Лана
- Сыро...
- Да, дождь.
- Холодно....
- Да, осень.
- Листья под ногами в воде и грязи...
- Да, умерли.
- Нарисуй как умер этот...
- ............
- Почему?
- Он родился из почки. Пил сок и грелся под солнцем, купался в теплых дождях и не замечал, как седеет. Крылья его уже выросли, и он захотел летать. Осенний ветер помог ему оторваться от матери-ветки и, расправив крылья, он стал кружить в воздухе. Он играл с ветром, он смотрел в небо...
Но старику-ветру надоело играть со взрослым ребенком. И он стал швырять его со стороны - в сторону. В этот момент лист случайно увидел землю.
И вдруг понял, что никогда ему не вернуться к ветке-матери, никогда больше не испытать счастье полета. И увидел он в небе свое отражение. И понял он, что уже прожил жизнь. И он закрыл глаза и сложил крылья.
1980 год
***
Я - маленький человечек большого города.
Я - ребенок.
Я - эгоист.
Я - шкафчик, который стоит в углу, присыпанный у ножек пеплом сигарет и слегка затянутый паутиной. Про него вспоминают, когда нужно взять новую тряпку или бросить сношенную.
Я - копилка для чужих секретов.
Я - нестандартный манекен.
Я - телеграфный столбик, через который идет информация. Столбик соединяет проводки, но остается столбиком.
Ладно...
Я - муха, которая не знает меры и может сесть на г..., а потом на хлеб или наоборот...
Я - комар, который может больно укусить, но потом его прибьют.
Я - щенок, который тянется к любой ноге, не зная, что каждая может пихнуть носком в морду.
Может быть я - скелет журавля. но может быть - крот.
Иногда я - звезда в небе, но этого никто не видит.
А еще я бываю просто глазом.
Я - настольная лампа.
Нет! Я - догорающая свеча.
Нет, нет. Я - осенний лист, который оторвался от ветки, но еще не упал.
Я у всех "на ладони", значит я - прозрачная капля.
Но я не хочу быть хлебом, не хочу быть монетой, луной или солнцем.
Я хочу быть любимой скрипкой в любимых руках.
***
Когда-то я боялась темноты.
Теперь - света.
Когда-то я боялась глубины.
Теперь - высоты.
Когда-то я боялась одиночества.
Теперь - людей.
Когда-то я боялась смерти.
Теперь - жизни.
***
Я дверь раскрыла.
На пороге стою.
Слепну от света.
Грусть свою.
Несу из стен.
Горю и мерзну.
Хочу порыва.
Ветра нет.
Иней на розах в саду,
А солнце печет в сорок градусов.
1982 год
***
20 ударв отбили мои часы жизни...
А я все стою на нашей горке возле дома в коротенькой шубке, перевязанной папиным ремнем, в большой пушистой шапке и смотрю на вечернее звездное небо.
Никого во дворе... Я любуюсь звездами. Хоть и страшновато, но какая-то сила держит меня здесь и не позволяет сдвинуться с места.
И вдруг... яркая огненная молния разрушает мое забвение. Она ослепляет меня на секуду. В это время раздается страшный грохот, и я с испугом думаю, что мир этот сказочный сейчас рухнет на Землю, и не будет никогда этой бесконечной глубины, в сравнении с которой я, со своей коротенькой жизнью, кажусь себе песчинкой!
Я безнадежно открываю глаза и смотрю вверх.
В темноте, закрывая то одну, то другую звезду медленно плывет белый корабль со множеством парусов. Он приближактся ко мне... Он уже совсем над моей головой!
Я не двигаюсь. Сейчас я опять в сказке. Напряженно жду, что кто-то появится из-за борта и позовет меня рукой наверх.
И вдруг... яркая огненная молния разрушает мой новый мир. Она ослепляет меня на секуду. В это время раздается страшный грохот, и я с испугом думаю, что этот белый корабль сейчас рухнет на Землю... и не будет никогда ...
Я с надеждой открываю глаза и смотрю вверх: черное густое небо и желтые пятна уличных фонарей.
1983 год
***
Хочу скрипку в руки!
Не хватает мне слов и красок.
Хочу играть классику осеннего дождя и легкий джаз ранней весны.
Хочу играть наши сердца, которые бьются в такт и не в такт.
Хочу лететь на крыльях этой музыки навстречу ветру. Влетать в каждое распахнутое окно, бить часы и зеркала, сдувать пыль со старых мудрых книг, чтоб хозяева, прочтя, наконец, названия их - заинтересовались...
Ох! Я бы вкатывала в каждый дом горы музыки, чтоб от каждого прикосновения к чему-либо, она звенела!
Хочу скрипку!!!
1984 год
***
А еще я люблю жить.
Хорошо, что я - не кирпич, потому что я не умела бы плакать.
Люблю хотеть нереального.
Люблю таять в музыке и красках.
Люблю запах "пинена" и яишницы, пить черный кофе без сахара и смотреть на ночное небо.
Люблю любить.
Хорошо, что я не хрустальная ваза.
***
Подбрасывают вверх.
Бьют об стену.
Я - мяч.
1984 год
***
Я умерла в 46-м от голода.
Они говорили, что я Блаженная.
Красивое имя...
Мне всегда нравилось, как меня звали.
Я жила на Базарной Площади.
Я, конечно, могла бы и во дворе Церковного Прихода - меня не раз туда старушки
с базара тянули, но мне там не нравилось... На базаре людей много и музыка да песни. Особенно я любила слушать двух моряков.
Один, тот, который был очень красивый, с широкими плечами, но без ног, играл на аккордеоне.
Он был ниже всех и ездил на тележке с помощью рук. Иногда мне казалось, что злая ведьма загнала этого богатыря по пояс в землю.
Он играл очень красиво! И всегда закрывал глаза и опускал лицо.
Второй пел.
Это был настоящий Иисус, только в тельняшке и слепой. Вместо глаз
у него выли пустые впадины. Когда он пел, то сжимал крепко-крепко кулаки, и на руках его выступали вены.
А бескозырка, которая лежала рядом на земле, никогда у них не была без денег. Возле нее сидела кошка. И каждый раз, когда падала монета, кошка поднималась еле на своих тощих лапах и принюхивалась....
Я всегда ее жалела: бедняжка, она думала, что это ей бросают потроха.
А я любила танцевать под их музыку. И "Яблочко" - вприсядку и "Про море". Море я руками показывала - махала сильно, буд-то шторм...
А люди, что вокруг собирались, вытирали глаза и отворачивались. Наверное, им не нравилось, как я танцую.
А когда я уставала плясать - садилась рядом с кошкой и разглядывала людей. Или просто стояла возле слепого и гладила его руку, водила пальцем по его вздувшимся венам и представляля, что это подземные реки...
Я его любила. Но он только гладил меня по волосам.
Еще мне нравилось просто гулять по базару.
Дедуля -шарманщик часто давал мне "покрутить музыку". И попугай не боялся сидеть у меня на плече.
Шарманщик иногда ссыпал мне крошки хлеба, а старушки угощали семечками. Вот так я весь день веселилась. а на ночь уходила в развалины. Там спала.
Но, с осенними холодами пришла беда. Мои развалины убрали до единого кирпичика, и мне негде было укрыться. Пришлось полностью перебраться на базар. Я стелила себе возле забора, укрывалась опавшими листьями, которые дворники сметали в кучу.
Потом пошел снег и ударил мороз. Я не могла уже плясать возле моряков. Только иногда подходила к слепому, чтобы погладить его руку. И возвращалась на свое место - под забор.
Шарманщик умер прямо на базаре. Старухи сняли с него стоптанные башмаки и отдали мне. Попугай прпал..
На базаре становилось все мньше людей...
Моряки не приходили больше петь...
Исчезли и старушки, которые подкармливали меня...
Зато стали приходить ко мне другие люди: чистые, красивые. У них были крылья. Они рассказывали мне, как хорошо у них там, где все летают.
Говорили, что там можно не кушать и не спать, что не обязательно тепло одеваться, потому, что там не холодно, что там много цветов и приятно пахнет.
Они хотели меня с собой в небо унести.
Но я ждала слепого.
И он пришел!
Он был очень красивый. Весь в белом. Взял меня на руки. У него были очень крепкие руки. А я почувствовала себя легкой-прелегкой, будто-бы я исчезаю.
Я и не думала, что умирать настолько приятнее, чем жить.
1985 год.
***
Я хочу верить Вам!
Я хочу, чтобы Вы мне верили!
Я хочу быть хоть одной ступенькой для Вас!
Хоть одной, но прочной.
Я хочу дарить Вам цветы. Хочу, чтобы Вы понимали каждый цветок и не жалели сахара для воды, в которую его поставите!
Я хочу, чтобы Вы любили музыку и дождь, чтобы у Вас выросли крылья.
Я хочу, чтобы Вы всего этого хотели сами!
***
Сердце!
Не мучайся же ты так!
Твое биение оглушает меня так, будто не ты во мне, а я в тебе, как в колоколе, раскачиваемом ураганным ветром. Ведь сколько тяжести тебе предстоит еще удержать! Сорвешься ведь. И я вместе с тобой.
***
Ночью сижу у окна.
Мои друзья спят.
Сердце держу в ладонях, чтобы тише билось.
Не разбудить бы!
***
Новая боль перекрывает былое счастье.
То счастье, которое перекрыло первую боль.
Но новую боль утешит счастье памяти.
***
Я хочу обстричься налысо, найти огромное заброшенное поле с высокими травами и цветами, потом раздеться догола и упасть в траву.
Лежать, а надо мной чтобы - цветы и небо.
И муравьев снимать то с лица, то с груди.
Жевать травинку и дышать глубоко, глубоко, чтобы в горле перехватывало.
А потом, чтоб дождь пошел. Не гроза, а просто...
Я бы поднялась бы и - лицом к небу. И, чтоб капли текли и по лицу, и по макушке и по всему телу.
А где-то чтоб птицы кричали...
***
Он сказал: "Округли до нуля".
Я заплакала и округлила.
Он сказал: "Упрости до квадрата".
Я заплакала и упростила.
Он ушел, хлопнув дверью.
И я засмеялась.
***
Напиши мне такое письмо, чтоб я вспомнила, что бывают цветы, что я - женщина и могу быть красивой, чтоб на моей палитре появились голубой и розовый цвет.
***
Я -фаталист.
Судьба раскачивает палитру жизни.
К сожалению, у меня нет ботинок с шипами, и мне приходиться скользить по этой палитре от желтого - к синему, от оранжевого - к фиолетовому, от белого - к черному. И я испачкалась уже почти во все цвета.
Если бы судьба подложила мне под ноги камушек, - я бы споткнулась бы и упала бы наконец-то в какой-нибудь цвет!
***
Сейчас я тащу на плече огромный мешок. Там цветы и лягушки, железо и кружева, куски сажи и мыла, камни, жгуты и много банок мази Вишневского.
Тяжело нести, но надо! Это моя ноша! Сама насобирала столько.
А сколько еще идти!
Мешок - безразмерный.
Все тяжелеет. Хочу что-нибудь выбросить, но не удается: все приростает к стенкам, а внутри еще пусто.
***
Лета хочу!
Сидеть на крыше 32-х этажного дома. Ночью. Луна чтобы близко висела, над головой прямо. Не обязательно круглая, но обязательно чтобы светила сильно.
И от нее, как от фонаря - спектр. И звезды.
А я в теплом, претеплом свитере на 5 размеров больше, чтоб никуда не задувало. А рядом термос с кофе.
|