— И почему мы сегодня такие веселые? — Жена стояла у порога в обычной при моем появлении стойке: руки в боки, и без того малюсенькие глазки прищурены, брови нахмурены и нос по ветру. Принюхивается, то есть. Дескать, не пьян ли. Хотя пью, а точнее — выпиваю, я настолько редко, что это принюхивание не более чем ритуал. Как и все прочее тоже. Я ведь примерный семьянин. Серьезно, кроме шуток! И жена это прекрасно знает. Но даже это ее отчего-то злит. Ну и ладно! Я давно уже привык, внимания почти не обращаю. Тем более сегодня, когда такая история приключилась…
     — Чего? Чего ухмыляешься?! — еще больше нахмурилась жена. Ей всегда плохо, когда мне хорошо. И когда у меня настроение хорошее, она начинает злиться.
     — Видишь ли, я тебя продал, — не переставая улыбаться, выпалил я. Понимая, что выгляжу, действительно, глупо. Но улыбка намертво приклеилась ко мне — скорее всего, от нервного потрясения. Губы свело.
     — Ты пьян?! — вплотную придвинулась жена, а нос ее, широкий, на поросячий пятачок похожий, так и заходил вверх-вниз, раздувая ноздри. Ну, впрямь как у свиньи. Так и ждешь, что сейчас захрюкает! И мысли-то у нее свинские: чуть что — сразу «пьян», на большее фантазии не хватает…
     — Я абсолютно трезв! — Мне наконец-то удалось привести губы в более-менее горизонтально-параллельное положение. — Но я тебя продал.
     — Почем? — спросила жена. Я даже не удивился, что это заинтересовало ее в первую очередь. Не «кому?», не «зачем?», не «как?», а именно «почем?». Впрочем, она тут же добавила: — Кому ты меня продал? Ваське что ли? Он давно на меня пялится… И как это — «продал»? Я что, корова? Или это у вас теперь шуточки такие?
     Мне очень захотелось ответить, что она скорее свинья, чем корова. Впрочем, кто из них троих (включая жену) умней, еще можно поспорить. И про Ваську захотелось сказать, что пялится он на нее не из обожания или вожделения, а скорее от удивления и испуга. Но я ответил честно и по порядку:
     — За сорок пфустингов. Инопланетянину. На полном серьезе. — Про Ваську я опустил.
     — О-ох! — Жена разочарованно махнула рукой, отвернулась и побрела в комнату.
     Меня это почему-то разозлило.
     — Ты что, не веришь?! Пойдем, я тебе покажу! Там, в парке, стоит летающая тарелка! А я мимо шел, и инопланетяне мне сделку предложили! А пфустинги — это их валюта такая, инопланетная!
     Из комнаты донесся визг (один-в-один поросячий!), а потом вопль:
     — Миша! Что это там?!
     Я влетел в комнату. Трясущийся палец жены показывал на окно. Я посмотрел и увидел, как над крышами соседних домов поднимается в хмурое небо серебристый диск.
     — Вот это она как раз и есть, — спокойно ответил я. — Тарелка. Та самая.
     — И ты им меня продал? А почему они тогда улетают?
     — А им еще в пару мест смотаться надо. На обратном пути тебя заберут. Лет через пятьдесят, сказали, по земному времени.
     — Но я же тогда уже старенькая буду… — смутилась жена. — Мне уже будет… лет шестьдесят, наверное…
     Я даже не стал смеяться. Все равно не поймет. Но не удержался и все-таки ляпнул:
     — Значит, я — растлитель малолетних.
     — Че-е-его?!
     — Ну… тебе же десять лет сейчас. А я с тобой сплю…
     — Твои шутки, Михаил, отдают пошлостью! — гордо выдала жена и отвернулась. Но тут же вспомнила, с чего начался разговор и подпрыгнула ко мне, засветившись любопытством. — А они какие из себя? Зеленые? Страшные?
     — Да нет, — пожал я плечами. — Обычные. Только лысые и ростом метра два с половиной.
     — Ого! — засверкали глаза жены. — Лысые, говорят, сексуальные очень… — Она спохватилась и затараторила притворно-равнодушно: — Ну и что, что мне будет шестьдесят… И в шестьдесят многие очень прилично выглядят! Еще неизвестно, какие у них женщины, может, тоже лысые и толстые как коровы!
     — Зина, о чем речь! — поддакнул я. — Ты будешь у них «Мисс Вселенная»! — Я не стал уточнять, что в восемьдесят пять лет (я-то считать еще умею!) она сможет стать разве что «Мисс деревня Пердуны».
     — А почему мисс? — всполошилась жена. — Я ведь замужем! — В голосе ее слышалось явное разочарование.
     — Потому что я вряд ли проживу пятьдесят лет, — успокоил я Зинку. — Так что ты будешь совершенно свободна!
     Жена радостно вспыхнула.
     — А почему они захотели купить именно меня? — игриво вздернула она поросячий носик.
     — Ну, им нужна была особа женского пола, — стал перечислять я (на самом деле пришелец сказал «самка»), — умная (в оригинале прозвучало «не обремененная интеллектом»), стройная (тут я почти не покривил душой, было сказано «не выше одного метра шестидесяти сантиметров, не более центнера весом»), симпатичная (это я уже добавил от себя).
     А еще я не стал добавлять, что взгляды на женскую красоту у разных рас, оказывается, отличаются очень сильно.
     Жена зарделась еще больше.
     — Я и не думала, что ты у меня такой… справедливый и благородный… Спасибо! — Тут ее «пятачок» даже слегка покраснел и зашмыгал, а глаза заблестели влагой.
     — Ну, ну… — приобнял я жену. — Не стоит… Я сказал правду, только и всего.
     — Миша, а ты действительно к тому времени уже умрешь?
     — Постараюсь, — честно ответил я. До девяноста, конечно, некоторые дотягивают, но я на это никогда не рассчитывал.
     Но жену увлекла уже другая тема:
     — А сорок этих… ну как их… пф… пфунтов…
     — Пфустингов, — подсказал я.
     — Да-да, пфустингов, это много?
     — Они сказали, что на сорок пфустингов можно купить, например, космическую яхту, или астероид средних размеров, или вот… инопланетную красотку. — Увидев немой вопрос, вспыхнувший в глазах жены, кивнул: — Или красавца.
     — Ух ты! — задохнулась от возбуждения жена. — Что же мне купить? Яхту? Или… или красавца? — Она тут же, оправдываясь, залепетала, вцепившись мне в руку: — Ну, ты же сам сказал, что уже умрешь!
     — Да нет, ничего, — осторожно отцепил я от себя Зинкины пальцы. — Только при чем здесь ты? Это ведь я тебя продал.
     — Ты хочешь сказать, что заберешь деньги себе?! — задохнулась от возмущения Зинка. — Но зачем тебе инопланетная валюта?! Что ты купишь на нее на Земле?!
     — Да я, собственно, уже купил… У тех же инопланетян.
     — Что?!
     — Не «что», а кого, — хмыкнул я и направился в прихожую.
     Я распахнул входную дверь:
     — Заходи, Зинилимайлла!