В комнате было так тихо, что казалось, вот-вот хлынет проливной дождь. Ожидание сгущалось с каждой минутой. Оно уже перевалило за края конфетницы, что стояла на журнальном столике, растеклось по скатерти и медленным густым потоком пролилось на ковер, не торопясь покрыло пол и мамины тапочки, поднимаясь выше, затопило любимое кресло папы и диван, на котором, сжавшись блестящей пружиной, сидел Миша.

Вдруг... Бабах! Все взорвалось, и ожидание, испугавшись, опять залезло в конфетницу.

- Ма! Ну когда приедет дядя Петр!? - звонким голосом воскликнул маленький разрушитель спокойствия.

Мама вздрогнула и с улыбкой ответила:

- Ну сколько раз говорить, чудо ты мое, сегодня обещал к полудню.

Миша блестящими глазами смотрел, как шевелятся мамины губы, потом перевел взгляд на папу.

- Знал бы ты, Мишка, откуда он к нам приезжает, ты бы, наверное, до потолка подпрыгнул, - сказал папа.

- А откуда?

- Из соседней галактики.

Миша не допрыгнул метра до потолка.

- Вот это да! Наверное, интересного чего-нибудь привезет!

- Сынок, да мы же его сами никогда не видели. У мамы даже его фотографии нет. Вдруг он нам совсем и не дядя?

- Перестань, Андрей, - с укором произнесла мама, - Зачем же он тогда искал нас, письмо прислал?

- А он вот-вот должен прибыть к нам. Межгалактический корабль прилетает в одиннадцать, а уже без пяти двенадцать. - Посмотрев на часы, вернул спокойствие на место Андрей Максимович.

Ожидание опять начало выползать. На этот раз из чайного сервиза на полке. Инна Валерьевна была готова к приему гостя на все сто, но, к сожалению, она даже не представляла, что этот человек ест, как он выглядит и любит ли он чай.

За решетчатым забором, что окружал их двор, послышалось нарастающее шуршание автомобиля, оно прекратилось на минуту и машина поехала дальше. Медленные, нерешительные шаги по бетонной дорожке. Человек взошел на порог и тихо постучал.

Мама кинулась открывать дверь, Миша хвостом помчался за ней, чтобы с гордым видом встать рядом, папа с гостеприимной улыбкой раскинулся в кресле, готовый встать, как только увидит этого человека.

- Здравствуйте, - тихо сказал родственник.

Он был самым обычным человеком. Выглядел  несколько грубовато: большие мозолистые руки, немного потертая кожаная курточка, массивные ботинки и штаны из неизвестного материала, но явно служащие рабочей одеждой. Доброе лицо его светилось несколькими морщинками на щеках, лбу и между бровей.

"Он трудяга", - была первая мысль мамы.

- Здравствуйте, мы  уже  заждались. Проходите, пожалуйста! - сказала она.

Папа подошел к нему и с улыбкой пожал руку.

- Очень рад встрече. Я - Андрей Максимович, мою жену зовут Инна.

- Петр Афанасьевич, - представился гость, опуская сумки и какой-то длинный сверток на пол.

- Вы, наверное, проголодались с дороги? Пройдемте в кухню, там уже все готово.

- Конечно, с удовольствием, - ответил родственник, - только вот познакомлюсь с этим молодым человеком, - он кивнул в сторону Миши.

Миша стоял в растерянности. Он не ожидал, что  мамин родственник так скромно прибудет к ним.

- Ну, привет, парень! Меня зовут дядя Петя.

- Миша, - деловито ответил мальчуган.

Родственник оказался на редкость приятным человеком: добрый голос и очень приветливое лицо сочетались в нем с естественной загадочностью. Особенно загадочным был его багаж. Миша только и ждал момента, чтобы как-нибудь спросить дядю, что же он привез с собой, но гость проголодался с дороги и уже был занят едой.

 

Петр Афанасьевич говорил просто. Было видно, что это человек небольшой образованности. Он долго рассказывал про свой дом, родную планету, в итоге он сказал: «В общем, мы живем почти так же, как вы. У нас такие же города, такие же дома и люди. Только вот я не в городе живу. Ну не могу я свыкнуться суетой, высокими домами и маленькими квартирами! Человеку воля нужна, чтобы он жил полной жизнью, чтобы мог искупаться в речке, чтобы услышать, как лес шумит, чтобы дышать полной грудью. Вот я и не уезжаю из пригорода. У меня дом почти как у вас, только сад намного больше и свой огород».

- А кем вы работаете, Петр? - спросил Андрей Максимович.

- Ах, совсем забыл сказать! Я садовник. Выращиваю деревья и ухаживаю за ними. Я даже вам одно дерево привез - декоративное, быстро приживается и очень красивое. Вырастет уже через год, будет с пышной кроной, так  что можно будет под ним длинную скамейку сделать - очень уютно получится.

- А как оно приживается? - спросил Миша, весь сияя от радости.

- Пойдемте во двор. Прямо сейчас его и посадим, - сказал дядя.

- Пойдемте, - улыбнувшись, ответила мама.

- Я люблю растения, - говорил Петр Афанасьевич, - они ведь самые благодарные на свете. Заботишься о них, поливаешь, веточки лишние срезаешь, просто любуешься, как они растут, и глядишь - через год уже дерево огромное во дворе или клумба красивая. А вот у соседей моих прямо целое произведение искусства перед порогом. Они такое там сделали! У них особый долгорастущий сорт - красота неописуемая! И вам такое могу сделать. Кстати, кто вам ваши деревья сажал?

- Не знаю, - ответил Андрей Максимович. - Сколько себя помню - всегда тут были. Видел только, как соседям нашим привезли дерево: поздно вечером машина службы озеленения приехала, а уже наутро во дворе высоченный тополь стоял.

- Странно это. А лопата у вас есть? - спросил дядя Петр. - Хотя вы в этом не разбираетесь, ладно... - и достал из сумки свою, с короткой ручкой.

- Я все предусмотрел. Знаете, иногда не доглядишь за погодой и прозеваешь заморозок, так потом плачешь над каким-нибудь любимым цветком. Они ведь все живые, как люди. Только молчаливые. Так же ласку любят и так же, как человек, вянут, когда от родной земли отрываются.

Петр улыбнулся, воткнул лопату в землю и надавил ногой. Пройдя несколько сантиметров, острие наткнулось на что-то твердое.

- Камень, наверное. Ничего, попробуем чуть левее...

- Постойте! Что вы делаете! - воскликнул Андрей Максимович. - Какой еще камень? Там бетон. Ровная площадка, на которой стоит наш дом.

- А как же деревья и трава? - удивился дядя Петр. - Как они растут?

Он вывернул то, что было под лопатой. Там оказалась сухая зеленая масса, похожая на опилки. Удивленный, он нагнулся и сорвал несколько стебельков травы. В месте разрыва стебельки побелели и съежились. Смяв и понюхав их, Петр удивленно произнес: "Вроде бы трава...", но, попробовав их на вкус, просто опешил.

- Простите, Андрей... Сейчас...

Он подошел к дереву и маленьким складным ножом срезал тонкую веточку. Из среза ему на ладонь упало несколько едко-зеленых капель. Он понюхал их, размазал между пальцами.

- Как... Это же... Это синтетическая краска... В дереве. - Петр ничего не мог понять. - И трава - она же безвкусная. Как... Как пластмасса. - Он погрустнел и застыл на месте, не веря в то, что только что осознал.

- Что вы так удивляетесь! - с улыбкой сказала Инна. - Конечно деревья и трава искусственные! А какие они еще могут быть?

- Живые. С корнями, почками и душой, – с горечью ответил гость. - Живые! Понимаете! - Он чуть не плакал. - Вот посмотрите.

Он развернул сверток. У него на руках лежало молодое деревце с корнями, словно у осьминога щупальца, со множеством тонких веточек, на которых красовались уже набухшие почки.

- Смотрите. Оно думало, что его посадят, и начало расти. Оно в землю хочет, смотрите, как почки набухли. - Он повернул его вертикально, и ветки деревца раскинулись, изогнулись,  словно струйки воды в фонтане.

- Оно уже красивое! - сказал Миша, который все это время крутился рядом.

- Ему бы в землю...

- Я понимаю вас, Петр. - Сказал Андрей Максимович. - Может быть, мы сможем достать землю и тогда посадим его. Оно ведь сможет немного прожить без земли?

- Если поставить в воду - сможет около недели. Но потом земля нужна обязательно.

- Хорошо. Пройдемте в дом и поставим его в воду. А потом мы обязательно посадим его.

 

Через четыре дня Петр Афанасьевич уехал. Все время до отъезда он удивлялся, как это все деревья в округе могут быть из пластмассы, и было видно, что он огорчен пребыванием на Земле. На прощание он с трудом улыбнулся, вежливо попрощался со всеми, даже с привезенным деревом. Он наклонился к нему, взял веточки в руки и, поднеся их к губам, что-то шепнул. Дерево ответило ему: "Я прощаю тебя", но этого никто, кроме Петра не услышал. Потом он еще раз поклонился всем и уехал.

Дерево простояло в дистиллированной воде еще три дня, после чего его почки стали усыхать. На следующий день, когда мама притронулась к его веточкам, они сломались.