Бессмертный герой Н.В. Гоголя – Хлестаков - в гостях у го-родничего похвалялся, что “лёгкость в мыслях у меня необыкновенная”. Тоже самое мог бы сказать про себя и В. Суворов, говоря о своих творениях. Невежество В. Суворова в тех вопросах, где он безапелляционно высказывает свои суждения, было не раз с привлечением первичных документов доказано специалистами (напр. [1],[2],[3],[4] и др. желающим могу просто переслать вложением в e-mail). Но дело-то в том, что эти разоблачения опубликованы, насколько я знаю, только в интернете в специализированных сайтах, в то время, как книги самого Суворова – в массовых изданиях. В последнее время Суворов – частый гость на телеэкране. Одно из его сегодняшних любимых заявлений – “ненавижу коммунистов, я бы их с удовольствием танками давил!” (ожидается, что слушатели млеют от восторга). А между тем из работы Д. Солодкого [5] следует, что сам Суворов был в своё время деятельным, активным коммунистом, за что и получил весьма символическое прозвище – Павлик Морозов (видать было за что, а для молодых читателей могу пояснить – пионер Морозов прославился тем, что выдал своего отца НКВД, как врага народа – пример, предлагаемый для подражания в 37 - 38г.г.). Тут, конечно, всё ясно – было выгодно – был активным коммунистом, обстановка в корне изменилась – в корне изменились и сердечные симпатии и антипатии модного автора.
С точки зрения оценки моральных качеств В. Суворова пред-ставляет интерес процедура перехода его из Советской разведки на противную сторону. В “Аквариуме”, который написан от первого лица с намёком на то, что он имеет автобиографический характер, переход показан весьма неубедительно и детали этого перехода расходятся с данными, приведенными в работе Д. Солодкого. Не углубляясь в подробности, позволительно, однако, сделать вывод, что В. Суворов был завербован (возможно – под давлением) английской разведкой, иначе совершенно необъяснимым является тот факт, что через 17 дней после своего исчезновения из Женевы он вместе с семьей оказался в Англии, где попросил, а затем и получил политическое убежище. Ведь политическое убежище предоставляется лицам, которые у себя на родине испытывали явные притеснения за свою политическую деятельность или национальную принадлежность (аресты, увольнение с работы, насильственное выселение и т.п.). Ничем подобным В. Суворов тогда похвалиться не мог - до своего предательства он работал на весьма представительной должности на которую назначались после очень строгой проверки, был “выездным” и т.п.
Новые хозяева Суворова расплатились с ним щедро –через западные издательства были разрекламированы и изданы ряд его книг, радио “Свобода” обеспечила рекламу и радио-издание его книги “Аквариум” на русском языке. Затем (тут кстати подоспела эра демократии) было организовано его триумфальное шествие уже как русского писателя, доходы которого не идут ни в какое сравнение с теми, которые он имел бы, оставаясь верным присяге.
Теперь по существу основной идеи книги “Ледокол” - дескать, Гитлер был вынужден открыть превентивные действия, иначе бы не позднее сентября 1941 года или около этой даты Россия сама напала бы на Германию.
Несостоятельность аргументации Суворова с сугубо военной и военно-технической точки зрения уже была полностью раскрыта в работах военных специалистов, которые попутно отметили в ряде случаев явное передергивание фактов в том числе на основе переиначивания терминов, имевших в своё время совсем другое значение, чем им задним числом присваивает наш автор [1,2,4 и др.].
Здесь мы попробуем проанализировать эти же утверждения с позиций Большой политики Германии с одной стороны и СССР – с другой.
В части того, под влиянием каких факторов Германия напала на Россию, все точки над і уже давно поставили материалы Нюренбергского процесса. Известно, что Гитлер принял окончательное решение о подготовке войны против СССР в 1940 г. после визита В.М. Молотова в Берлин.
Дело в том, что договора о ненападении, а затем “О дружбе и границе” вопреки расхожему мнению, которое первоначально всячески будировалось Англией и США, а затем и нашими прозападными грамотеями, на деле оказались значительно выгоднее Сталину, чем Гитлеру. Используя политическую ситуацию, которая сложилась после заключения договоров, Сталин значительно расширил территорию СССР за счёт части Польши ( Западная Украина и Белоруссия), а затем Эстонии, Латвии, Литвы, Бесарабии и Северной Буковины.
(Не лишним было бы отметить, что все эти территории, кроме Северной Буковины, были отторгнуты от России прямым силовым давлением Франции и Англии после развала царской России в годы граж-данской войны ).
В отличие от Германии, которая к тому времени оккупировала большую часть западной и северной Европы, все эти приобретения были сделаны мирным путём. Кроме того, все новые территории были вклю-чены в состав СССР, в то время, как в Германии этот вопрос не получил политического решения – для большинства стран утверждалось, что их захват - это военная необходимость, и после завершения войны с Англией их суверенитет будет восстановлен (чего, впрочем, Гитлер не собирался делать).
Говоря о мирном присоединении территорий необходимо сделать оговорку – часть Финляндии отошла СССР после военной кампании, в ходе которой Финляндия потерпела поражение. Однако и Красная армия выглядела не лучшим образом – обладая подавляющим преимуществом в авиации, танках, ВМФ армия вела лобовые наступательные действия на линию Маннергейма, которая полностью оправдала себя - сбила темп наступления и привела к серьезным потерям у наступающей пехоты. Так что никакого блицкрига, наподобие тех, которые уже продемонстрировала на то время Германия, здесь не получилось. (Отметим в скобках, что линия Маннергейма – единственная, которая оправдала себя во время второй мировой войны. Значительно более мощные линии - Мажино, Зигфрида, Атлантического вала, Сталина не оправдали ни затрат, ни возлагаемых на них надежд).
Неумение воевать (или, по крайней мере, неумение наступать), продемонстрированное на весь мир, не осталось незамеченным и в Москве – было частично обновлено высшее командование, пересмотрены планы дальнейшего развития вооружённых сил, но все эти мероприятия не носили кардинального характера, и как показал в дальнейшем 1941 год, оказались недостаточными.
Оценивая создавшуюся политическую ситуацию с учётом финской компании следует прежде всего подчеркнуть, что для правительства СССР оптимальной линией проведения дальнейшей внешней политики было и далее поддерживать с Германией дружественные отношения на основе заключённых договоров, под прикрытием которых продолжать мирное расширение сферы своего присутствия в Восточной Европе и на Балканах.
Могут возразить, что это утверждение является авторским до-мыслом, ничем не убедительнее тех, в которых изрядно поднаторел В. Суворов. Обратимся однако к документам немецкой стороны.
Некоторые из отошедших к СССР территорий Берлин считал относящимися к своей сфере влияния ( Северная Буковина до первой мировой войны входила в состав Австро-Венгрии и никогда в прошлом не принадлежала России, западная часть Литвы, примыкающая к Восточной Пруссии и др.). Односторонние действия Сталина не могли не вызвать раздражения у Гитлера, который после всех своих побед менее всего был склонен к каким бы то ни было уступкам. Для решения возникших противоречий в Берлин был приглашён В.М. Молотов. Предложения Берлина были сформулированы чётко – СССР предлагалось в дальнейшем направить свои усилия только на восток – в первую очередь в направлении Индии, используя то обстоятельство, что Англии в тот момент было не до колоний. А Европу предлагалось включить в сферу государственных интересов Германии.
И здесь Молотов, с точки зрения интересов СССР, повёл себя далеко не самым умным образом – зная, что Россия к войне с таким грозным противником была явно не готова, он, тем не менее считал, что Германия не решится на войну на два фронта, о чём ранее не раз высказывался Гитлер. Хотя никакого второго фронта тогда уже не было – Франция капитулировала, Гитлер бомбил Англию, она терпела; Америка была в стороне – там не без влияния немецкой пропаганды были сильны пацифистские настроения; кампания в Африке носила характер ограниченной по масштабам помощи Италии. Гитлеровский Генеральный штаб правильно считал, что в течении ближайших 2-х – 3-х лет высадки в Европе английских или каких либо других войск можно было не опасаться. (Так оно и было – союзники высадились во Франции только в середине 1944г., когда возникло опасение, что СССР победоносно завершит войну самостоятельно, и ему одному достанутся все плоды победы). При таких обстоятельствах Молотову не стоило, образно говоря, задирать нос, а согласится с Гитлером, тем более что в дальнейшем это согласие можно было бы и пересмотреть.
(В этом плане уместно привести воспоминания самого Молотова, сделанные им много лет спустя, уже после его смещения Хрущёвым: “Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придётся отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придётся отступать – до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали… Мы делали всё, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось на год и десять месяцев. Хотелось бы, конечно, больше. Сталин ещё перед войной считал, что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных”[8]).
Тем не менее, предполагая что и далее Берлин будет идти на ус-тупки, Молотов сформулировал далеко идущие планы Москвы. Что это были за планы чётко сказано в Меморандуме МИД Германии от 21 июня 1941г. [6].
Вопреки заявлению Молотова, сделанному им 22 июня 1941 г., гитлеровская Германия всё же официально объявила войну СССР – сделано это было по иезуитски - через 2 часа после того, как немецкие самолёты пересекли границу Советского Союза и начали бомбардировку заранее разведанных военных аэродромов, так что эффект внезапности был полностью реализован. В результате большинство самолётов в западной части СССР были уничтожены на земле и на долгий срок русские ВВС перестали играть сколько-нибудь существенную роль в войне. Тем не менее, формальность была соблюдена и нота с объявлением войны - направлена.
Так вот, обосновывая объявление войны, в числе основных причин в Меморандуме указывается [6]:
“В Берлине и на последующих дипломатических переговорах с германским послом в Москве господин Молотов выдвинул следующие требования:
1. Советский Союз хочет предоставить Болгарии гарантии и в до-бавление к этому заключить с этим государством договор о взаимопомощи по образцу договоров о взаимопомощи в Прибалтике, т. е. с военными базами….
2. Советский Союз требует заключения договора с Турцией с целью создания базы для сухопутных и военно-морских сил на Босфоре и Дарданеллах на основе долгосрочной аренды. В случае, если Турция не согласится с этим, Германия и Италия должны присоединиться к русским дипломатическим мероприятиям по принуждению ее к выполнению этих требований. Эти требования сводятся к господству СССР на Балканах.
3. Советский Союз заявляет, что он вновь ощущает угрозу со стороны Финляндии, и поэтому требует полного отказа Германии от Финляндии…”
Как видим, сформулирована широкая программа распро-странения сферы влияния СССР на Балканы, проливы, Сканди-навию. Если не принимать во внимание моральные аспекты, которые в большой политике никто никогда и не учитывает, программа весьма перспективная для СССР, выполнить которую можно было только при сохранении прежних договорных отношений с Германией.
Особо здесь следует отметить требование военных баз на Босфоре и Дарданеллах – спокон вечной цели ещё царского правительства во время первой мировой войны – своего рода русский Гибралтар. Договор о “сердечном согласии” (пресловутая Антанта) между Англией, Францией и Россией предусматривал передачу ключевых позиций на этих проливах России, которая получала таким образом контроль над Чёрным морем. По сути, это была главная стратегическая цель России в первой мировой войне, которую её сердечные союзники призна-ли, скребя сердце. И при первой же возможности взяли своё согласие обратно. После революции 1918г. союзники были готовы признать Деникина законным правителем России и оказать ему военную помощь, при условии, что он откажется от притязания на Босфор и Дарданеллы (что ему и пришлось сделать). Точно также на севере Юденич должен был согласиться на отторжение от России Эстонии, Латвии и Литвы.
Заметим в этой связи, что планирование ввода войск в Болгарию и организация мощных военных баз на Босфоре и Дарданеллах как раз и обуславливали повышенную концентрацию подразделений Красной армии в юго-западном районе СССР в 1940 г. – обстоятельство, которое наш до-морощенный стратег переиначивает на свой манер.
Дополнительно к сказанному отметим, что Рибентроп не был бы Рибентропом, если бы не разыграл в Меморандуме карту о превентивной войне. Однако, если обоснования, касающиеся подрывной деятельности Коминтерна и заявлений Молотова звучат убедительно, то по вопросу о превентивной войне авторы меморандума в свете имеющихся на сегодняшний день докумен-тов, попадают пальцем в небо. Передаём слово МИД гитлеровского рейха:
“Верховное главнокомандование вермахта (OKW авт.) с начала года неоднократно указывало внешнеполитическому руководству рейха на возрастающую угрозу территории рейха со стороны русской армии и при этом подчеркивало, что причиной этого стратегического сосредоточения и развертывания войск могут быть только агрессивные планы. Эти сообщения OKW со всеми подробностями будут доведены до общественности.”
(Отметим - делается ссылка на данные, которые еще только “будут доведены”. Но самое главное – директива Гитлера № 21 [7], где подробно оговорены все стратегические и оперативные аспекты будущей войны с Советской Россией, датирована 18-ым декабря 1940г., т.е. до того срока, когда OKW якобы начало делать свои представления!)
Необходимо отметить, что намерение напасть в подходящий момент на СССР Гитлер высказывал не один раз. Так, в самый день заключения пакта о ненападении в узком кругу высшего генералитета 22 августа 1939 г. он говорил:
“я принял решение идти вместе со Сталиным. В сущности – только три великих государственных деятеля во всём мире – Сталин, я и Муссолини. Муссолини – слабейший…
Сталин и я – единственные, кто видит будущее…
Мой пакт [1934г., о ненападении] с Польшей был задуман просто как выигрыш времени. А впрочем, господа, с Россией ведь проделывается тоже самое, что я уже освоил на примере Польши! После смерти Сталина, а он – тяжелобольной человек, мы разгромим Советский Союз.”[9]
Допустим, что в данном случае Адольф говорил под горячую руку, пребывая в восторге от новой политической ситуации. Но вот накануне войны с СССР, 30 марта 1941г.Гитлер провёл сбор предназначенных для Восточного фронта высших офицеров трёх видов вооружённых сил. Исходя из военного положения рейха, стремлений Англии и Америки он обосновал свою точку зрения:
“война против Советского Союза стала неизбежной, любое выжидание лишь ещё более ухудшило бы наше положение – промедление только изменит потенциал сил не в нашу пользу; в распоряжении наших противников – неограниченные средства, которые к данному времени даже приблизительно не исчерпаны, между тем как наши кадровые и материальные силы мы больше значительно увеличить не сможем… Он знает: столкновение это так или иначе произойдёт, и лучше, если он возьмёт его на себя теперь, чем оставить решение данной проблемы на более позднее время или же предоставить своему преемнику. Ведь никто после него не будет обладать в Германии таким авторитетом.”[10]
Несколько лет спустя, 15 апреля 1945 г. за две недели до своего самоубийства, Гитлер в беседе с Борманом в последний раз, когда это уже ничего не меняло и изменить не могло, затронул ту же тему:
“Уже с этого момента я знал, что Сталин рано или поздно отпадёт от нас и перейдёт в лагерь западных союзников. Должен ли я был выжидать и дальше, чтобы лучше вооружиться?.. Мы дорого заплатили бы за отсрочку нашего нападения на неопределённое время. Нам пришлось бы уступить большевистским попыткам оказать на нас вымогательское давление в отношении Финляндии, Румынии, Болгарии и Турции. Об этом не могло быть и речи.”
Суммируя высказывания Гитлера, сделанные на секретных сове-щаниях перед высшими военными руководителями рейха отметим, что он нигде не говорит намерении СССР напасть на Германию и необходимости самим упредить противника, а только о том, что раз уж вообще воевать с Россией придётся, то лучше всего это сделать сейчас когда все преимущества на стороне Германии, а не откладывать на неопределённый срок. Уместно в этом плане вспомнить и мнение Сталина [8], что только в 1943г. мы сможем встретить немца на равных.
Продолжаем цитирование Ноты гитлеровского МИДа
“Если и было малейшее сомнение в агрессивности страте и раз-вертывания русских войск, то оно было полностью развеяно сообще-ниями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий.”
Вообще нонсенс – как говорится, приклеили горбатого до стены - подготовка к войне, как теперь всем известно, полным ходом проводилась с начала 1941г., а причины этой подготовки появились “в последние дни” т.е. где то в июне 1941г.!
Не лишним будет добавить, что никакой «всеобщей мобилизации» в России до 22 июня не проводилось.
Итак резюмируем:
Договора между гитлеровской Германией и СССР были более выгодны Москве чем Берлину и позволили Советскому Союзу мирным путём (если не считать Финляндии) значительно расширить свою территорию , укрепить свою экономику и обороноспособность, расширить сферы влияния. Перспективы использования политической ситуации, обусловленной договорами, была далеко не исчерпаны, о чём свидетельствуют заявления Молотова в Берлине и в последующих беседах с немецким послом.
Таким образом у правительства СССР не было никаких оснований “резать курицу, несущую золотые яйца”.
Этого нельзя сказать о немецкой стороне. Вдохновлённый бле-стящими победами на Западе, неумением воевать, продемонстрированным Красной армией в Финляндии, Гитлер всё меньше желал терпеть союзника, не считающегося с его интересами и раз за разом выставляющего всё новые требования. Результат известен.
Отметим в заключение, что вопреки сказанному в Меморандуме, большинство ведущих деятелей вермахта высказывались против войны с Россией. Так, возражая против тогда ещё предварительного намерения Гитлера “покончить с Россией” (на совещании 31 июля 40г.) начальник OKW генерал-фельдмаршал Кейтель лично вручил ему памятную записку с обоснованным, как он считал, протестом.[11] Против плана войны с Россией, согласно их показаниям на Нюрнбергском процессе, высказывались также рейхсмаршал Геринг, фельдмаршал Мильх, главнокомандующий ВМФ гросс-адмирал Редер и как это не покажется странным, сам автор Меморандума - Рибентроп , который верил в перспективность договоров с СССР для Германии.
И последнее.
Конечная идея “Ледокола” - поставить в один ряд Гитлера и Сталина, а значит фашистскую Германию и СССР, представив их обеих агрессорами не нова. Она исподволь выдвигалась в западных СМИ ещё в первые годы холодной войны. Вначале это было сделать трудно – у всех в памяти был приговор Международного Нюрнбергского трибунала, официальные заявления руководителей стран антигитлеровской коалиции, каждый год во всех странах торжественно отмечался день Победы над фашистской Германией. Сейчас, когда Запад и Восток пишут историю каждый на свой манер, с этим делом стало проще, благо уровень исторических знаний у среднего читателя весьма снизился и позволяет выдавать ему любую туфту, абы только она была занимательной.
Например, немецкий исследователь проф. Вернер Мазер в книге
” Вероломство: Гитлер, Сталин и вторая мировая война” , Мюнхен, 1994 г., приводит факсимильную копию написанного от руки на бланке Народного комиссариата обороны СССР документа, который составлен начальником оперативного управления Генерального штаба РККА генералом (впоследствии маршалом) А.М. Василевским предположительно не позднее 15 мая 1941г. В документе излагается проект плана стратегического сосредоточения войск Красной Армии на случай войны против Германии и её союзников. Документ адресован на имя Сталина, однако никакой резолюции на документе нет. В документе даётся в общем правильная оценка дислокации немецких войск, однако прогноз их вероятных действий в случае войны ошибочен – там считалось, что основной удар немцы нанесут в Украине (в направлении Ковель, Ровно, Киев), в то время, как в действительности главный удар немцы нанесли в Белоруссии – сходящимися ударами от Бреста и Сувалок в направлении Минска, в дальнейшем – Смоленска.
Далее предлагается упредить противника и самим атаковать про-тивника пока он еще не изготовился к наступлению. При этом:
а)Главный удар нанести в направлении Краков, Катовицы, отрезая Германию от её южных союзников.
б)(Подробности относительно вспомогательных ударов опускаем).
в) Вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и Румынии …
На документе имеется входящий штамп Главного оперативного управления Генштаба Вооружённых Сил СССР от 31.8.48г., заделаны подписи маршала Советского союза Тимошенко и начальника Генерального штаба КА Жукова но сами подписи отсутствуют.[12]
Даже, если этот документ не подделка, что далеко не исключено – слишком уж много в нём несообразностей (дата регистрации – через 8 лет после написания, никаких подписей, обычных виз, которые ставятся при оформлении секретных документов ), он может свидетельствовать только об одном – или (что скорее всего) он так и не был доложен Сталину в связи с тем, что Тимошенко и Жуков не поддержали Василевского, или Сталин был категорически против всяких упреждающих ударов, которые вызвали бы войну в невыгодной для страны ситуации.
С другой стороны, если уж говорить о возможном превентивном ударе, то соображения Начальника оперативного управления Генштаба генерала (в дальнейшем – маршала) А.М. Василевского на эту тему, как видим, разительно расходятся с построениями майора В. Суворова.
Литература
1 В. Чобиток По просьбе телезрителей (“Ледокол”). Сайт “Военно-исторический форум”, 30.5.99
2 Сайт “ВИФ” Виктор Суворов о развитии танкостроения и танковых войск в СССР и Германии в предвоенные годы: взгляд профессионала или любителя.
3 А. Киян и др. Обсуждение книги В. Суворова “Очищение”,гл.17. Сайт “Военно-исторический форум”, 19.12.2000
4 Сайт “ВИФ” О количестве танков в Красной армии 22 июля 1941 г.
5 С. Солодкий “Виктор Суворов” Самиздат (lib. ru) .
6 Нота МИД Германии Советскому правительству от 21 июня 1941г. Цитируется по книге А. Судоплатова “Тайная жизнь генерала Судоплатова”, М: Современник: Омла Пресс, 1998г
7 “Нюринбергский процесс”, Сборник материалов, т.I, 1952, стр. 356-357.
8 Ф. Чуев Сто сорок бесед с Молотовым М., “ТЕРРА”,1991, с.31
9 Вильгельм Кейтель Размышления перед казнью М., ТЕРРА –Книжный клуб, 1998, с.467
10 Там же, с. 235
11 там же с.219, 223
12 там же, с.220
