё, свободна.
     Гуляй себе. Но помни! Завтра в полдень
     Из двух недель девчоночьей свободы
     Один уже исчезнет вольный твой день.
     АФРОДИТА.
     Такой пустяк, как выбор мужика…
     Простите, дорогого муженька
     И батюшки моих грядущих деток,
     Угробить столько времени нелепо,
     Когда посредством этого глазочка
     Мы можем осмотреть весь белый свет
     И подобрать объект на вкус и цвет.
     И нужно-то всего лишь два шажочка!
     И-и раз!.. (Шагнула к громомёту.)
     ГЕФЕСТ. Плохая шутка.
     ЗЕВС. Круто, дочка.
     АФРОДИТА.
     И-и… два. (Встала вплотную.)
     ГЕФЕСТ (схватив её за локоть). Я умоляю вас, не надо
     Решать судьбу с наскока, вгорячах.
     Нелепость и нелепая бравада,
     Бессмыслица, безумие безумца!
     В делах таких нельзя рубить сплеча,
     Так можно ошибиться, промахнуться.
     Нельзя бросаться опрометью в омут!..
     ЗЕВС.
     Чего кудахчешь?!.. Сдерживай роток.
     Здесь нет цыплят, мой добренький сынок,
     Здесь рыбка золотая обитает,
     А рыбки, знаешь сам, в воде не тонут.
     Пусть пьяного кентавра выбирает –
     Всё ж жеребец, не этот боровок! (Гефест разжал пальцы, смущённо посторонился.)
     АФРОДИТА.
     Жить с жеребцом, по-твоему, – нормально?
     ЗЕВС.
     Кобыле, надо думать, – идеально.
     Да и средь баб найти вполне реально,
     Кто о таком сожителе мечтает.
     И спит и видит, жаждет и страдает!
     АФРОДИТА.
     Я что, кобыла, баба?.. Может, фавна?!
     Он – балагур, с ним весело, забавно.
     ЗЕВС.
     Супруг-козёл – весьма оригинально!
     ГЕФЕСТ.
     По мне так очень пошло и печально.
     Пожалуй, я отправлюсь прогуляться,
     Чтоб не мешать в похабствах упражняться. (Афродите.)
     Прошу прощенья, там… снаряд опасный.
     (Афродита посторонилась; Гефест разряжает громомёт.)
     Я от греха возьму его с собой.
     Простите, продолжайте издеваться,
     Ты, батюшка, – над дочерью несчастной,
     Вы, барышня, – над собственной судьбой. (Порывисто уходит, сильно хромая.)
     ЗЕВС.
     Сочувствует, жалеет – значит любит.
     Такие (!) вот жалеют и голубят.
     Да, хромоват, зато добряк и честен.
     Талант какой!..
     АФРОДИТА. Поэтому Гефесту
     Я б не хотела сердце разбивать
     Ни за какие деньги и награды,
     И прочие сокровища и клады!
     Не тужься так эпитеты искать.
     ЗЕВС.
     Не хочешь…
     АФРОДИТА. Не могу!
     ЗЕВС. Ну и не надо!
     Кентавра с фавном жаждешь?! Выбирай!
     АФРОДИТА.
     Приспичило тебе?! Ты выбирай!
     ЗЕВС.
     И выберу, а как же то иначе.
     Не плач потом…
     АФРОДИТА. Не бойся, не заплачу.
     К «пилюлям» мне теперь не привыкать.
     ЗЕВС.
     Мужчине должно женщин выбирать,
     А женщине естественней – мужчину. (Полненькой.)
     Сердешная, взгляни-ка на удачу,
     Тебе вверяю важную задачу!
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Да будет, что вы, разве мне по чину?!
     Не-ет, боязно, а вдруг я огорчу
     Своим неверным выбором богиню?!..
     ЗЕВС.
     Я страх твой розгой мигом излечу.
     А ну-ка, пышка, быстро к аппарату! (Полненькая тут же прильнула к прицелу.)
     И комментируй!
     ПОЛНЕНЬКАЯ. Я не комментатор!
     ЗЕВС.
     Давай учиться. Вот тебе… зачин! (Сильно хлопает её по мягкому месту.)
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Да никаких не вижу я мужчин!
     Полным-полно скота на горном склоне.
     Коровы, бык, собаки… есть и кони…
     Телёнок влез под матку и сосёт,
     Другой лишь тычет морду неумело…
     Ой, чёрный бык запрыгнул очумело
     На коровёнку, ухо ей грызёт
     И ходуном весь ходит!.. Спрыгнул. Всё.
     АФРОДИТА.
     Муж-бык, пожалуй, мне не подойдёт,
     Тяжеловат и что-то очень быстрый.
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Мужчину вижу!! В озерце стоит.
     Ну, весь-то голый!.. Рослый и плечистый.
     Нестриженый какой-то, но форсистый.
     Ой, сты-ыд, он «петушок» свой теребит…
     Нет, извиняюсь, просто освежился!..
     Нырнул с головкой… Под водой сидит,
     Не видно… Наконец-то появился.
     На берег вышел, нагишом форсит.
     Красавцу приодеться бы, побриться,
     Прельстится шамаханская царица!
     Ой, Афродита, только посмотрите,
     Как хороши у парня ягодицы!!..
     Да ладно, не стесняйтесь вы, взгляните,
     Такая прелесть – прям не оторваться!
     АФРОДИТА.
     На сколько баллов «прелесть», оцените.
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Да будет вам чудить и насмехаться.
     АФРОДИТА.
     Ну-у… нужно всесторонне разобраться
     В его… красотах. «Там-то» хоть прилично?
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     «Там» – на пятёрку всё, шикарный парень!
     Не верите, смотрите сами лично.
     АФРОДИТА.
     Придётся брать тогда, раз «всё» отлично!
     Благодарю за классный комментарий. (Зевсу.)
     Вот вам жених. Почти что Аполлон!
     Прикажете в дорогу собираться?
     ЗЕВС.
     Поедешь, не взглянув, каков же он?!
     АФРОДИТА.
     Сюрприз мне будет – сельский пролетарий.
     ЗЕВС.
     Тогда хоть завтра можешь отправляться.
     АФРОДИТА.
     Как вам угодно. Всё?!.. Давай прощаться. (Потянулась поцеловать Зевса.)
     ЗЕВС (подставив щёку).
     «Упрямство – признак тупости». До встречи.
     АФРОДИТА (чмокнув его).
     Тирана – деспотизм. Ариведерчи.
     (Делает книксен, кивнула полненькой и уходит; та почтительно присела.)
     ПОЛНЕНЬКАЯ
     Вся в папеньку, хоть с виду-то и нежная.
     ЗЕВС.
     Ты больно-то не вольничай, сердешная.
     За зубками держи свой язычок,
     Пока не предоставят, детка, слова.
     О виденном и слышанном – ни слова!
     Понятно?
     ПОЛНЕНЬКАЯ. Всё с полслова поняла.
     ЗЕВС.
     Я всё ж взгляну, на что её обрёк. (Смотрит в прицел, довольно усмехнулся.)
     «Знакомые всё лица», ну дела! (Вновь появляется Гефест.)
     ГЕФЕСТ.
     Где дочь, счастливо обретённая, ушла?
     ЗЕВС.
     Твоя сестрёнка женишка себе нашла!
     Она, ты шлялся, долго пялилась в глазок
     И углядела, как бесштанный пастушок
     В прохладе озера резвится судачком,
     Так разохотилась, срамница, выйти замуж,
     Богатырём меня порадовать внучком,
     Что тотчас пулей в путь сундук собрать умчалась.
     Не удержали, как с цепи сорвалась!
     ГЕФЕСТ. Да уж,
     И кто поверит в это пошлое враньё?
     Поди, куражился, помучил всласть её,
     Обидел девочку, она ретировалась.
     ЗЕВС.
     Напрасно ты коришь меня, Гефест,
     Она не малолетка уж, не школьница,
     Со всех сторон невеста из невест.
     Я лишь пресёк её девичью вольницу.
     Нет хуже для девахи молодой –
     Транжирить жизнь за всякой ерундой
     В компании никчёмных чудаков!..
     ГЕФЕСТ.
     Чем лучше круг бесштанных пастухов?!
     ЗЕВС.
     Не надо голос свой форсировать, дружок.
     Пра-пра-пра-правнук нам с Электрой пастушок.
     Зовут Анхизом, царской крови он.
     Да, неотёсан, но красив, силён,
     Окрутит девку вмиг без церемоний,
     Без лишних слов и глупых антимоний.
     ГЕФЕСТ.
     Достойнейший жених – пастух Анхиз…
     ЗЕВС.
     Да ты, дружок, гляжу, совсем раскис.
     Эх, бедолага, вечно в дураках.
     ГЕФЕСТ.
     Да не ломись мне в душу в сапогах!
     ЗЕВС.
     Так забирай, коль жжёт любовный жар!
     Хоть завтра можем свадьбу отыграть!
     ГЕФЕСТ.
     Она не вещь, не рыночный товар,
     Который можно, выкупив, забрать!
     Её не стану силой принуждать
     Жить с нелюбимым, с тем, кому не рада,
     Ни за какие деньги и награды,
     И прочие сокровища и клады!
     Не утруждайся, пыл души не трать.
     ЗЕВС (обращаясь к полненькой).
     Скажи, дурак?
     ПОЛНЕНЬКАЯ (со слезой во взоре). Да сами вы дурак.
     Дикарь, глухарь бесчувственный, незрячий!
     Кто любит нежно, думает лишь так
     И поступает так, а не иначе!
     Чего вы виснете, как хряк на свиноматке?!
     А ну, довольно, уберите ваши лапки!
     ЗЕВС (отпрянув от неё, Гефесту).
     Видал?!.. Урок тебе, наглядное пособье.
     Вот все бабёнки таковы без исключенья,
     Хоть самой тихонькой и скромненькой особе,
     Коль попадёт шлея под хвост, в одно мгновенье
     Вцепиться могут даже Зевсу в кудри, в рожу!
     Взгляни на наглую, воспитывает тоже.
     Поёт-то – тьфу, но учит вон как рьяно. (Полненькой.)
     Эй, Кабалье, сею секунду вон!
     ПОЛНЕНЬКАЯ.
     Ах, вам не по душе моё сопрано?!
     Посмотрим, как оценит Посейдон! (Гордо удалилась.)
     ГЕФЕСТ.
     Поётся в песне, «гордый нрав не спрячешь в ножны».
     ЗЕВС (испытывая тошноту).
     Не говори, была вот только что по нраву
     Мне эта сочная как персик кочерыжка,
     Ко рту поднёс едва, и на тебе – отрыжка:
     На вид-то вкусная, но – чистая отрава.
     Кому пришло в башку баб ядом напитать?
     ГЕФЕСТ.
     Такими женщин создала природа-мать,
     Нам будто б чуждыми на вид, но не чужими,
     Они нежнее нас, чувствительней, ранимей,
     Нельзя оценивать их мерками мужскими.
     Они – другие. Это нужно понимать
     По-философски, не считая безобразием
     Ментальность женского ума, своеобразие:
     От мягких линий их телосложения
     До дара к чудесам деторождения,
     Что, думаю, достойно восхищения
     Не меньшего, чем Фидия творения,
     И вызывает чувство уважения,
     Как подвиг героический в сражении.
     ЗЕВС (борясь с позывами на рвоту).
     Кончай свои хвалебные экспромты.
     Оставь их бабам, коли обречён ты
     Их возносить и быть под каблуком.
     Поговорим о чём-нибудь другом,
     Что не навеет скуки и зевоты.
     ГЕФЕСТ.
     Надеюсь, не дойдёт процесс до рвоты?
     ЗЕВС.
     Надежды тщетны… (Отвернулся, надсадно облегчает желудок.) Кислое винцо…
     ГЕФЕСТ.
     Переходи на квас, на ситрицо.
     ЗЕВС.
     Зачем?!
     ГЕФЕСТ. Чтоб не калечить почки, печень.
     ЗЕВС.
     Смешной ты, право, парень. Зевс же – вечен!
     ГЕФЕСТ.
     Навечно ты циррозом обеспечен.
     ЗЕВС.
     Эй, доктор, громомёт свой заряди,
     На что он годен, ну-ка поглядим.
     ГЕФЕСТ (достав из перемётной сумы снаряд).
     Цилиндр этот – гильза для снаряда,
     Внутри свинец и порох – для заряда. (Заряжает громомёт.)
     Взорвётся, если вырвется наружу,
     Да так, что просто в щепки разнесёт,
     К примеру… тот коровник… нашу грушу…
     Загвоздка тут, вопрос принципиальный:
     В чьи руки эта штука попадёт
     С её огромной силой инфернальной?
     Снаряду безразлично, он взорвёт
     И вражескую крепость, и избёнку,
     Скалу и баню, школу и ребёнка…
     ЗЕВС.
     Кончай носиться с кодексом моральным,
     Показывай!.. Я буду сверхлояльным.
     ГЕФЕСТ (быстро наведя громомёт на цель).
     В прицеле нашем скальный монолит. (Зевс приник к глазку прицела.)
     В нём трещина, считай, едва стоит,
     Расколется в любой момент, и вниз
     Чудовищный обломок полетит,
     Как лемехом распашет весь карниз,
     Разрушив известковый рыхлый шпат,
     И вызовет сильнейший камнепад.
     Что ждёт идущий люд на перевал,
     Случись в крушенья миг там оказаться,
     Труда тут не составит догадаться,
     Накроет всех безжалостный обвал.
     Предугадать падения момент –
     Зевс «многомудрый», думаю, не в силе,
     Предотвратить возможный инцидент –
     Мы сможем быстро, просто, без усилий.
     Стрелять нельзя пока! Когда я целился,
     Шла дружно кавалькада вдоль барьера.
     Они прошли изгиб опасный?
     ЗЕВС. Нет.
     Как черепахи, друг за другом телятся.
     Да бог ты мой, Меропа?! Клеотера!
     С приданым отбывают в свой Милет.
     Шесть меринов поклажею навьюченных!
     Охранников двенадцать лучших лучников!
     А восседают-то, как павы расписные,
     Все из себя, такие гордые и чинные,
     Как будто царские особы благочинные,
     А не пандаровы ублюдки записные.
     ГЕФЕСТ.
     Не клевещи, не наговаривай на них.
     И мать их любит, право, как родных.
     ЗЕВС.
     Твоя мамаша, кто противен мне, тех любит.
     Кого люблю, того преследует и губит!
     ГЕФЕСТ.
     Никто чужим стать более не может,
     Чем тот, кто был любим тобою в прошлом.
     ЗЕВС.
     Воистину… Сынок, мне что-то тошно.
     Как шавка кость, нутро изжога гложет.
     Не сбегаешь на кухню за вином?
     ГЕФЕСТ.
     Схожу сейчас, прошу лишь об одном,
     Крючок случайно этот не задень.
     Не трогай, хорошо?
     ЗЕВС. Смотреть-то лень,
     Тем паче трогать эту дребедень.
     Ступай. (Гефест, поколебавшись, уходит, а Зевс тут же приник к
     громомёту.) Как, детки, вам не повезло,
     Что вас на это место принесло,
     Сироточки мои, в сей горький час.
     На волю с миром выпустил бы вас,
     Но ведь от рока не уедешь никуда. (Как удар грома бабахнул выстрел.)
     Прощай же, племя воровское. Навсегда!!
     ГЕФЕСТ (выбежав на террасу).
     Отец, зачем?!..
     ЗЕВС. И сам не понимаю,
     Стоял поодаль, вдруг оно – бабах!
     В чём суть, не инженер, сынок, не знаю…
    
     ГЕФЕСТ (поспешно прильнув к прицелу).
     О, господи!.. Как мать-то опечалится.
     Что скажем ей?
     ЗЕВС. Мол, всякое случается,
     Оскал судьбы – несчастие в горах.
     Опасен громомёт-то – это ясно,
     Он разнесёт, пожалуй, мне дворец!
     Ну, ты чего раскис-то так, мудрец?
     Вещь нужная, я ёрничал напрасно.
     Чуть требует доводки до ума.
     ГЕФЕСТ.
     Моя вина…
     ЗЕВС. Чушь. Всякое бывает.
     Без жертв прогресса вовсе не бывает!
     Не стоит так страдать из-за дерьма.
     (Зевс, похлопав его по плечу, уходит. Гефест печально осматривает свой громомёт. Из дворца доносится пение хора.)
     ХОР.
     Боги грешника карают
     Беспощадною рукой
     И довольно вопрошают:
     «Кто там следом за тобой?»
    
     Раб от тягот подыхает
     Битый, голый и босой,
     Боги руки потирают:
     «Кто там следом за тобой?»
    
     Храбрый ратник в поле брани
     Погибает, как герой,
     Боги пьяные горланят:
     «Кто там следом за тобой?!»
    
     В жутких муках умирает
     Отрок сирый и больной,
     Боги ласково взирают:
     «Кто там следом за тобой?»
     (Гефест разбивает громомёт о парапет, швыряет обломки в пропасть и уходит.)
     Нищета, война и мор
     Косят взрослых и детей.
     Распевает грустный хор:
     «Боги, сжальтесь поскорей!»
     Конец 1 акта.
    
     АКТ II
     ЭПИСОДИЙ 6
     Лесистая горная цепь Ида на полуострове Малая Азия. – Возле густого кустарника стоит плетёная корзина-гондола, в которой орёл Зевса доставил Афродиту к месту, где Анхиз пас своё стадо. Она осматривается, не решаясь выбраться из корзины.
    
     ГЕРМЕС (стремительно приземлившийся на своих крылатых сандалиях).
     Богиня, со счастливым приземлением!
     АФРОДИТА.
     Гермес?!
     ГЕРМЕС. Ага.
     АФРОДИТА. Как вы здесь оказались?!
     ГЕРМЕС.
     Неужто вы ещё не догадались?
     АФРОДИТА.
     Что, папа наш послал вас с поручением?!
     ГЕРМЕС.
     С утра он выпил, чуточку взгрустнул,
     К полудню ближе в стельку нализался,
     Побушевал немного и уснул.
     А вот Гефест ужасно волновался,
     Добился, чтоб я вас сопровождал,
     Вам помогал во всём и защищал.
     Он сделать это сам намеревался,
     Но всё же, поразмыслив, отказался,
     Не в силах за орлом отцовским гнаться.
     Пришлось Гермесу вслед за вами мчаться.
     Надеюсь, протекал полёт приятно?
     АФРОДИТА.
     Почти отлично, если бы не ямы
     Воздушные. Довольно неприятно
     Внезапно без опоры оказаться
     И падать. Тут же ноги отнимаются,
     И сердце в диком ужасе сжимается,
     И тянет завопить, как в детстве, «мама!».
     Но голос пропадал, не подчинялся,
     Орёл спокойно выше поднимался,
     Я под собой опору обретала,
     Страх отступал. Я пела и кричала,
     Взирая с высоты орлова ока
     На острова, на синь и гладь эгейскую,
     На берег Азии, холмы Идейские,
     Летевшие навстречу мне с востока.
     И вот я здесь. Проголодалась зверски!
     ГЕРМЕС.
     Супец готов, ягнёнок – над костром,
     Вам нужно лишь чуть-чуть посуетиться.
     Бросайте к чёрту ваш воздушный дом –
     И быстренько на ужин с женихом.
     Давайте руку, помогу спуститься.
     АФРОДИТА.
     Поможете с дорожным сундучком?
     ГЕРМЕС.
     Естественно!.. Ого! Не камни ль в нём?
     АФРОДИТА.
     Там книги, что весомей во сто крат
     Любых камней и даже бриллиантов.
     ГЕРМЕС.
     Чаво-чаво, а толстых фолиантов
     Анхизу здесь, понятно, не хватат.
     А тёплый плащ хотя бы прихватили?
     Свежо по вечерам порой быват.
     АФРОДИТА.
     И плащ, и зонт, сапожки захватила,
     Не стоит так открыто насмехаться.
     ГЕРМЕС.
     Пожалуйста, не нужно обижаться,
     Я лишь слегка пытался пошутить
     С расчётом вас немного ободрить.
     Забудьте и давайте-ка дружить?
     АФРОДИТА.
     Уже забыла. Вот ещё возьмите
     Походный мой из войлока матрас. (Подаёт ему скатанный трубой матрас.)
     Поставьте сундучок-то, не держите,
     Не дай бог, раньше срока утомитесь,
     Придётся груз тащить мне вместо вас. (Гермес ставит сундучок, берёт матрас.)
     Кладите на сундук и не мечитесь…
     Ровней, прошу вас, свалится сейчас!
     ГЕРМЕС.
     А вот теперь, смотрите, как весы!
     АФРОДИТА.
     Я вижу запорожские усы,
     Чуть тронь…
     ГЕРМЕС. Уже исправил! (Вмиг переложил матрас по длине сундука.) Убедитесь!
     АФРОДИТА.
     Твердит молва, умны вы и хитры,
     Смекалисты ужасно и быстры.
     Быстры – согласна, где ж другие качества?
     ГЕРМЕС.
     Погасли вмиг, исчезли, как костры,
     В лавине Красоты!
     АФРОДИТА. Что за ребячество?
     Не вовремя, не к месту… Но спасибо.
     Нам, женщинам, мужские комплименты,
     Как свет – цветам, деревьям, море – рыбам,
     Как воздух – для дыхания планеты.
     Вы руку собирались мне подать.
     ГЕРМЕС.
     Да вот вам две! Готовы вас обнять. (Помогает Афродите спуститься на землю.)
     Богиня, до чего же вы прекрасны!
     АФРОДИТА.
     Прекрасной быть, увы, небезопасно,
     Все рвутся красотою насладиться.
     Но чабанам придётся перебиться!
     ГЕРМЕС.
     О, горе, пастуху! О, бедный папа!
     Какой удар, как оба огорчаться!
     АФРОДИТА.
     Вам лишь бы балагурить, насмехаться,
     А мне, овце, идущей волку в лапы,
     Невесело.
     ГЕРМЕС. Не бойтесь, я же рядом.
     Всегда при вас… где надо и не надо.
     АФРОДИТА (смутившись, вспыхнула).
     О, боги, неужели вы серьёзно?!..
     ГЕРМЕС.
     Шучу, шучу. Идемте, будет поздно,
     Сожрёт пастух ведь супчик и ягнёнка,
     А вам в боях ночных нужна силёнка…
     АФРОДИТА.
     Вы сальности болтать мне эти бросьте!
     Своротит набок нос у пастушонка,
     Как встретит неожиданную гостью!
     Матрасик подержите. (Гермес снял с сундучка матрас.) Отвернитесь.
     (Открывает сундук, переодевается в рубище, надевает седой парик, наносит на лицо грим, уродующий её.)
     Невеста при параде, обернитесь!
     ГЕРМЕС (обернувшись, отшатывается).
     О, Майя, мать моя! Какое издевательство
     Над дивной прелестью, небесной красотой!
     АФРОДИТА.
     Пусть будет так. Зато не надругательство
     Над честью девичьей, девичьей чистотой.
     Идёмте!
     ГЕРМЕС. Стойте!.. Должен вам сказать,
     Сказать по правде, я уж не уверен,
     Что захотят на ужин вас зазвать,
     А не бичом пастушьим прочь прогнать.
     АФРОДИТА.
     И пусть, прекрасно! Вот мы и проверим,
     Насколько добр он, чуток, человечен.
     И вы б оделись нищим, что ли, или…
     ГЕРМЕС.
     Как описал поэт один, Вергилий,
     Я в облачке вас буду страховать. (Демонстрирует приём обволакивания.)
     Нам всем, кто посвящён в секрет и вечен,
     Гермес отлично слышен будет, виден,
     А тем, чей век печален и конечен, –
     Не слышим совершенно и не видим.
     АФРОДИТА.
     Совсем, совсем?!
     ГЕРМЕС. Ну, абсолютно.
     АФРОДИТА. Удивительно!
     ГЕРМЕС.
     Как все же странно это слышать от богини.
     Вы не читали «Энеиду»? (Афродита
     пожала плечами.) Поразительно.
     АФРОДИТА (взяв свой матрасик).
     Ваш – сундучок, я позабочусь о перине.
    
     ЭПИСОДИЙ 7
     Небольшая пастушья хибарка в горах для проживания в сезон выпаса. Поодаль под навесом из бычьей шкуры Анхиз неторопливо хлебал похлёбку, когда появились Гермес, окутанный облачком, и Афродита.
    
     ГЕРМЕС (вполголоса).
     Вот он, голубчик! Спрячьтесь за кустами!
     (Афродита, пригнувшись, перебегает к кустам орешника.)
     АФРОДИТА (жестикулируя и шепча).
     Ко мне идите! (Когда Гермес подошёл, понуждает его поставить сундук, сверху кладёт свою поклажу.) Вещи здесь оставим.
     С матрасом и вцепившись в сундучок,
     Показывать трясучую калеку,
     Чтоб быть при этом точной, натуральной,
     Как нас учили в школе театральной,
     Не то, что я, сам Чаплин бы не смог.
     ГЕРМЕС.
     Анхизу обеспечен нервный шок,
     Кондрашка хватит точно человека.
     АФРОДИТА.
     Ну-у, не калеку, а-а… синдром паралича:
     Чуть дёргаясь, немного покривившись,
     Хромая… или ногу волоча…
     ГЕРМЕС (свистящим шёпотом).
     Он видит вас! Ничуть не удивившись,
     Хлебать свою похлёбку продолжает.
     АФРОДИТА.
     А вас не видит – точно?!
     ГЕРМЕС. Тише, тише.
     Так точно, что точнее не бывает.
     АНХИЗ.
     Ну, что стоишь, красавица?! Иди же,
     Суп медленно, но верно убывает!
     АФРОДИТА (Гермесу шёпотом).
     Обман раскрыт?!
     ГЕРМЕС. Не думаю. Мне кажется,
     Поел и в благодушии куражится.
     АФРОДИТА.
     Так я пошла?
     ГЕРМЕС. Как говорится, с богом.
     Не заиграйтесь в образе убогом.
     АФРОДИТА.
     Ну, что ж, спасибо за благословение.
     Теперь смотрите на моё умение.
     (Афродита направилась к Анхизу, подражая походке паралитиков. Гермес шёл следом.)
     ГЕРМЕС (аплодируя).
     Какое мастерство и вдохновение!
     У вас талант блистательный, глубокий!
     АФРОДИТА (полуобернувшись, сквозь зубы).
     Я ж не на сцене, ради бога, тише!
     ГЕРМЕС.
     Да не волнуйтесь, он меня не слышит.
     АНХИЗ.
     Неужто так измучили пороки,
     Что походя молитву шепчешь богу?!
     АФРОДИТА.
     Не богу я молюсь – богине строгой.
     АНХИЗ.
     Оставь молитвы, лучше поспеши,
     Здесь будешь ты богиней и принцессой!
     АФРОДИТА (доковыляв до места).
     Надеюсь, здесь не ждут меня эксцессы?
     Надеюсь, вы позвали от души,
     Без умысла, без злого намерения
     Над девушкой несчастной поглумиться?
     АНХИЗ.
     Отбрось свои нелепые сомнения,
     Прочь страхи прогони, предубеждения,
     Садись-ка ты, богиня, на колени мне,
     Прелестница моя и чаровница.
     (Довольно резко дёргает её за руку, подхватывает и усаживает на колени.)
     Заботиться – мой умысел, любить…
     АФРОДИТА.
     Не худо бы меня о том спросить.
     АНХИЗ.
     Не хочешь разве, чтоб тебя любили?
     Заботились, ласкали и… кормили?!
     ГЕРМЕС (в сторону).
     Хитёр мужик-то, прямо в корень зрит.
     АНХИЗ.
     Ведь голодней собак моих, поди?
     ГЕРМЕС.
     Каков шельмец, не в бровь, а в глаз разит!
     АНХИЗ.
     Ну, не стесняйся, глаз не отводи
     И ротик разевай. (Зачерпнул черпачком суп и подносит ко рту Афродиты, та, смущаясь, стала схлёбывать горячую похлёбку; ей попало мимо рта.) Эх ты, разиня…
     Ещё?!
     АФРОДИТА. Угу.
     ГЕРМЕС и АНХИЗ (в унисон). Как супчик?
     АФРОДИТА. Слаще дыни!
     АНХИЗ (снова зачерпнув из котелка).
     Вот так-то, когда просто, без гордыни.
     Хлебай, хлебай… Ну, молодчина.
     Ещё ковшок?
     АФРОДИТА. Ой, я сыта, мужчина.
     Спасибо!
     АНХИЗ. Не спеши. Теперь барашка!
     Без мяска не наешься супом с кашкой.
     Давай поднимем попочку, милашка. (Ссаживает Афродиту с колен, отходит.)
     ГЕРМЕС (зачерпнув своей серебряной ложкой суп, пробует его).
     А не дурён супец-то! Повар дело знает. (С аппетитом ест.)
     АФРОДИТА (приглушая голос).
     Он возвращается!
     ГЕРМЕС (невозмутимо). Он мне не помешает.
     АНХИЗ (поставив блюдо с мясом на траву перед Афродитой).
     Что свет очей моих погрызть предпочитает,
     Грудинку, рёбрышки, а может, мотолышки?
     Принцесса, выбор ваш!.. Чего-то не хватает?
     Ага, лучка! Сейчас. (Протягивает свой
     тесак Афродите.) Порежь пока коврижку. (Опять отходит.)
     АФРОДИТА.
     Как понимать, Гермес, такое обращение?
     ГЕРМЕС.
     Вы осмотритесь-ка, весь круг его общения –
     Озёра и холмы, животные, растения.
     Простой инстинкт взыграл при вашем появлении
     У голодавшего без женщин мужичишки.
     АФРОДИТА.
     А не чревато для меня?!..
     ГЕРМЕС. Потише, прётся!
     АНХИЗ (подлетает с пучком лука).
     А тесачок, гляжу, совсем не поддаётся?
     А ну-ка!?.. (Афродита отдаёт тесак; Анхиз ловко порезал хлеб, срезал усики корешков с луковиц, отвязал от пояса флягу с вином.) Всё! Готово угощение.
     Вино, закуска, женщина в смущении –
     Предел мечты бродяги пастуха.
     АФРОДИТА.
     Найти приют, заботу человека
     Давно мечтала девушка-калека,
     Чья жизнь горька, убога и плоха.
     АНХИЗ.
     Ах ты, бедняжечка, ах ты, страдалица,
     Намёк понятен, можешь не печалиться.
     Делов-то – накормить и приютить…
     Девичий «недостаток» устранить. (Садится, тесно прижавшись к Афродите.)
     ГЕРМЕС (уплетая мясо, на встревоженный вопрошающий взгляд Афродиты).
     Он не смущается, подлец такой, нимало
     Ни жутким видом вашим, ни параличом.
     Ваш план, увы, на грани полного провала.
     АФРОДИТА.
     Вот только этого-то мне и не хватало.
     АНХИЗ.
     Не понял вовсе, дорогуша, ты о чём?
     АФРОДИТА.
     Да-а… спозаранку о вине я всё мечтала,
     Мне до зарезу нужно было похмелиться.
     АНХИЗ (вытаскивая пробку из фляжки).
     Вина достаточно, ты можешь хоть упиться!
     Сумеешь из горла сама напиться?
     АФРОДИТА.
     Охота было спрашивать-то вам?
     (Пьёт большими глотками, поперхнулась, закашлялась; вино пролилось ей на подбородок, потекло по шее.)
     АНХИЗ (вытащив из-за пазухи тряпку).
     На, вытрись-ка, вот чистая тряпица.
     Хотя постой, я вытру лучше сам!
     (Начал вытирать её и одновременно облизывать языком, не давая отстраниться.)
     АФРОДИТА (чуть брезгливо).
     Вы лижитесь, как мой щенок Мухтар!
     АНХИЗ (распаляясь всё сильнее).
     Не девушка – божественный нектар!
     АФРОДИТА.
     Ну, перестаньте… мне же н-неприятно…
     Щ-щекотно очень – правда!.. И смешно!
     ГЕРМЕС (в сторону).
     Смеяться, как известно, не грешно
     Над тем, что так смешно и так приятно.
     АФРОДИТА (млея).
     Ведь мы же собирались есть барашка…
     АНХИЗ (задыхаясь от вожделения).
     На завтрак поедим барашка с кашкой,
     Сейчас друг другу губки пожуём. (Целует её, будто пожирает.)
     АФРОДИТА (тихо, заплетающимся языком).
     А вдруг мы их друг другу отгрызём,
     Как жить потом без этих вкусных губок?
     АНХИЗ.
     Есть язычок… Есть ушки – два зефира.
     Есть носик, щёчки… Пара круглых грудок!
    
     АФРОДИТА.
     У вас, мужчин, ведь нет же круглых грудок!
     АНХИЗ.
     Зато есть кое-что вкусней инжира.
     АФРОДИТА (Гермесу, наблюдающему с любопытством за происходящим).
     Ну, что вы ждёте, помогите мне, герой?
     АНХИЗ и ГЕРМЕС (в один голос).
     Сейчас, сейчас. Сию секунду!.. (Анхиз валит Афродиту навзничь, а Гермес выхватывает из костра уголёк и прижигает ему пятку.)
     АНХИЗ (моментально взвившись). Ой-ой-ой!!
     Какая тварь в меня вонзила жало?!
     АФРОДИТА.
     Не искорка, случайно, в вас попала?
     АНХИЗ (осматривая пятку).
     Как бес стерёг, действительно ожог!..
     А вот и этот подлый уголёк! (Швыряет его в костёр.)
     Как обухом по темечку словил…
     Ну ладно, ешь, баран, поди, остыл. (Взял здоровенный кусок мяса, меланхолично уминает вприкуску с луком; Афродита аккуратно ест маленький кусочек, отщипывая хлеб.)
     Ты хлеб-то не щипли – не ягодицы
     Какой-нибудь дебелой молодицы,
     С какими в баньке некогда резвился.
     Запомни, хлеб – святыня, а не попа,
     Взяла, так с уваженьем, милка, лопай.
     АФРОДИТА.
     Не буду, обещаю. Извините.
     АНХИЗ.
     И молодец. А пятка-то саднит ведь!
     (Смочил вином тряпку, приложил к пятке, затем сам крепко приложился к фляжке.)
     ГЕРМЕС.
     Похоже, кобелёк угомонился.
     Тур первый – ваш, примите поздравленье.
     АФРОДИТА.
     Спасибо.
     АНХИЗ. Это что за представленье?
     К чему, кому «спасибо», я не вник?
     АФРОДИТА.
     Вы нищенке устроили пикник,
     От всей души признательна я вам.
     АНХИЗ.
     Не трать свои слова по пустякам,
     Мой долг – спасать, прислуживать богиням!
     А то, что в девках задержалась, не грусти,
     В один момент тебя мы тут «починим»,
     Чай не овец с коровами пасти.
     АФРОДИТА.
     Мужчина вы не промах, вероятно,
     «Намёк» истолковали мой превратно.
     Иначе б так азартно не спешили
     Исполнить то, о чём вас не просили.
     Не стыдно вам, мужчина полный силы,
     Не дав придти в себя, доесть-допить,
     Торопитесь убогую растлить,
     Которая принуждена скитаться?
     С изъяном мнимым ринулись сражаться,
     Починщик-хват. Мне он не досаждает!
     АНХИЗ.
     Смешно, когда девчонка рассуждает,
     Не побывав ни разу в женской шкуре.
     Побудь разок-другой, познай в натуре,
     Узнаешь, досаждает или нет.
     АФРОДИТА.
     Ну до чего ж лукав мужской совет.
     Узнаю – дальше что, страдать, жалеть,
     Что юность безвозвратно утеряла?!
     АНХИЗ.
     А, может, веселиться, гимны петь,
     Что, слава богу, молодость настала,
     Что женщина явилась в этот мир,
     Готовая любить и быть любимой?!
     АФРОДИТА.
     Я вижу спорщик вы неутомимый,
     Давайте после ужина продолжим?
     АНХИЗ.
     Естественно, сперва закончим пир,
     А сил набравшись, спор и (подмаргивает) подытожим.
     Тебя как звать-то?
     АФРОДИТА. Звать меня?.. Киприда.
     АНХИЗ.
     Кипр – остров и гора близ Трои Ида –
     Как понимать?
     АФРОДИТА. «Дочь Кипра» – означает.
     АНХИЗ (хлопнув себя по лбу, протягивает руку).
     Я тугодум, Анхизом величают.
     АФРОДИТА (подаёт свою ладошку).
     Ну, наконец, знакомы, очень рада.
     АНХИЗ (уставившись на её браслет).
     Браслетик твой из камушков смарагда.
     У нищенки – и этакий товар…
     АФРОДИТА.
     Богини Афродиты это дар,
     Мне за мытарства все – её награда. ( Какое-то время едят молча.)
     ГЕРМЕС.
     Браслетом вы Анхиза «напрягли»,
     Но всё ж сомненья искру погасили.
     По-моему, вы мясо не солили? (Посолил её кусочек, потом свой.)
     Напрасно и лучком пренебрегли.
     Слегка он возбуждает, паразит,
     Но запахом Меджнуна отрезвит!
     АФРОДИТА.
     Ой, верно, я о луке позабыла!
     АНХИЗ.
     Чего тут больно помнить-то? Бери!
     АФРОДИТА (смело сунув в рот молодую луковку, начинает жевать).
     Как он хрустит смешно… Ой! Ай! А! А-а!!..
     АНХИЗ (вложив кусок хлеба ей в руку).
     Ты хлебом заедай, а не ори!..
     Ну, жуй!.. Теперь мясца!.. Глотни вина-а…
     Ну, луковое горе, отпустило?
    
     АФРОДИТА.
     Я задохнулась! Горло всё сдавило,
     И оба глаза, будто пламя опалило.
     Вот это лук – растение-убийца!
     АНХИЗ.
     Ещё бы! Надо быть самоубийцей,
     Чтоб так вот взять и хрупать едкий лук-то
     Без соли и без хлеба, без винца,
     Без вкусного горячего мясца,
     Как будто это ягоды иль фрукты.
     Возьми-ка…
     АФРОДИТА (берёт почти ощупью). Это что?
     АНХИЗ. Из льна тряпица!
     Накрашенные зенки потекли.
     АФРОДИТА.
     Меня вы не проводите умыться?
     АНХИЗ.
     Сама дойдёшь, здесь близко до реки.
     ГЕРМЕС.
     Страшней, чем вы, не видывал девицы. (Незаметно подсовывает ей своё зеркальце.)
     Зерцало вам поможет убедиться,
     Что лучше эту маску не смывать,
     Коль маскарад хотите продолжать.
     Она, как щит, укроет вас, ручаюсь.
     АФРОДИТА (посмотревшись в зеркало, размазав краску ещё безобразнее; Анхизу).
     Так речка близко, я не заплутаюсь?
     АНХИЗ.
     Моих шагов примерно будет триста,
     Твоих шажков – как минимум сот шесть.
     Речушка очень быстрая и чистая,
     Вода прохладна, спуски каменистые.
     Пройдёшь подальше, озеро там есть.
     Вот в нём вода и тихая, и тёплая,
     Пологий берег – спустишься легко.
     АФРОДИТА.
     Пройти шестьсот шагов мне нелегко.
     Пока я на своих туда дошлёпаю,
     Совсем остынет мясо. Вы согласны?
     АНХИЗ.
     Согласен, не согласен – всё равно.
     По мне, как Афродита, ты прекрасна
     И слаще, чем шампанское вино!
     АФРОДИТА.
     Неужто вам ни капельки не стыдно
     Вести себя жестоко и постыдно,
     Над девушкой убогой издеваться?!..
     АНХИЗ.
     Да будет тебе, детка, прибедняться
     И выставляться этакой уродиной,
     Ужасной прокажённой и юродивой!
     Ты сколько ни юродствуй, сразу видно
     Любому, кто в бабёнках разбирается,
     Что ножки эти (начал лапать) ладные и стройные,
     Хоть плоховато ходят и сгибаются,
     А попка… перси…самые достойные,
     Как на заказ размеры их… и формы! (Афродита смущённо пытается отстраняться от его рук.)
     Они, когда виляешь ты уморно,
     Туда-сюда, сюда-туда катаются,
     Так хороши, аж сердце трепыхается,
     А ты бубнишь, чудачка, об обиде!
     А кожа?!.. Чудо. (Гладит.) Я такой не видел.
     Как глянец, будто шёлковый чулок!
     А руки!.. Это руки балерины.
     И сколько ни клони головку вбок,
     Её посадка… с шейкой лебединой,
     Как у богинь, цариц и женщин благородных.
     И седина твоя мужчину не спугнёт,
     Как глянет в глазки он собачек беспородных
     И славных девочек домашних, всё поймёт.
     АФРОДИТА.
     А что поймёт?!
     АНХИЗ (удерживая её за лицо, глядя в глаза). Что юная, невинная,
     Доверчива по-детски и наивная,
     Не ведавшая грубости и строгости,
     Что нет в тебе ни злобы, ни жестокости,
     Что не умеешь подличать и врать.
     АФРОДИТА (вяло отстраняя его руки).
     Что за привычка, трогать, в руки брать?
     АНХИЗ.
     Ну до чего ж скромны мы и невинны!
     Ну прям богиня-девственница Гестия!
     Я удостоен, грешный, высшей чести! Я
     И мой очаг унылый и пустынный
     В заброшенной богами дикой местности.
     ГЕРМЕС.
     Прошу не расслабляться, этой мерзости
     Охота перейти опять к атаке.
     АНХИЗ.
     Вот почему молчат мои собаки?
     Прислушайся!.. Ведь тишь необычайная.
     Ни гавканья, ни ржанья, ни мычания,
     По стойке «смирно» вытянулся лес,
     Лишь шёпот трав и птах счастливых пенье,
     Букашек переливчатая трель –
     Природа вся в елейном умиленье
     Встречает снизошедшую с небес!
     ГЕРМЕС.
     Пастух-то наш ну просто менестрель!
     АНХИЗ.
     Божественная, ты устала слушать,
     Болтаю, не даю тебе покушать?
     АФРОДИТА (испытывая сонливость).
     Не беспокойтесь, я уже поела.
     Спасибо вам, всё было очень вкусно.
     АНХИЗ.
     Стряпня моя груба и безыскусна.
     Ну а винца не хочешь ли глотнуть?
     АФРОДИТА (подавляя зевоту).
     Благодарю вас, я и так сомлела…
    
     АНХИЗ.
     Так можешь и прилечь и отдохнуть!
     АФРОДИТА.
     Сказать по правде, было бы не худо,
     Хоть и богиня, всё же устаю.
     АНХИЗ.
     Пойдём ко мне на ручки, моё чудо,
     В постельке колыбельную спою?
     АФРОДИТА (мгновение поколебавшись, позволяет Анхизу взять её на руки).
     Почистить нужно зубы и умыться.
     АНХИЗ (мягким, убаюкивающим голоском).
     В хибарку притащу тебе водицы.
     АФРОДИТА (доверчиво прильнув к Анхизу и сладко зевая).
     Вода должна быть только кипячёной,
     Не холодней температуры тела.
     АНХИЗ.
     Так солнце воду в озерце прогрело,
     Сгодится для вечерних процедур,
     Чай не ребёнок хлипкий, несмышлёный.
     АФРОДИТА (совсем уж вялым голосом Гермесу, заглядывающему ей в лицо).
     А где же вам, мой друг, заночевать?
     АНХИЗ.
     У ваших ног, богиня и подруга,
     Ваш сладкий сон я буду охранять.
     ГЕРМЕС.
     Боюсь, что приближающийся «тур»
     Не выстоять вам в схватке с «милым другом».
     Пожалуй, не придётся мне поспать.
     АФРОДИТА.
     Нельзя же так, всю ночь не отдыхать.
     АНХИЗ.
     На сон мне совершенно наплевать,
     Мой долг – служить богине, угождать. (Встал со шкуры, держа её на руках.)
     ГЕРМЕС.
     Поскольку план ваш неизменным остаётся,
     Мне в оба глаза караулить вас придётся.
     АФРОДИТА.
     Нет оснований, полагаю, опасаться.
     Он не посмеет над богиней надругаться.
     АНХИЗ (недоумевая не более секунды).
     Пускай посмеет, я в клочки порву подонка,
     Пущу кишки и вырву сердце и печёнку.
     (Анхиз, осторожно ступая, понёс Афродиту в хибарку.)
     ГЕРМЕС.
     Самоотверженный, однако, мужичонка.
     (Забежал перед Анхизом и бережно уложил свесившуюся руку Афродиты.)
     АФРОДИТА (не разлепляя век).
     И сундучок мой не забудьте… принесите… (Засыпает.)
     АНХИЗ и ГЕРМЕС (в один голос).
     О, не тревожьтесь.
     АНХИЗ (ухмыляясь). И спокойно спите. Спите. (Вносит её в домик.)
     ГЕРМЕС (задержавшись на пороге).
     А запах, фу-у! Тут не жильё – кошара,
     Тюремный каземат с отхожим местом!
     (Перед самым его носом Анхиз закрывает дверь на засов.)
     Вот незадача! Да сродни кошмару.
     Как выручить несчастную невесту?
     Ну, анекдот… Не дверь же выносить,
     Трястись начнут на пару, заикаться!
     Так что же делать? «Быть или не быть…»
     Сегодня ночью женщиной девице –
     «…Таков вопрос». Вмешаться или смыться?
     «Идти на вы» иль выйти из борьбы?
     «Что благородней духом – покоряться
     Пращам и стрелам яростной судьбы
     Иль, ополчась…» на сей засов, всей силой
     Его сшибить и вся-то недолга?
     Девица – спасена, Анхиз… бессильным
     Остаться может эдак навсегда.
     Чудовищный финал! Не-ет, не годится.
     Зевс не на шутку может рассердиться.
     Так и с карьерой можно распроститься,
     Блюдя невинность! Что за ерунда
     На ум приходит сдуру, господа!
     Допустим, план её осуществится,
     Но сколько эта глупость может длиться?!
     Как ни тяни, печальный акт свершится,
     Ну-у… чуть пораньше – разницы-то нет.
     Не должно бабе быть всю жизнь в девицах,
     А девочке – незрелой быть женой –
     Законы жизни писаны не мной,
     Не мной открыты, лишь пришли на ум мне.
     «Так трусами нас делает раздумье,
     И так решимости природный цвет
     Хиреет под налётом мысли бледным».
     Аж сердце жмёт. Расстраиваться вредно.
     Всё ж жаль единокровную сестрёнку.
     Решайся, вышибай. Ну-у!.. Ни к чему.
     Не мальчик я и знаю почему
     Так жалко эту славную девчонку,
     Мне хочется отведать самому!
     Прости меня, пампушечка Хиона,
     Я снова тебе в мыслях изменил,
     Но, право слово, сердца не затронул.
     Не знаю, кто уж так установил,
     Мысль грешная быстрее самой чистой
     Разит нас, будто током, жгуче, быстро:
     Глазами – ни шиша не разглядел,
     А в мыслях – уж раздел и… всё успел!..
     Костёр заката тлеет и тускнеет,
     Всё гуще сумерки, вот-вот стемнеет.
     Высвечивает лучик чахлый щель!
     А ну-ка, ну-ка… Вижу я постель
     И два сопящих, мирно спящих тела.
     Винца напившись, наклевавшись смело
     Лучка ядучего и губок сахаристых,
     Уснули голуби чего-то слишком быстро.
     Я не у дел! Лететь отсюда надо.
     Моя пампушка будет только рада,
     Когда на сон грядущий к ней явлюсь.
     К рассвету ближе вновь сюда вернусь.
     Успею – славно, стоило стараться,
     А – нет, ну что ж, не буду огорчаться:
     Такое дело – разве уследишь!
     Примерно – тоже, что пытаться
     Руками изловить проныру-мышь.
     Грызун-Анхиз не даст себя поймать.
     Связался ж я – невинность охранять!
     Коль полон варом огненным котёл,
     Всего разумней – крышку быстро снять,
     Пока не залил он плиту и пол. (Исчезает в кустах.)
    
     ЭПИСОДИЙ 8
     Девять месяцев спустя возле той же пастушьей хибарки под той же самой бычьей шкурой лежит, пытаясь уснуть, Анхиз. Сон не идёт, он ворочается с боку на бок с охами и вздохами.
    
     АНХИЗ.
     О, боги, мне не естся и не спится!
     Что происходит?! Что со мной творится?!
     Ну, сколько можно тупо ожидать?!
     Нашёл о ком страдать и тосковать,
     Калека, хромоножка чумурудная,
     Бродяжка бесприютная приблудная,
     Внезапно объявилась ниоткуда
     И точно так же скрылась в никуда.
     Трясучка, рвань мне в душу забралась.
     Воровка и мошенница как пить дать,
     Забредшая чего-нибудь урвать,
     А увидала – пусто, убралась,
     Пока не взгрели, блин, своей дорогой.
     Как ловко выставлялась недотрогой,
     Девчушечкой невинной и убогой,
     А как всадил, ни капли не вопила
     И в неге тотчас глазки закатила! (Внезапно всплакнул.)
     Кипридочка, прости меня, дурилу!
     Не ведаю, язык чего несёт.
     Отчаялся вконец, истосковался,
     Так сердцем маюсь, телом измотался,
     Тоска душонку в клочья рвёт и жжёт!
     Рехнусь, наверно!.. Да уж идиот,
     С утра который день вчерашний ждёт.
     А время всё идёт себе, идёт,
     Сжирая дни, недели без потери,
     За месяцем – сезон, а там уж… Год?!
     Эх, мать твою, ушам своим не верю!
     Три месяца – и будет ровно год,
     Как девочка моя ушла в рассвет,
     Оставив мне на память силуэт,
     Застывший лишь на миг в проёме двери.
     И я, верблюд, баран, ленивый мерин,
     Так был спокоен и самоуверен,
     Что никуда девчонка не уйдёт,
     Коль сблизились, прилепится ко мне,
     Побудет до весны, по крайней мере,
     Перевернулся харею к стене –
     Козёл безрогий, буйвол, бегемот! –
     И вновь забылся в сладком сновиденье!
     Десятый месяц, я же всё не верю,
     Всё кажется, что вот, ещё мгновенье –
     Объявится, вихлясто подойдёт
     И по-собачьи кротко взглянет глазками,
     И ангельски начнёт просить прощенья,
     Глотая слёзки, встанет на коленья… (Пустил слезу.)
     Уймись, лопух, безмозглая балда.
     Ну, сколько можно тешить душу сказками?
     Она сбежала, скрылась без следа
     И не вернётся, дурень, никогда.
     А-а!! (Бьётся лбом об землю.) Я бревно!.. Дубина!.. Истукан!
     Трухлявый пень!.. Бревно… Бревно… Болван!
     Назём, мякина, чучело нечёсаное!..
     Сундук с клопами, чурка неотёсанная!.. (Вдруг задумывается.)
     Сундук не допереть ей – не матрас.
     Таясь, она к кому-то обращалась,
     Посмотришь, вроде молится, казалось.
     С ней кто-то был!.. Но псы-то не брехали.
     Будь тут чужой, в клочки бы разорвали!
     Всё было тихо, мирно… как сейчас…
     (Вышел из-под навеса, настороженно озирается по сторонам и прислушивается.)
     Ну, точно! Тишина необычайная,
     Ни гавканья, ни ржанья, ни мычания…
     По стойке «смирно» вытянулись ели…
     Лишь шёпот трав и птах счастливых пенье…
     Букашек переливчатые трели –
     Природа вся в елейном умиленье,
     Как в те незабываемых три дня,
     Когда жила Киприда у меня!
     К чему бы это благостное веянье?
     Что происходит?! Странное волнение
     Стеснило грудь, аж колики в утробе…
     И лихорадит, будто при ознобе!
     Недоставало только заболеть
     И как собаке старой околеть
     В глуши, вдали от отчего порога,
     Не повидав богини хромоногой!
     Чтоб лихоманку быстро одолеть,
     Нет средства лучше ягодного грога. (Уходит в хибарку.)
    
     ЭПИСОДИЙ 9
     Появляется беременная Афродита в сопровождении Гефеста и Гермеса. Они останавливаются невдалеке от хибарки, за кустами.
    
     ГЕРМЕС (выглядывая из-за кустов).
     Что вижу я, знакомый теремок!
     Дымит на прежнем месте костерок,
     Дух рыбный источает котелок.
     А где же сам счастливый наш отец?
     ГЕФЕСТ.
     Наверно, там, где быть ему и должно,
     Среди коров, баранов и овец.
     ГЕРМЕС.
     Вполне логично и вполне возможно.
     Пойду разведаю, где бродит молодец.
     АФРОДИТА (Гермесу).
     Не выдайте себя неосторожно.
     ГЕРМЕС.
     Меня укроет облачко надёжно. (Окутавшись облачком, первым делом подходит к котелку, любимой ложкой пробует уху.)
     Не разносол, но есть, конечно, можно. (С аппетитом кушает.)
     АФРОДИТА (Гефесту).
     Молчанье ваше в тягость, обжигает,
     Как хлёсткая и звонкая пощёчина,
     В ушах звенит и щёки полыхают… (Гефест молчит.)
     Всё решено, с дебатами покончено,
     Довольно осуждать и укорять!
     Анхиз – отец, он должен это знать!
     ГЕФЕСТ (немного помолчав).
     Не торопитесь восклицать и ставить точку.
     Он не поверит никогда, что Зевса дочка,
     По красоте наипервейшая, по знатности,
     Во избежание открытости и гласности
     Все девять месяцев скрывалась в одиночестве,
     Блюдя пристойность, пребывая в беспорочности.
     И по-житейски, к сожаленью, будет прав,
     Вас и ребёночка по матушке послав.
     АФРОДИТА.
     Судить других нечестно и несложно!
     ГЕРМЕС (подскочив к ним).
     Эй, спорщики мои, потише можно?!
     Анхиз на сцене собственной персоной.
     АНХИЗ (подвесив над костром котелок с вином, развязал небольшой мешочек, пробует на язык его содержимое).
     Хорошим рвотным будет грог солёный. (С досады сплюнул и ушёл за сахаром.)
     АФРОДИТА (Гефесту и Гермесу).
     Друзья, не прогуляетесь немного?
     Мне-е… тет-а-тет остаться нужно с ним.
     Прошу вас, без обид?
     ГЕРМЕС. Да ради бога!
     Мы озерцо покамест посетим. (Гермес с Гефестом удаляются, а Афродита выходит к костру и садится на пенёк. Появляется Анхиз и, увидев её, столбенеет.)
     АФРОДИТА.
     Простите, забрела на огонёк…
     Плутала долго, вдруг – костра дымок!..
     Устала и решила приютиться,
     Не чую ни спины, ни рук, ни ног.
     Надеюсь, вы не будете сердиться,
     Позволите немного отдохнуть?.. (Встала.)
     Не разрешите, тотчас тронусь в путь!..
     Что с вами, сударь?!
     АНХИЗ. Что?.. А-а! Так… видение.
     Почудилось, что вижу привидение.
     Уж извините, глупость говорю.
     Вам дать приют за долг почту и честь.
     На ужин у меня ушица есть,
     Грог крепкий из малинки заварю,
     В хибарке есть постель…
     АФРОДИТА (усаживаясь на пенёк). Благодарю,
     Но, право, беспокоиться не нужно.
     Я на ночь не останусь и до ужина
     Свой лагерь я теперь легко найду.
     Чуть отдохну и вдоль хребта пойду.
     Я засветло до места добреду.
     АНХИЗ.
     На небо гляньте, скоро дождь пойдёт.
     Схоронитесь-то где, как переждёте?
     А если волчья стая нападёт?
     А если на медведя набредёте?!
     Вдруг упадёте, ногу подвернёте,
     Как в лагерь доберётесь, поползёте?!
     Ползти тогда придётся на спине –
     Мученье, как в аду, поверьте мне.
     Вряд-вряд с проводником-то вам добраться,
     А в одиночку – нечего пытаться.
     Советую вам всё-таки остаться,
     А утром я до ваших доскачу,
     Они вас на руках снесут отсюда.
     АФРОДИТА.
     Совет разумен, спорить я не буду.
     А вашей доброты не позабуду
     И хлопоты вам щедро оплачу.
     АНХИЗ.
     А «щедро» – это как?
     АФРОДИТА. Озолочу!
     АНХИЗ.
     Шутить угодно?
     АФРОДИТА. Вовсе не шучу.
     Мне не до шуток, вот уж две недели,
     Как плод в моей телесной колыбели
     Спустился… ниже, я дышу свободней,
     Вдобавок ко всему и похудела –
     Мне легче стало, но в лесу сегодня
     В ногах, внизу… ну… в нижней части тела
     Я ощутила тянущие боли –
     Предвестники того, что очень скоро
     Ребёночек запросится на волю.
     А час желанный трудно угадать.
     Через неделю, завтра… Или ночью!?..
     Подумать жутко, что в ночную пору
     В лесу дремучем или где-то в поле
     Дитя могла сподобиться рожать!
     Как повезло, я рада очень, очень,
     Что – здесь, у вас, своих могу дождаться,
     Укрыться от грозы и от зверья.
     Всё – ваш костёр, всё – вам благодаря!
     АНХИЗ.
     Голубушка, не надо так стараться
     Нагородить мне разного, чё зря.
     И пальцем не вильнул помочь добраться
     Вам до своих, а хвалите меня,
     Как будто б вынес вас из полымя,
     Вам, во дворцах, неймётся без галантности,
     А нам, сермяжным, этакие странности
     Надуманными кажутся до крайности.
     Давайте-ка, налью я вам ушицы?
     Негоже натощак ей-ей ложиться.
     АФРОДИТА.
     От рыбных блюд мутит, прошу простить.
     А не найдётся что-нибудь попить?
     АНХИЗ.
     Так грог я из малинки затеваю!
     Вот сахар запущу и напою.
     АФРОДИТА.
     Спиртных напитков я сейчас не пью,
     Ребёнку это вредно.
     АНХИЗ. Понимаю. (Отвязывает от пояса флягу.)
     Воды могу шипучей предложить
     Из горного святого родника.
     АФРОДИТА.
     Не кипячёная наверняка?
     АНХИЗ (рассмеявшись).
     Ох, госпожа, да будет вам блажить!
     Чай минералка, час тому набрал,
     В ней микроэлементы и железо.
     Беременным, от бабок я слыхал,
     Хлебать её особенно полезно.
     Ну, будете?
     АФРОДИТА. Ну что ж, пожалуй, дайте.
     (Анхиз, вытащив пробку, подаёт флягу; Афродита делает несколько глотков.)
     Водица ваша – чудо, так и знайте!
     Хотели вы, не знаю, или нет…
     АНХИЗ (увидев браслет Афродиты).
     Браслет… Браслет!
     АФРОДИТА. Браслет – и что?..
     АНХИЗ. Браслет!
     Как у неё!!.. (Подскакивает к Афродите, опускается на колени и
     хватает её руку.) Из камушков смарагда,
     За муки и страдания – награда.
     Как к вам попал он, я прошу, ответьте?!
     Сударыня, скажите, умоляю!
     Вопрос стоит о жизни и о смерти!..
     АФРОДИТА.
     Ну, успокойтесь, ваше поведенье
     Не красит даже парня, полагаю,
     А вы – мужчина мощного сложенья!
     Мне руку больно.
     АНХИЗ (отдёргивается). О! Прошу прощенья.
     АФРОДИТА.
     Такой внезапной вспышкой исступленья
     Меня вы поразили несказанно.
     Кто та, кому браслет принадлежал,
     Что вам так дорога и столь желанна?
     АНХИЗ (мечтательно закатывая глаза).
     Не знаю сам… но стадо б всё отдал,
     Чтоб повидаться с ней ещё разочек,
     Взять за руку, обнять… поцеловать… (Зажмурился, млея, улыбается.)
     И хоть часочек вместе полежать!.. (Забывшись, мечтает.)
     АФРОДИТА.
     Богатый выкуп за один часочек.
     АНХИЗ.
     Мне б слиться с ней, хотя б разок, опять,
     Дом в Трое родовой готов отдать! (Не открывая глаз, тихо застонал.)
     АФРОДИТА.
     Недвижимость и движимость отдали,
     Но, помнится, вы только что сказали,
     Что речь идёт о жизни и о смерти.
     Не скрою, впечатлили, но, поверьте,
     В наш век весов, расчёта и расценок,
     В кой вера и любовь – имеют цену,
     Лишь высмеют за эти ваши страсти,
     Подобные страстям античной сцены.
     АНХИЗ (с усилием освобождаясь от грёз).
     Жизнь – пытка без любимой и без счастья.
     Обрыдло всё. Всё стало мне постыло.
     Чем усыхать живьём вдали от милой,
     Уж лучше в пропасть беркутом сорваться,
     В полёте упоенье испытать!
     АФРОДИТА.
     Отчаянью не нужно поддаваться.
     АНХИЗ.
     Терпенья больше нет сидеть и ждать!
     АФРОДИТА.
     «Бороться…» нужно, сударь, «… и искать,
     Найти и не сдаваться», а в прострации
     «Сидеть и ждать» и хныкать по девчачьи…
     АНХИЗ (вперившись в неё).
     Глаза!!
     АФРОДИТА. Глаза?..
     АНХИЗ. Как у неё… Собачьи!
     АФРОДИТА.
     Вы бредите, у вас галлюцинации.
     АНХИЗ (схватив её за руку).
     Чихал я на словечки ваши эти.
     Плевал! Мне не мерещится браслетик.
     А эти руки!? (Гладит.)… Как у балерины.
     Головка эта… с шейкой лебединой,
     Как у богинь, цариц и женщин благородных.
     Всё те же глазки-то… собачек беспородных
     И девочек домашних и невинных,
     Доверчивых по-детски и наивных,
     Не знающих, как подличать и врать.
     АФРОДИТА (отстраняя от лица его руки).
     Что за привычка, трогать, в руки брать?!
     АНХИЗ.
     Какие мы, однако, недотроги!
     Брюхатые, но до чего же строги.
     Такие гордые, богатые и важные,
     Благообразные, роскошные, вальяжные.
     И, судя по всему, не хромоноги! (Задирает подол её мантии и начинает лапать за ноги.)
     АФРОДИТА (отбиваясь от его рук).
     Бесстыжий, что ты делаешь, нахал?!
     С ума сошёл, к беременной пристал!
     АНХИЗ.
     Ты нарезвилась, девка, – и в дорогу!
     А я схожу с ума тут понемногу.
     День полного безумия настал!! (Стискивает и жадно усыпает поцелуями её лицо; долгий поцелуй в губы успокоил обоих. Стоят тихо, вглядываясь друг в друга.)
     Дитё моё?
     АФРОДИТА. Скажу, твоё, поверишь?
     АНХИЗ.
     Угу. Врать всё равно ты не умеешь.
     АФРОДИТА.
     Ребёнок – твой. Но если не признаешь,
     Я-а… без претензий.
     АНХИЗ (прослезился). Что ты понимаешь,
     Глупышка?! Я же так тебя заждался,
     Так тосковал, с ума сходил, метался!
     По хроменькой бродяжке исстрадался,
     А вышло так, красавицу дождался,
     Как в сказках про принцесс, невест прекрасных,
     Жертв чародеев злобных и ужасных.
     Нам завтра ж надо в Трою отправляться,
     Тебе никак нельзя здесь оставаться!
     Ты не корова, чтоб в хлеву телиться,
     Иль, как кобыла, в травке жеребиться.
     Да и со свадьбой нужно торопиться,
     Пока малыш наш не успел родиться!
     АФРОДИТА.
     Рожу вот-вот, о чём ты говоришь?
     О свадьбе даже речи быть не может!
     АНХИЗ.
     Подумаешь, родит она – и что же?
     АФРОДИТА.
     Как – «что же», бесшабашный? Ты представь лишь:
     Торжественное свадебное шествие,
     Поющий хор, жрецы, толпа народу,
     А у невесты вдруг отходят воды –
     Абсурд и анекдот! И сумасшествие.
     АНХИЗ.
     Да роды для тебя, я чую, – следствие,
     Неоспоримый с виду, веский довод.
     Ну а причина в том, что ищешь повод
     Не наряжаться в свадебный венец.
     Я угадал?.. Жених-то кто – бедняк,
     Пастух-бродяга, в сущности, босяк.
     Не царь, хоть рода царского, не жрец,
     Не полководец, даже не купец –
     Простой пастух! И пара мне – свинарка!
     Ты не свинарка?
     АФРОДИТА. Я?!
     АНХИЗ. Ошибся, кажется.
     Ты – птичница, нет? Прачка? Нет. Кухарка?!
     АФРОДИТА.
     Охота надо мною покуражиться?
     АНХИЗ.
     Гадаю, кто ты!
     АФРОДИТА. Да гаданье-то предвзятое.
     Откуда домыслы такие, непонятно?
     АНХИЗ.
     Погорячился, дал я маху, вероятно.
     Ты и не то и не другое, и не пятое,
     Киприда вроде бы по сути, да не та.
     Ты – силуэт в дверях, красивая мечта,
     Фантазия роскошная, пьянящая,
     Как солнце, очень яркая, слепящая,
     Но, как луна, чарующе манящая
     Пустить на волю бесов, в нас таившихся,
     Хранителей страстей, надежд несбывшихся
     На счастье, по которому мечтаешь!
     Будь проклята она!..
     АФРОДИТА. Да что ты знаешь,
     О той, кого так горько проклинаешь!?
     АНХИЗ.
     Извёлся я, ты это понимаешь?!
     Не проклинать – убить тебя готов.
     АФРОДИТА.
     Ты устыдишься диких этих слов,
     Когда всю подноготную узнаешь.
     АНХИЗ.
     К чему знать всё?! Довольно и того,
     Что ты, как вор из камеры, сбежала.
     Ты бросила меня, ты наплевала
     На чувства пастуха, в тебя влюблённого.
     Конечно, ну чего там взять с него,
     Бродяги и мужлана неучёного,
     Потешиться! Добившись своего,
     Тихонько и спокойно можно скрыться
     И дальше жить привольно, веселиться.
     Ну а пастух… ничё-о с ним не случится,
     Не бог весть кто, винца попьёт, проспится. (Увидев у неё слёзы, протягивает тряпку.)
     Накрашенные глазки потекли,
     Возьми…
     АФРОДИТА (взяв тряпку). Коронная тряпица?
     АНХИЗ.
     Да чи-истая.
     АФРОДИТА (промокая слёзы). Нам надо объясниться.
     Такое чувство, будто посекли,
     Как школьницу, за гадкие провинности,
     Содеянные мной не по злобе,
     Не из корысти, не из похотливости –
     Принужденно, нечаянно, поневоле.
     Под гнётом беспощадной, жёсткой воли
     Тебе я причинила боль … Себе.
     Клянусь, я не могла не подчиниться,
     Не знала наперёд, что так случится,
     Надеялась, сумею проскочить
     Меж двух огней и всех перехитрить.
     Увы! На путь меня стремясь наставить истинный,
     Считая средством наилучшим и единственным –
     Утрату девственности, детскости, наивности,
     Один за то, что я ослушалась, взбесился,
     Чуть не избил при всех и выгнал среди ночи.
     Другой, лишив меня иллюзий и невинности,
     За то, что скрылась, не прощаясь, рассердился,
     Теперь убить готов, клянёт, страдает очень.
     Все обвиняют, перед всеми виновата,
     Да вот теперь ещё, как ты сказал, брюхата,
     И мой ребёночек вот-вот на свет появиться.
     А что в душе-то у меня вам дела нету.
     Кого люблю я, что мне нравится, не нравится,
     Чем собираюсь заниматься в жизни этой,
     Никто из вас не удосужился узнать.
     Мужчинам вечно было просто начихать,
     Что гложет женщину, о чём она мечтает,
     Здорова ли, больна, довольна ли, страдает.
     Как тяжело нам в этом мире неспокойном,
     Так отвратительно мужчинами устроенном
     По праву грубой и животной, дикой силы,
     Несправедливо, неразумно и жестоко.
     Мужчины – пуп земли! А мы – припёка сбоку,
     На вроде утвари полезной и красивой,
     Способной и работать, и рожать…
     АНХИЗ.
     Да ладно мне мозги-то промывать
     Печалью баб. Не проще ли признаться,
     Что пастухи в мужья вам не годятся?
     Что я не люб…
     АФРОДИТА (помолчав). Да, я люблю другого.
     Любила до тебя, люблю…
     АНХИЗ. Ну, хватит!
     Сказала раз, чего талдычить снова?!
     Всё ясно и не нужно повторять.
     АФРОДИТА.
     Прости меня, Анхиз.
     АНХИЗ. Простить?! А кстати,
     С кем миловался я, кого прощать?
     Киприда – маска, надо понимать,
     Чтоб выглядело всё душещипательно.
     А кто под ней затейливо скрывался,
     Не знаю до сих пор, не догадался.
     Отцу ребёнка – знать необязательно?!..
     Три дня меня изволила ласкать,
     Мой плод в утробе, не святого духа.
     Теперь-то уж пора себя назвать!
     АФРОДИТА.
     Прости, я-а… не могу тебе сказать.
     АНХИЗ.
     Молвы-то в сундуке не удержать.
     Допустим, тайну ноне утаишь,
     Ужо шепнёт соседская старуха,
     Чего и с кем, и сколько!.. Что молчишь?
     Кто – ты? Зачем, откуда прискакала?
     На кой тебя судьба сюда заслала
     Меня калечить, мучить и терзать?!
     АФРОДИТА (тяжело вздохнув).
     А можешь ты мне слово… клятву дать,
     Под страхом смерти в тайне сохранять,
     Кто был с тобой? Кого вы «обрюхатили»?!
     Я на сносях – уже не отменить,
     Увы, но факт – и имя жажду скрыть
     От грязных, пересудов обывателей.
     Как на духу прошу тебя ответить,
     Узнаешь имя, сможешь ли в секрете
     Хранить его «до дней последних донца»?!
     АНХИЗ.
     Клянусь тебе, чем хочешь, жизнью, солнцем,
     Богами, морем, небом и землёю…
     АФРОДИТА.
     Да кто ж, болван, клянётся так?!
     АНХИЗ. А как?
     АФРОДИТА.
     Встань чинно на колено предо мною!
     АНХИЗ.
     Ну, встал и чё?
     АФРОДИТА. Теперь достань тесак!..
     Вверх остриём-то нужно!
     АНХИЗ. Всё, усвоил. (Перехватил тесак остриём вверх.)
     АФРОДИТА.
     Ну-у, говори.
     АНХИЗ. А я откуда знаю,
     Чего и как вам надобно сказать?
     АФРОДИТА.
     Тогда за мною будешь повторять
     И с чувством добавлять потом «клянусь!».
     АНХИЗ.
     На вроде Дон-Кихота?! Понимаю.
     АФРОДИТА.
     Куражишься?!
     АНХИЗ. Не гневайся, смеюсь
     На нервной почве – клятва ж! – я боюсь –
     Ответственность! Неужто не понятно?
     АФРОДИТА (смягчившись, но неуверенно).
     Ну, что ж, начнём?..
     АНХИЗ. Начнём.
     АФРОДИТА. А всё понятно?
     АНХИЗ.
     Ты скажешь – повторю, потом клянусь.
     АФРОДИТА.
     Всё правильно.
     АНХИЗ. «Всё правильно»! Клянусь!
     АФРОДИТА.
     Куда спешишь?! Ещё не начинала!
     АНХИЗ.
     «Куда спеши…» Тьфу! Ну, прости, трясусь.
     АФРОДИТА (со стоном).
     Так ты готов?!
     АНХИЗ. Лопатку защипало. (Поворачивается к Афродите спиной.)
     Ты-ы… не почешешь, чтоб не отвлекало?
     АФРОДИТА (надев очки и опасливо осмотрев его спину, принялась чесать).
     Я от тебя потом не зачешусь?
    
     АНХИЗ.
     Комар, поди, – не вошка и не блошка.
     Пониже чуть… Чеши давай, не трусь!..
     Да не дери, как пса дурная кошка!
     АФРОДИТА.
     Прости… (Чешет мягче.) Спина-то вся в сплошных укусах,
     Сегодня клятвы, видно, не дождусь.
     АНХИЗ.
     Я что, одним комарикам по вкусу?!
     Сама-то, вспомни, с жадностью кусала.
     АФРОДИТА (вспыхнув).
     Ну, вот что, вкусный, я уже устала,
     Когда ж ты будешь клясться, наконец?!
     АНХИЗ (продолжая дурачиться).
     Поклясться жизнью? Экий-то пустяк.
     (Вкладывает в руку Афродиты тесак и кладёт голову на её колени, как на плаху.)
     Возьми её, и страхам всем конец.
     Тогда уж не смогу взболтнуть никак.
     АФРОДИТА (бросила тесак).
     Не ценишь жизни, что ж тогда ты ценишь?
     Чем дорожишь? Чем мог бы ты поклясться?
     АНХИЗ (напустив на себя серьёзность).
     Боюсь, моей ты клятве не поверишь.
     АФРОДИТА.
     Я попытаюсь.
     АНХИЗ. Бес толку пытаться,
     Ты не мужчина – клятвы не оценишь.
     АФРОДИТА.
     Я обещаю сильно постараться!
     АНХИЗ.
     Своим мужским достоинством клянусь!
     АФРОДИТА.
     Понять такую клятву мудрено…
     АНХИЗ.
     Чего там непонятно, оскоплюсь!
     Чик тесачком, мужик-Анхиз – оно,
     Не баба, не мужик, бревном бревно.
     Живут такие брёвна – и не мрут!
     АФРОДИТА.
     О, ужас. Ужас!.. Аж сдавило тут. (Подхватывает снизу свой живот.)
     Ой-ой, как давит! Боль невероятная! (Сползает с пенька на траву, ложится на спину, стонет.)
     АНХИЗ.
     Похоже, схватки, детка!
     АФРОДИТА. Вероятно.
     Схватило так, хоть в голос волком вой!
     Умру от боли, помоги же, наконец!
     АНХИЗ.
     Без паники, малышка, я с тобой!
     Я, правда, по скотине больше спец,
     Но принцип тот же, так что будь спокойна,
     Рожай богатыря, а лучше двойню,
     Не хуже повитухи всё устрою.
     Не отпустило?
     АФРОДИТА (скулит и стонет, в глазах слёзы). Не-ет! Сейчас завою!
    
     АНХИЗ.
     А ты вот так поглаживай рукою…
     Поглаживай, поглаживай!..
     АФРОДИТА. Мне стыдно.
     АНХИЗ.
     Гладь, не блажи, чай сраму-то невидно.
     Приспеет срок корячиться нагой,
     Про стыд забудешь.
     АФРОДИТА. Ужас-то какой. (Близкий мощный раскат грома.)
     АНХИЗ (посмотрев на небо).
     Видать, не в духе наш отец небесный.
     На бога полагаться бесполезно.
     Я побегу тебе лежанку подготовлю
     В моей хибарке! Спрячемся под кровлю –
     Всё не шатер воздушный в чистом поле,
     Где дождь с ветрами бесятся на воле. (Убегает в хижину.)
     АФРОДИТА (глядя на небо).
     «Отец небесный» вечно недоволен.
     (Появляются Гермес с Гефестом, подскакивают к Афродите.)
     ГЕФЕСТ (бросившись на колени перед Афродитой).
     Что с вами, что такоё, что случилось?!
     Он вас побил?!
     АФРОДИТА. Ну что вы, всё в порядке,
     Нормальные предродовые схватки.
     ГЕФЕСТ.
     Не вовремя, нескладно получилось!
     В такой момент вас дёрнуло тащиться
     За тридевять земель!!
     АФРОДИТА. Да не кричите.
     Вы правы, но не нужно горячиться.
     ГЕФЕСТ.
     Простите.
     АФРОДИТА. Это вы меня простите
     За хлопоты, за все мои капризы.
     Увидеть нужно было мне Анхиза,
     А вот, зачем?.. Сама не понимаю.
     Наверно, совесть мучила… Не знаю!
     Вы проявили чуткость и внимание,
     Спасибо вам. Теперь прошу… уйдите.
     Пожалуйста, ребята, уходите!
     За всё вам благодарна. До свидания.
     АНХИЗ (выскочив из домика).
     Эй, мужики, чего здесь потеряли?!
     АФРОДИТА.
     Анхиз, оставь, меня они искали.
     АНХИЗ.
     Вот молодцы!
     АФРОДИТА. Уйдут они сейчас.
     АНХИЗ.
     Они здесь объявились в самый раз!
     Лежи, дыши поглубже, не встревай. (Гермесу.)
     Ты, с крылышками, по воду мотай.
     Хватай бурдюк и топай во-он туда
     По тропке. Понял?
     ГЕРМЕС. В общем-то, понятно. (Гермес снимает с дерева бурдюк и уходит.)
     АНХИЗ (Гефесту).
     А ты у нас здоровый, борода,
     Бери её на ручки аккуратно
     И в домик на лежанку волоки.
     Усёк, мужик?
     ГЕФЕСТ. Усёк. (Мрачно смотрит на Анхиза.)
     АНХИЗ. Ну-у… волоки.
     ГЕФЕСТ.
     Ты мне не тычь!!
     АФРОДИТА. Мужчины, прекратите!
     Ну что вы, как мальчишки, петушитесь?!
     Добраться до хибарки помогите,
     Накрапывает дождь, а мне рожать.
     (Гефест с Анхизом бросаются к ней и крепко стукаются лбами.)
     АНХИЗ и ГЕФЕСТ (одновременно).
     Куда ты прёшь, баран?!
     АФРОДИТА. Прошу, уйми-итесь.
     Чем драться, помогите лучше встать.
     (Смертный с бессмертным азартно подхватывают её и, взметнув как пушинку, ставят на ноги.)
     О, господи! Как вы неосторожно!..
     Бросаете, как с мусором мешок.
     С испугу разродиться так ведь можно!
     У малыша теперь, наверно, шок.
     Когда ж вы, наконец, угомонитесь?
     Не дети уж!..
     ГЕФЕСТ. Простите, не сердитесь.
     АФРОДИТА.
     Из рук своих сиденье мне сплетите…
     Несите.
     (Сверкнула гигантская молния, за ней прозвучал чудовищный раскат грома. Налетевший шквальный ветер заставил Гефеста и Анхиза, несущих Афродиту, припуститься в хибарку бегом. Разверзлись хляби небесные и обрушились на хибарку, из которой вскоре стали раздаваться усиливающиеся вопли богини Красоты, разрывающие монотонный шум ливня.)
     ХОР.
     Иди на свет, дитя, иди.
     Иди, не нужно так бояться,
     Упорно так сопротивляться,
     Раз жаждешь жить. Жизнь – впереди!
     Не бойся, маленький, иди!
    
     Родишься, крикнуть не забудь.
     Кричи, не вздумай застесняться!
     Жаль, не умеешь ты смеяться.
     Всё впереди, жизнь – долгий путь,
     Кричи погромче, не забудь!
    
     Прошу тебя, малыш, крепись.
     Жизнь такова, что нужно драться.
     Должны мы вместе постараться,
     Чтоб выжить. Сильным будь, борись!
     Ещё немножечко, крепись!
     (Заливистый плач родившегося Энея.)
     Привет, сыночек мой, привет!
     Свершилось чудо: ты родился!
     Не плач, что в этот мир явился,
     Тебе чужой, другого – нет.
     Привет, родимый мой, привет.
    
     ЭПИСОДИЙ 10
     Прошло два года. Та же полянка, «на прежнем месте полыхает костерок», но хибарка заметно преобразилась: обшивка из доски, выкрашенная охрой, новая крыша из соломы. Там, где был навес из бычьей шкуры, теперь – легкая беседка из звериных шкур. – Кайета, фигуристая молодица, варила над костром компот, когда Анхиз, выйдя из домика, подкрался к ней, облапил сзади и игриво впился ей в шею зубами.
    
     КАЙЕТА.
     Мой ненасытный, парня уложил?
     АНХИЗ.
     Его уложишь! С Тузиком играется.
     Хотел отнять, а он как завопил,
     Я думал на куски наш дом развалится!
     Иди сама, ты с ним сумеешь справиться.
     КАЙЕТА.
     Сумею как?
     АНХИЗ. Ты можешь титьку дать.
     КАЙЕТА.
     Тебе?! Я дам.
     Анхиз (рассмеялся). Кончай озоровать,
     Мальчишке!
     КАЙЕТА. Больше нечего давать,
     Уж год, как молоко моё пропало.
     Анхиз.
     А что, варенья, мёда, может, мало?
     КАЙЕТА.
     И два… как своего я потеряла.
     АНХИЗ.
     В раю младенчик, хватит горевать.
     КАЙЕТА (вздохнув).
     Энея титькой хватит баловать,
     Ему два года!
     АНХИЗ. Завтра исполняется.
     КАЙЕТА.
     Отметить нужно.
     АНХИЗ. Всё, как полагается,
     Но завтра.
     КАЙЕТА. Без гостей и без родни?
     АНХИЗ.
     Что делать, мы же тут совсем одни
     Среди холмов, от всех вдали, в глуши
     Три сердца человечьих, три души.
     Иди к нему, а я в загон схожу.
     Бурёнка отелилась, погляжу,
     Как там телок. (Пошёл было.)
     КАЙЕТА. Забыл поцеловать. (Поцеловались; уже вслед ему.)
     Анхизушка! Собак-то не слыхать.
     Такая тишина, аж непривычно.
     АНХИЗ.
     Кого-нибудь задрали, как обычно,
     Налопались и в тень свалились спать.
     КАЙЕТА.
     Ты глянь, какая тишь и благодать!
     Ей-богу подозрительно и странно.
     АНХИЗ.
     Смотри, мне не накаркай урагана!
     Давай не паникуй, к дитю иди. (Махнул рукой, пошёл дальше.)
     КАЙЕТА (кричит ему вдогонку).
     Ты всё ж на всякий случай погляди,
     На месте ли лохматая охрана!
     АНХИЗ.
     Ты за своим компотом вон следи!
     КАЙЕТА.
     Тебе что, трудно?!
     АНХИЗ. Ладно, погляжу! (Скрылся из виду.)
     КАЙЕТА (сняв котелок с огня, ставит его в тень, накрывает крышкой).
     Пойду-ка я мальчонку уложу.
     (Беспокойно озираясь по сторонам, уходит в домик.)
    
     ЭПИСОДИЙ 11
     Появляются Гефест и Афродита.
    
     АФРОДИТА.
     Ну, всё, пришли. Давай сюда подарки.
     (Гефест протягивает ей небольшой мешок из дорогой ткани с красивой вышивкой.)
     Стоп, подержи пока, мне надо посмотреться.
     (Достаёт из сумочки зеркальце и расчёску, поправляет причёску, подкрашивает губы.)
     ГЕФЕСТ.
     Довольно, жёнка, перед зеркалом вертеться.
     АФРОДИТА.
     Не будь занудой. (Выпятила губки.) Цвет не слишком яркий?
     ГЕФЕСТ.
     Не слишком… для французской куртизанки,
     Примчавшейся, как вихрь, спозаранку
     К любовнику на тайную свиданку.
     АФРОДИТА.
     Сарказм в узорах грубых просторечья
     Твоей не украшает, милый, речи.
     ГЕФЕСТ.
     Хотел на здешнем высказать наречье,
     Любая женщина лишь взглянет, разъярится,
     Жена Анхиза не составит исключения.
     Я опишу тебе концовку приключения:
     Возможно, в кудри и не вцепится тигрицей,
     Но не надейся на радушие, любезность,
     Ты налетишь на злобу, ненависть и ревность,
     Кайета грубостью воздаст тебе сторицей,
     Хлебав не солоно придётся удалиться.
     АФРОДИТА.
     Они, прости, не муж с женой – сожители.
     И родила Энея я, а не она!
     ГЕФЕСТ.
     Для пастуха она – гражданская жена,
     Для малыша они – любимые родители.
    
     АФРОДИТА.
     Его я девять месяцев носила,
     Рожала, надрывая в муках силы!..
     ГЕФЕСТ.
     Позволь, я процитирую Эсхила:
     «Дитя родит отнюдь
     Не та, что матерью зовётся.
     Нет,
     Ей лишь вскормить посев дано.
     Родит отец.
     А мать, как дар от гостя, плод
     Хранит, когда
     Вреда не причинит ей бог».
     АФРОДИТА.
     Выходит, значит, так: Анхиз – родил,
     Я, дура, – «дар от гостя» сохранила,
     Чужая баба – тот «посев!» вскормила.
     Кто ж – мать по разумению Эсхила,
     Не скажешь, муж мой?
     ГЕФЕСТ. За Эсхила, нет,
     Давно «отец трагедии» почил.
     АФРОДИТА.
     Дай свой ответ!
     ГЕФЕСТ. Ребёнок даст ответ.
     АФРОДИТА.
     Давай мешок, спасибо за совет. (Забирает мешок с подарками.)
     Иди-ка прогуляйся, подыши.
     Движение повысит настроенье.
     Смотри, не заблудись в такой глуши. (Чмокнула в щёку.)
     Ступай.
     ГЕФЕСТ (взяв её руку). Да ты горишь от нетерпенья!
     Будь мудрой, умоляю, не спеши,
     «Тем, кто спешит, тому грозит паденье». (Поцеловал ей руку, потом щёчку, уходит; Афродита подошла к домику, украдкой заглядывает в единственное оконце.)
     КАЙЕТА (со скалкой в руках неожиданно появилась рядом; зловеще).
     Как несолидно, девушка.
     АФРОДИТА (лепечет смущённо). П-простите.
     Я… я… не знала… дома ли, ли… кто.
     КАЙЕТА.
     А кто вам нужен? Ты кого здесь рыщешь?!
     АФРОДИТА.
     Пожалуйста, прошу вас… не шумите…
     КАЙЕТА.
     А кто шумит? Вы зря не говорите,
     Я зашумлю – тебя тогда не сыщешь,
     Помчишься, не угонится никто!
     Чего пыхтишь, торчишь мне тут гвоздём,
     Дитё разбудишь. Встанем-ка подале.
     АФРОДИТА.
     Конечно, если спит он, отойдём. (Отошли немного в сторону от домика.)
     КАЙЕТА (с подозрением).
     Что сын-то у меня, как угадали,
     Я, кажется, не «он» – «дитё» сказала?
     АФРОДИТА.
     Гадать мне не пришлось, я это знала.
     Я знаю, он не сын вам, вы соврали,
     Вскормили точно – вы, но не рожали…
     КАЙЕТА (грубовато взяв её под локоть).
     Давай-ка отойдем ещё подале. (Отошли ещё дальше от домика.)
     Давненько что-то вас тут не видали.
     Какого?!.. Гм… Чего вы прискакали?
     Пришла охота сына повидать?
     Там, на Олимпе, видно, заскучали,
     Теперь решили в маму поиграть.
     АФРОДИТА (растерянно).
     Вы знаете, кто – я? Анхиз – сказал?!
     КАЙЕТА.
     Естественно, ведь он со мною спал.
     Но тыщщу лет бы этого не знать!
     Кто – ты, мне совершенно наплевать.
     Ты парня родила, но ты – не мать,
     Ты – в звёздном небе пятнышко туманности:
     Ни света, ни тепла, ни чувства радости,
     И вроде где-то есть, но нету надобности.
     АФРОДИТА (прослезившись).
     Не смейте говорить мне эти гадости!
     КАЙЕТА.
     Не смейте сыновей своих бросать!
     АФРОДИТА.
     Ах, вот вы как?! Ну что ж, могу забрать! (Решительно направляется к домику.)
     КАЙЕТА (догнав её, отшвыривает назад).
     Куда ты прёшься, а, ядрёна мать?!
     АФРОДИТА.
     Ты, быдло, ты кого это толкаешь?!
     КАЙЕТА (помахивая скалкой).
     Вот тресну по лбу, фря, и враз узнаешь.
     АФРОДИТА.
     Ах, негодяйка!..
     КАЙЕТА. Шлюха!
     АФРОДИТА. Хамка!!
     КАЙЕТА. Блядь.
     Подстилка пастухам и одеяло.
     АФРОДИТА.
     Ты, гадина, кому это сказала?!!
     КАЙЕТА.
     Подстилке пастуховой с одеялом!!
     (Афродита бросается на Кайету, но тут же падает от её грубого толчка. Вскакивает, снова кидается на обидчицу и бьёт её мешком с подарками. Появившийся Гефест обомлел от увиденного: его нежная и прекрасная богиня-жена, не разбирая, дубасит мешком Кайету. Женщина рухнула на траву, а Афродита, перепрыгнув через неё, помчалась в домик. Гефест с быстротой, которую позволяли его хромые ноги, подковылял к Кайете, пощупал пульс, приподняв веко, посмотрел зрачок. Из домика раздался пронзительный вопль Энея «мама!!», затем короткий и не менее пронзительный визг Афродиты. Гефест метнулся к домику, но богинечка уже вышла наружу. Она сжимала свой указательный палец, слёзы гроздьями катились по её лицу.)
     ГЕФЕСТ.
     Случилось что?!
     АФРОДИТА. Случилось… Укуси-ил!
     Он до кости мне палец прокусил!!
     (Рыдает на груди Гефеста. Подбежал Анхиз, помог встать очухавшейся Кайете.)
     КАЙЕТА.
     Ну что, краса небесная, словила?!
     Вали давай отсель с твоим хромцом! (Голос Энея: «Ма-ма!!»)
     КАЙЕТА.
     Иду, сынок!! Идём с отцом, мой милый!
     АФРОДИТА (когда пары поравнялись).
     Ты, смертная, резвилась с жеребцом,
     По гроб теперь жить будешь со скопцом!
     (Анхиз с Кайетой скрываются в домике, Гефест уводит Афродиту прочь.)
    
     ЭПИСОДИЙ 12
     Обеденный зал Золотого дворца. На одном конце сервированного для обеда стола восседает Зевс, Гермес расположился по правую руку от него, на противоположном конце стола – Гера, а в центре сидят рядком Гефест и Афродита.
    
     АФРОДИТА (с горящими глазками и щёчками).
     Да сколько можно повторять одно и тоже?!
     Он клятвы выполнить не хочет. И не может!
     ЗЕВС.
     Ну, пошутил мужик неосторожно…
     АФРОДИТА (перебивая со страстью).
     Преступник он, коль шутит столь безбожно,
     Злодей без страха, без стыда и без почтенья!
     Уже трезвонят все окрестные селенья
     Про мой неслыханный позор и униженье!..
     И нагло смеют над богиней потешаться!.. (Вытащила платочек, промокает слёзы.)
     ЗЕВС.
     Ну, будет, будет, перестань ты так терзаться.
     Я меры принял, хватит распинаться,
     Они убогие, ничтожные людишки,
     Поверь, не стоит тратить слёзки и нервишки
     На насекомых всяких, вздумавших кусаться.
     Трудов-то – мухобойку только взять,
     Бабах – и можно стену вытирать!
     Не божье дело – хныкать, распускаться.
     Ну, всё, пора к обеду приступать.
     АФРОДИТА.
     Прошу ещё немного подождать!
     Нам и осталось-то всего – принять решенье,
     Как погасить теперь разросшийся пожар,
     В котором с треском полыхает честь богов,
     В который все теперь подбрасывают дров
     И веселятся, как на бойком представленье.
     ЗЕВС.
     Всего один хороший ливень с наводненьем,
     Ищи-свищи весельчаков по поселеньям!
     А вот душевный погасить быстрее жар
     Тебе советую холодненьким пивком
     С сушёной рыбкою…
     ГЕРМЕС. А можно с шашлычком!
     АФРОДИТА.
     Но лучше – лимонадом и мороженым.
     Так как поступим с негодяем пастушком
     И с этой стервой с её длинным языком?
     ЗЕВС.
     Накажем, не волнуйся, как положено.
     АФРОДИТА.
     Конкретней, как?!
     ЗЕВС. Настырная ты всё же.
     Как жаждешь ты, так делать всё ж негоже
     С цветущим, полным силы мужиком.
     Что головы лишить, что оскопить –
     Для нас, мужчин, считай, одно и то же!
     Ты хочешь пастуха со света сжить
     И сына своего отца лишить?!
     АФРОДИТА.
     Ни в коем случае! Пастух обязан жить,
     Пасти стада свои и мальчика растить,
     Ну и… Кайету благоверную любить.
     ЗЕВС.
     А как и чем любить, позволь тебя спросить?!
     АФРОДИТА.
     Как чем, душой, всем сердцем – разве мало?
     ЗЕВС.
     Ведь это пострашней мытарств Тантала.
     Была б мужчиной, дочка, ты бы знала,
     Какое зверство требуешь вершить!
     Ну ладно – языка ещё лишить,
     Хотя и это будет люто, жутко.
     Для женщины – едино, что убить!
     Сама попробуй, миленькая, ну-тка,
     Хотя бы день один (!) не говорить.
     Не выдержишь!
     АФРОДИТА. Не стану и пытаться.
     Пожалуйста, не надо так стараться
     Сочувствием к мерзавке проникаться.
     Кайету нужно срочно наказать,
     Чтоб тайны, дрянь, не смела разглашать,
     Принадлежат которые не ей!
     Не нужно мучить сплетницу и бить,
     Гуманней – язычок укоротить!
     Не так ли, а?
     ЗЕВС. А как же твой Эней,
     Как ей растить его, как обучить?!..
     АФРОДИТА.
     Прошу тебя свой пыл благой унять.
     Чему кухарка может научить?!
     Народом, государством управлять?
     Манерам, этикету или этике,
     Наукам философским и эстетике?
     А, может быть, теории грамматики,
     Естествознанию и математике?
     Шекспиром на английском восхищаться,
     В стихах, как Гёте, Пушкин разбираться?! (Зевс хохочет.)
     Всему научит – петь и рисовать,
     Играть на инструментах, танцевать.
     ЗЕВС (давясь от хохота).
     А, может, горло драть, пить водку всласть,
     Ругаться, лузгать семечки и красть?!
     АФРОДИТА.
     Ну, веселись. А мне так очень горько,
     Что защищаешь хамов этих стойко,
     Что низкая и дальняя родня
     Дороже и важней тебе меня,
     Богини Красоты, родимой дочери,
     Которую ты якобы любил.
     ЗЕВС.
     Да я Анхиза с бабой, между прочим,
     За их проступок просто бы убил.
     Я б стёр их в порошок, испепелил
     И пеплом этим землю бы удобрил.
     Я и волчонка бы как муху раздавил,
     Лишь только пожелай, я б всех угробил!
     АФРОДИТА.
     Ах, молодец, придумка бесподобная,
     Ребёнка несмышлёного давить!
     ЗЕВС.
     Не хочешь, дочка, бог с ним, будет жить,
     Убью Анхиза и Кайету злобную.
     АФРОДИТА.
     Эней пока беспомощен и мал,
     Нельзя, чтоб тосковал он и страдал
     Без тех, в ком папу с мамою признал.
     ЗЕВС.
     По мне, убить спокойней и удобнее.
     Нет человека – нет проблем и боли,
     Ни мук тебе, ни воли, ни неволи,
     В небытие он, в вечности, в покое.
     Но ты ж со зла замыслила такое!..
     Мучительство и казнь для них обоих,
     И Прометей бы им не позавидовал!
     Не удивлюсь, коль гибель предпочтут.
     АФРОДИТА.
     Да-а, незавидна доля инвалидова,
     Но миллионы их и все живут.
     Не рвутся в рай, «туда!», все жаждут тут,
     В земном аду печально обретаться,
     Завидовать, страдать и унижаться,
     Терпеть насмешки, втуне пресмыкаться,
     А то и чёрствой коркой побираться.
     Никто не хочет с жизнью расставаться,
     До выдоха последнего цепляются.
     Счастливыми быть даже умудряются!
     ГЕРМЕС.
     А кто почёта, славы добивается!
     АФРОДИТА.
     И эти как-нибудь приноровятся,
     Научатся общаться, миловаться,
     Чай ручки, ножки будут все на месте.
     ЗЕВС (рассмеялся).
     Ох, бестия же ты, сказать по чести!
     Теперь я вижу, верно поступил
     И вовремя «в народ» тебя отправил:
     Земной вояж и разума добавил,
     И опыт жизни твой обогатил.
     Ну, поняла теперь, что ты (!) такое –
     Цветок небес, творенье неземное,
     И кто они, убогие людишки –
     Земные черви, свинтусы?!
     ГЕРМЕС. Мартышки!
     ГЕФЕСТ.
     Да уж какими бы они, отец, ни были,
     О них заботиться должны мы и любить.
     ЗЕВС.
     Кому я должен, я всегда могу… простить!! (Расхохотался.)
     Лишь только б искренно и истово любили! (Зевс хохочет, улыбнулся только Гермес.)
     Ох, ну куда вас деть бы, дети, насмешили…
     Бог с вами, ладно, уступаю, убедили.
     Чтоб за заступничество Зевса не корили
     И в деспотизме с самодурством не винили,
     Решим больной вопрос коллегиально –
     Голосованьем!
     ГЕРМЕС. Эт-то гениально!
     Да здравствуют свобода, демократия!
     АФРОДИТА (Зевсу).
     А как голосовать, открыто - тайно?
     ГЕРМЕС.
     Долой неравенство! Все боги – братья!
     ГЕРА (ему).
     Уймись. (Дочери.) Из-за стола не вылезаем,
     Считаем ручки, тут же приступаем
     К обеду. Есть хочу!
     АФРОДИТА. Я возражаю!
     Кто Зевсу станет противостоять?!
     ГЕРА.
     Зевс повелел нам волю изъявлять,
     Я – «за»! Гефест, ты тоже, полагаю?
     ГЕФЕСТ (ответил не сразу).
     Признаться честно, мама, я не знаю,
     Как поступить, чью сторону принять.
     Сочувствую жене и понимаю,
     Как жгут её обида, жажда мщения,
     Как рвётся грубиянов покарать.
     Я тоже возмущён их поведением,
     Их хамством откровенным, непочтением,
     Но боги мы – и нам ли забывать,
     Кому (!) всю жизнь решаем тут сломать:
     Пастух, с трудом освоив счёт и чтение,
     С кухаркой лишь в газетах объявления
     Себя заставить могут почитать.
     Им не до книг, им надо выживать,
     Как проклятым приходится пахать.
     Их легионы – что и всех карать?
     Лишать их языка и оскоплять?!
     АФРОДИТА.
     Нет, гладить по головке, всё прощать.
     Как плюнут в нас, так тут же им вручать
     Медали, деньги, ценные подарки.
     Давай отсыплем золота кухарке?!..
     Анхизу впору орден Славы дать!
     ГЕФЕСТ.
     Людей к культуре надо приобщать,
     Жизнь улучшать их, нравы, просвещать,
     Заботиться, а не три шкуры драть!..
     АФРОДИТА.
     У всех свиней лишь свинские повадки!
     ГЕРА.
     Сынок, сноха! Взаимные нападки
     Так могут продолжаться бесконечно.
     Все есть хотят, терпение не вечно,
     Давайте-ка начнём голосовать? (Зевсу.)
     Наш государь не будет возражать,
     Не расхотел ещё, не передумал? (Зевс с ответом медлит.)
     Ведь сам же предложил и сам придумал,
     Неужто вдруг решился на попятную?!
     ЗЕВС.
     Ну, со «снохой-то» дело мне понятное,
     А ты-то на дыбы чего полезла,
     Семьи и брака ярая защитница?
     Семья как домик карточный рассыплется,
     Коль муж как муж бессилен, бесполезен!
     ГЕРА.
     Расслабься, «громоносный», будь любезен,
     Жрецы не освящали этот брак.
     Союз их, как у кошек и собак,
     Бессовестный, животный, низкий, скотский.
     Довольно с них веселья и утех.
     В глуши уединились ото всех
     И наслажденьям радуются плотским.
     И снюхались давненько, а никак
     Своих щенков зачать не удаётся.
     ЗЕВС.
     Что за беда, другая попадётся…
     ГЕРА.
     Уверена, он вмиг переметнётся,
     Забыв семью и прежнюю любовь,
     Как позабыл божественную леди.
     Собачья похоть, жеребячья кровь,
     Куриный мозг и лень, как у медведя, –
     Его наследство… и его наследье.
     ГЕРМЕС.
     А вдруг кухарке кто-то подвернётся?
     Пиши-прощай муж-евнух и мальчонка!
     ГЕРА.
     Возможно, переспит, но не сойдётся,
     Каким бы ни был этот мужичонка.
     Семью не сможет бросить, изведётся,
     Покуролесит чуть, к своим вернётся. (Зевсу.)
     Ну, что, мы голосуем?
     ЗЕВС. Что ж, валяйте.
     ГЕРМЕС (подняв руку, обращается к Зевсу).
     Один вопрос богинечке позволь?
     ЗЕВС (Афродите).
     Не возражаешь, горе?
     АФРОДИТА. Задавайте.
     ГЕРМЕС.
     Мерси.
     ЗЕВС. Кончай пижониться!
     ГЕРМЕС (козырнув по-армейски). Яволь! (Афродите.)
     Вопрос не празден мой, ничуть не умозрителен.
     Я был, вы знаете, участником и зрителем
     Сей поучительной, довольно грустной сказки
     От искромётного начала до развязки,
     Финал которой изначально был мне ясен:
     Всё выйдет боком вам в позорном мезальянсе
     С мужланом этим нагловатым, хамоватым.
     Корю себя, браню, считаю виноватым,
     Что уберечь я не сумел как должно вас.
     Я вам сочувствовал тогда, да и сейчас
     Душой и сердцем всем на вашей стороне.
     Один нюансец непонятен что-то мне
     И странным кажется. Надеюсь, растолкуете.
     Вы, вроде, сильно по ребёночку тоскуете,
     Но почему же не спешите отобрать
     Его у тех, кого стремитесь покарать?
     ГЕРА (Гермесу).
     «Нюансец» ваш – вопрос сугубо личный.
     Вам невдомёк, что это не этично –
     Подобные вопросы задавать?
     Вы сами стали бы вот так публично
     Особо сокровенные желанья
     И тайные мотивы раскрывать?
     Примите от меня как пожеланье,
     Богиня здесь истица, обвинитель,
     Не вам её, дружище, попрекать!
     ГЕРМЕС.
     С чего вы это взяли?! Извините,
     Я лишь за тем спросил, чтоб точно знать:
     Дитя берёт – злодеев убиваем,
     А нет – рвём язычок и-и… оскопляем.
     ГЕРА (Афродите).
     Вы будете, богиня, отвечать?
     АФРОДИТА (мучительно подбирая слова).
     Я-а… право, и сама теперь не знаю…
     Сомненья гложут, голову ломаю…
     Во мне родную мать он… не признал… (Всплакнула.)
     Всё звал её. Как резаный орал.
     Пожалуй… пусть немного подрастёт…
     Настолько, что начнёт осознавать,
     Как скверно он живет и с кем живёт:
     Отец – мужик вахлак, дикарка… «мать!»
     Когда Эней… Ну, как это сказать?..
     Зерно от плевел сможет отделять,
     Тогда, наверно… можно будет взять…
     Но не сейчас!.. (Плачет.)
     ЗЕВС. Брось нюни распускать.
     Раз ноет сердце – срочно забирать
     И нечего миндальничать, стесняться,
     Горючими слезами обливаться
     И нервы и себе и нам мотать!
     Пора уже на что-нибудь решиться,
     Не девочка теперь – жена и мать!
     АФРОДИТА (рыдая, истерично кричит).
     Я не могу его сейчас забрать!
     Меня он ненавидит и боится!
     Я потянулась было, чтоб обнять,
     Оскалился как зверь и укусил
     И до кости мне палец прокусил! (Демонстрирует свой забинтованный палец.)
     Ведь я же не злодейка, не убийца,
     Дитя своё на пытку обрекать!!
     Ты виноват, что всё случилось так,
     Тиран, палач, сатрап, садист, тупица!
     Да чтоб тебе под землю провалиться,
     Через тебя всё вышло дурно так!! (Уткнулась в руки, рыдает на столе.)
     ЗЕВС (смущённо усмехаясь).
     Ну, бабы, вот умеете добиться,
     По-своему всё взять и переставить.
     Всегда найдёте способ, как заставить
     Нас делать то, чего не хочется никак.
     Ну, хва-атит, перестань… Ну, будет, будет.
     Чего сбылось, того не миновать…
     Ты есть-то будешь?
     АФРОДИТА (подняв голову, вся зарёванная). А голосовать?!
     ЗЕВС.
     Нет смысла в демократию играть,
     Согласен я, как хочешь, так и будет.
    
     ЭКСОД
     В зале появляется подвыпившая Ирида.
    
     ИРИДА (слегка заплетающимся языком).
     Привет, о «велелепный» Зевс мудрейший,
     Блестящий «молнелюбец» Кронион! (Низко кланяется ему, затем Гере.)
     Поклон и государыне старейшей!
     И всем гостям и детушкам поклон.
     (Быстро обменивается поклонами с Гермесом, Гефестом, Афродитой.)
     ЗЕВС.
     Привет, привет добытчице первейшей
     Горячих новостей и свежих сплетен.
     Какие чудеса на белом свете,
     Выкладывай, потешь-ка нас.
     ИРИДА. Едва ли,
     Все новости одна другой гнуснейшей,
     Веселья за обедом не добавят.
     ЗЕВС.
     Обедать мы ещё не начинали. (Гере.)
     «Свекровушка», вели, чтоб подавали. (Гера делает знак слуге, тот сразу исчезает.)
     И пусть прибор ещё один поставят! (Гера, не увидев слуги, отправляется на кухню.)
     ЗЕВС (Ириде).
     Садись.
     ИРИДА. Благодарю. (Нетвёрдой походкой подошла, села рядом с Зевсом.)
     ЗЕВС (щёлкнув себя в шею). Гляжу, уста-ала.
    
     ИРИДА.
     Немного есть, но всюду поспевала,
     Хоть и без крыльев у меня сандалии. (Слуги вносят всевозможные блюда и вино, а Гера сама ставит столовый прибор для Ириды.)
     Какая честь!
     ГЕРА. Да, честь вам оказали,
     А вы изрядно подшофе уже, Ирида.
     ИРИДА.
     Мне эта, видно, предначертана планида.
     Прошу прощенья, «лепотронная», я с Иды –
     Дорога дальняя да плюс перипетии
     Такие мерзкие, и вы-то ужаснётесь!
     Вот я с испугу и того…чуток в подпитии.
     ГЕРА (зло).
     Вы до горячки так, сударыня, допьётесь. (Возвращается на своё место.)
     ЗЕВС (Ириде).
     Так ты-ы… с моими держимордами летала?
     ИРИДА.
     Летала, бес меня попутал. Если б знала,
     К каким чудовищам в компанию попала,
     Каким кровавым будет это путешествие,
     Я б лучше… дома огород перекопала,
     Клянусь ей-ей!
     АФРОДИТА. А что за происшествие?
     ИРИДА.
     Так ведь Анхиза нынче взяли. Всю семью.
     (Потянулась за вином, но Афродита проворно выхватила кувшин у неё из-под рук.)
     АФРОДИТА.
     Всегда успеете напиться, расскажите!
     ИРИДА (ей).
     Сию секунду, ваша светлость, подождите.
     (Сноровисто сцапала другой кувшин, налила себе, потянулась налить Зевсу.)
     ЗЕВС (накрыв лапищей свою чашу).
     Не наливай, ни-ни! Уж пятый день не пью,
     Воюю с этим гнусным непотребством.
     ИРИДА.
     Я в восхищенье вашим совершенством!
     Но всё же выпью нынче, уж простите.
     АФРОДИТА.
     Да пейте вы скорее, не томите!
     ИРИДА (жадно выпив всю чашу до дна). Поразительная вещь – вино! Может и с ног свалить, а может и в чувство привести, разум прояснить. Я просила, умоляла пастуха, чтобы он не сопротивлялся. Бесполезно! Выругался матерно, плюнул в мою сторону и, обнажив свой тесачок и спустив собак, пошёл напрямки на наших монстров. Лихо хлыстался, ох лихо! Но недолго. Тесак у него обломился, а псов покромсали донельзя. Он было вздумал на кулачках биться, да куда там против этаких костоломов, скрутили быстро, начали месить его, и если бы не я, забили бы точно. Хотя для него было бы уж лучше помереть. Эскулап сказал, у Анхизки позвоночник сломан, выжить, может, и выживет, а вот ходить и женщин любить – никогда. Конец мужику. Кайета, дурища, пока шло побоище, вместо того, чтобы взять мальчишку да драпать подальше, орала благим матом и костерила этих живоглотов самыми непотребными словами. Ей тоже хорошо досталось: измолотили, вырвали язык и изнасильничали на моих глазах, не постеснявшись. Израненных собачонок покрошили на кусочки, хибарку подожгли. Насилу убедила душегубов вынести мальчонку. Чуть не изжарили!
     АФРОДИТА.
     Он пострадал? Он обгорел?!!..
     ИРИДА. Не кипятитесь,
     Он как огурчик весь! Вы сами убедитесь.
     АФРОДИТА (вскочив как ужаленная).
     Где мой ребёночек?! Куда вы его дели?!!
     ЗЕВС.
     Чего тут скачки вытворяешь, в самом деле?!
     А ну на место сядь! Доставят всех сейчас.
     (Движением головы отдает приказ слуге, тот убегает. Афродита повиновалась и села.)
     Конец пришёл комедии, её последний час.
     Слегка финал мои уроды подгорчили,
     Но, слава богу, никого ведь не убили.
     АФРОДИТА.
     Да их на цепь немедля посадить!
     И потчевать одними батогами,
     Ни спать им не давать, ни есть, ни пить,
     Чтоб дохли и вымаливали сами
     Дать яду, гадам, или пристрелить!
     ГЕФЕСТ.
     Ты негодуешь, жёнушка, напрасно.
     Служаки дело знают первоклассно.
     Перестарались – нет, пока не ясно,
     Но получилось так, как ты хотела.
     Всё в точности! Кайета онемела,
     Анхиз похож на нечто непотребное –
     Тебе на радость, на недобрую потребу. (Афродита смутилась, опустила голову.)
     Ты одержала грандиозную победу!
     Что ж гимны не поёшь свои победные?
     (Входит стражник, толкая перед собой тележку, на которой лежит весь избитый и окровавленный Анхиз. Следом второй стражник вводит истерзанную Кайету, прижимающую к груди спящего Энея. Белая туника женщины и даже простынка, в которую завёрнут ребёнок, обильно залиты кровью. Афродита, побледнев как полотно, медленно встает, делает шаг, другой и падает без чувств. Гефест бережно берёт её на руки и уносит. Немая сцена.)
     ХОР.
     У Бога верная раба –
     Людская горькая судьба
     Пасёт нас зорко, хитроумно,
     Всегда готова вновь и вновь
     Бесстрастно, быстро и бездумно
     Лишить надежд, убить любовь.
    
     Увечьем, гибелью грозит,
     Болезни каждому таит,
     Позор, страданье, униженье.
     За жизнь любовь берёт в залог!
     Как жалок тот, кто за спасенье
     Пойти на жертву эту смог.
    
     Любви счастливые рабы,
     Да, мы заложники судьбы,
     Страшат её метаморфозы.
     Ну что ж, живём один лишь раз,
     Хоть насладимся девой-розой,
     Пусть небо рушится на нас!
     Конец.
     (Февраль 2003 – 24.10.03 – 4.10.04)