Мне было уже почти семь, когда мы переехали в новую квартиру в только что построившийся юго-западный район.
Очевидно, по жребию и по причитающимся метрам на членов семьи, нам досталась двухкомнатная квартира на пятом этаже. Тогда ещё для пятиэтажных домов лифт не был предусмотрен планами строительства, но нас это совсем не волновало. Наоборот, мы, дети, находили своеобразное развлечение, съезжая вниз по перилам, или же устраивая соревнования в скоростных прыжках через две-три ступеньки.
Каждый раз, когда я одним из перечисленных способов спускалась вниз, мне на глаза попадался соседский кот со второго этажа.
Кот был большой, толстый, серого цвета в полоску короткая шерсть, уже не молод годами и заметно потрёпанный жизнью.
Видно, его богатый жизненный опыт подсказывал ему не даваться в руки посторонним людям, кроме своих хозяев. А потому он старательно избегал всякого рода контактов с незнакомцами, благоразумно вскакивая со своего коврика возле двери, и спешил удалиться, перепрыгивая с одного лестничного пролёта на другой.
На всякий случай он угрожающе шипел навстречу, и потом, прижимаясь к стене, мчался вниз или вверх, в зависимости от направления приближающейся «опасности». А угрозу своей жизни он видел в лице каждого, кто проходил мимо, будь то взрослый или ребёнок.
Меня этот кот раздражал абсолютно всем! И своей толстой упитанной мордой, с плотно прижатыми ушами, и своим потрёпанным видом кошачьих перепалок, но, более всего, своим мерзким шипением.
Признаюсь, что я его откровенно боялась и ненавидела, и он, судя по реакции, отвечал мне взаимностью.
Ещё издали заслышав мои прыжки сверху, он мчался вниз и, если входная дверь была закрыта, со страхом поджидал меня там, чтобы успеть в нужный момент запрыгнуть на только что освободившуюся часть лестницы и стремглав кинуться вверх. Я кричала ему вслед и топала ногами, делая вид, что вот сейчас побегу наверх и догоню.
Да, гонять старого кота доставляло мне неописуемое удовольствие! Порой я тихо подкрадывалась к нему, мирно сидящему возле своей квартиры и поджидающему, когда откроется, наконец, спасительная дверь.
Он, учуяв меня издалека, каждой клеткой своего жирного тела вжимался в стену, его потрёпанные уши сливались с головой в один шарик, глаза с ужасом и ненавистью ловили малейшее движение приближающегося противника, а мелкие хищные зубы открывались в предупреждающем оскале. И сразу же за этим раздавалось громкое злобное шипенье. Вот что давало мне сигнал к действию!
Возможно, если бы не оно, это угрожающее шипение, такое вызывающее и провоцирующее, мне бы и в голову не пришло заниматься подобными «экзекуциями», но эта его строптивость и агрессивность без причины!
- Ты кому кидаешь вызов, жалкая тварь? – негодовала я в душе.
И начиналось!
Я гоняла его с этажа на этаж, он метался по стенам и по потолку, бился головой о металлические прутья лестничных ограждений в результате каждого неверного прыжка, жалобно орал, мяукал, шипел и хрипел, пока мне не надоедало это занятие или же не открывалась дверь на улицу.
Он пулей вылетал из подъезда и скрывался в подвале, давая себе, наверное, зарок никогда, никогда не возвращаться больше в это проклятое место!
Но голод не тётка, там был его дом, там его любили и ждали, там его кормили и ласкали. Там было единственное место, где он был желанным гостем. Единственный уголок на планете, где он мог ещё доверять двуногим существам.
И он, в очередной раз переборов свой страх, возвращался снова и снова к заветной двери.
Нередко в зимнюю стужу, возвращаясь с прогулок, я заставала его возле закрытой входной двери, ведущей в подъезд. Он жалобно мяукал, царапался и, смирив свою гордыню, умоляюще-подобострастно заглядывал мне в глаза.
Мне - своему заклятому врагу, прося о пощаде. И о помощи. И даже не шипел!
Сердце моё мгновенно оттаивало, я мирно заговаривала с ним и, стараясь не спугнуть резким движением, осторожно приближалась и открывала дверь, почтительно пропуская его вперёд.
В этот момент он сжимался в клубок и со свистом пролетал внутрь. Я спокойно и безо всяких садистских планов поднималась домой, но на втором этаже меня ждал он... и он опять уже был настроен достаточно агрессивно. И, как всегда, встречал меня своим противным шипеньем.
Ну что стоило ему просто молча пропустить меня мимо! Так нет же! Ему не внималось! И он снова получал по заслугам.
Упаси бог, чтобы я когда-нибудь его ударила! Я только гоняла его с этажа на этаж, а он сам бился своей дурной башкой об ограждения.
И вот однажды летом я снова столкнулась с ним возле закрытой подъездной двери на улице.
Последнее время кот давненько не попадался мне на глаза, и теперь, после долгой разлуки, увидев его, я поразилась произошедшим переменам в его облике.
Кот похудел! Его правое ухо было сильно разорвано, очевидно, в неравной схватке с чужими котами за право владения территорией или представительницами «слабого пола». Кроме того, как мне показалось, кот потерял свою былую агрессивность и просто жалобно мяукал у закрытой двери, всем своим видом взывая к состраданию и участию в своей нелёгкой доле.
-Мой бедный котик! - моментально сжалилась я и, приветливо протянув руку, стала медленно приближаться, заверяя его в своих самых добрых намерениях.
-Иди ко мне, я тебя не обижу, сейчас я открою тебе дверь, не бойся, мой хороший, бедный котик! - приговаривала я, приближаясь всё ближе и ближе.
Кот подпустил меня на расстояние вытянутой руки и, закрыв глаза, в ужасе вжался в бетонное крыльцо.
Я, затаив дыхание от оказанного мне доверия, медленно опустилась и нежно прикоснулась пальцами к его жесткой грязной шерсти.
Кот вздрогнул и замер. Я продолжала аккуратно поглаживать его, тихим голосом убеждая, что не причиню ему больше неприятностей.
-Давай будем дружить, ладно, котик? Ты больше не будешь бояться меня, не будешь шипеть на меня. Бедный, тебя все гоняют, тебя никто не любит!
Кот внимательно впитывал каждое слово и даже осторожно приоткрыл глаза, чтобы убедиться, что всё происходит с ним не во сне, а главное, что перед ним - это я - его заклятый враг, пытающийся вдруг ни с того, ни с сего войти в доверие. Он и верил и не верил своим глазам, а я, сидя на корточках, продолжала увещевать его быть «хорошим мальчиком».
Очевидно, кот поддался очарованию моего нежного голоска, или же был слишком голодным и уставшим, но он покорился своей судьбе - лишь бы любыми путями проникнуть внутрь.
Тогда я, осмелев ещё больше и растрогавшись его доверчивостью, решила доказать ему серьёзность своих намерений и потихоньку, боясь сделать неосторожное или резкое движение, подняла его на руки, прижалась к нему лицом и продолжала гладить.
Кот обалдел! Он напряжённо, но смирно сидел у меня на руках, ожидая каждую секунду какой-то «подлянки» с моей стороны и готовясь рвануть куда глаза глядят при первой же угрозе.
Но мне и в голову не приходило дурных мыслей. Я была счастлива! Я приручила кота - самого дикого и кровожадного, я смогла полюбить своего заклятого врага - самого подлого и коварного!
Вдруг со стуком распахнулась парадная дверь - на улицу кто-то вышел. И тут случилось то, что, пожалуй, и должно было случиться в такой ситуации.
Перепугавшись насмерть, кот, каждую секунду ожидавший подвоха с моей стороны, воспринял внезапный шум как сигнал опасности, ещё не понимая толком, откуда она грозит ему.
Он вонзился своими когтями мне в склонённую голову. Тогда уже не на шутку испугалась я и заорала во всю мощь.
В этот момент кот соскальзывает и цепляется непроизвольно за обе щеки с внутренней стороны моего открытого рта. Вот так он и завис, сам того не желая, испугавшись ещё больше, чем я, с той разницей только, что не ему было невыносимо больно, а мне. Так он провисел несколько секунд, основательно разодрав мне слизистую оболочку ротовой полости.
Я не знаю уже, каким образом отцепился от меня кот. Помню только, как меня незамедлительно повезли в больницу, закололи чуть ли не до смерти уколами в живот и ещё прописали кучу таких же ежедневно.
Кота я больше не встречала. Он просто не попадался мне больше на глаза. А я думаю, хорошо ещё, что не в них ему удосужилось вцепиться!
