Неужели!

Я боялась поверить, что это наконец свершилось. Что я все-таки уезжаю из Минска в Стокгольм, где уже несколько лет работает мой муж Сережа и почти полгода живет и учит шведский наш сын Саня. Как говорится, мечта идиотки была близка к тому, чтобы сбыться.

Выезд был запланирован на субботу. Жестко. По той простой причине, что паром из Гданьска отходил в 18-00 в воскресенье, а следующий будет только во вторник. А некоторым товарищам (такая у них, видите ли, причуда!) надо было на работу.

Как водится, перед отъездом кое-какие дела завершались, но еще большее их количество плодилось и размножалось. Складывалось такое впечатление, что, если я пробуду в Минске еще хотя бы день, количество новых необходимых дел превысит критическую массу, которая погребет нас со всеми начинаниями на веки вечные в родном городе. И поэтому я волевым решением наплевала на оставшиеся дела. Единственное, чему я сделала послабление, был визит к механику Юре. И то только потому, что в последние дни как-то странно вела себя коробка передач: стоило выжать сцепление, как третья передача могла ни с того, ни с сего вывалиться в нейтралку. Юра посмотрел и сказал, что вроде бы все нормально. И то правда: при подъезде к его гаражу коробка вела себя практически идеально.

Ну, а на замену лобового стекла (снизу, под самыми дворниками, змеилась трещина от случайного камешка) и мойку машины, якобы необходимые для успешного пересечения польской границы, я решила наплевать. Авось по дороге что-нибудь придумаем.

Итак, в субботу утром у меня оставалось единственное дело, которое я не могла бросить. Так, пустячок. Нужно было всего-навсего сложить вещи.

Вообще-то второй стороной моего разгильдяйского подхода ко всевозможным поездкам и путешествиям всегда оставалось умение в короткие сроки и минимальные объемы запихать необходимое количество вещей. При этом я практически никогда не составляла списков и крайне редко забывала что-то по-настоящему необходимое. Но сейчас…

В общем, к полудню были отсортированы книги, которые мы собирались взять с собой, и упакованы всевозможные подарки, безделушки и сувениры. С каждой минутой Сережа мрачнел все больше. Казалось немыслимым хоть как-то упорядочить груду шмотья и обуви, которая расползалась из комнаты, грозя заполнить собой всю квартиру, и тем более запихать все это в машину. «Алена! У нас же не самосвал», - периодически горестно повторял он.

Но, что самое интересное, часам к четырем все барахло было вполне прилично распихано по коробкам и чемоданам.

Вообще-то мысль насчет с коробок принадлежала моей сестрице Люде. Она как жена военного привыкла к многочисленным переездам, а потому подала идею, испытанную ею же многократно.

Сережа, шалеющий только от мысли, что мы застрянем еще на час из-за готовки, предложил пообедать в «Старом Млыне», нашем любимом ресторанчике, и уже после этого заняться погрузкой (такелажные работы). Хотели еще купить сигарет для шведских друзей, но не успели. А мне самой, как бросающей курить, большого запаса не полагалось.

Итак, нам предстояла погрузка.

Некоторую остроту ситуации придавали два факта. Я только что прошла лечение у мануального терапевта, который не разрешал мне поднимать ничего тяжелее ложки. А у Сережи разболелось колено – старая травма проснулась в самый неподходящий момент. В общем, надо было видеть, как два инвалида разного пола корячились, стаскивая неподъемные ящики с четвертого этажа без лифта!

В один из таких моментов к нам подскочил какой-то потертый дядечка и принялся помогать. Сначала мы даже обрадовались.

Вот дураки-то!

Потому что дядя был изрядно навеселе. Он пришел к кому-то в гости, а хозяина не оказалось дома. В общем, сначала ему нужно было кому-то позвонить. Ладно, звони. Потом он сообщил нам, что он – питерский поэт и сейчас прочитает нам стихи. Мы честно отказывались. Изо всех сил! Но было поздно: дядю понесло вовсю.  Он достал из спортивной сумки папку-скоросшиватель, набитую отпечатанными на машинке желтоватыми листками бумаги и принялся читать. Скажу честно: слыхала я стихи и получше. Более того, даже сама писала значительно приличнее. При этом не было никаких способов отказаться от литературного вечера на колесах, исключая разве что самые грубые и в силу этого неприемлемые. Через каждые пять минут дядя писал дарственную надпись на очередном листке, предварительно спрашивая: «Тебя как зовут? Ах, Лена! Какое замечательное имя!» Надпись корябалсь по диагонали с залихватским росчерком, потом вспоминался еще один «шедевр», который также звучал в авторском исполнении, после чего опять слышался вопрос: «Тебя как зовут?»

На пятом или седьмом таком вопросе я поняла, что сейчас мне станет дурно. Тем более, что на улице все же не май месяц, а мы таскали ящики только в свитерах, без курток. И я была  просто до неприличия счастлива, когда дядя перестал читать стихи и объясняться мне в несостоявшейся любви, по-прежнему периодически интересуясь именем, а перешел к более насущным вопросам: попросил немного денег. Не только я, но и вконец обалдевший от такого натиска Сережа были готовы уже на все. Муж принялся пихать ему купюры, лишь бы только тот поскорее отчалил. Но свои стихи он нам все же подарил, взяв с меня обещание их прочесть. Прочту. Наверное. Когда-нибудь…

В общем, выехали мы только в семь сорок пять вечера.

К удивлению Сережи, все коробки и чемоданы вполне успешно поместились в машину. Конечно, задние сиденья пришлось сложить, и в зеркале заднего вида отражался только гигантский Сережин чемодан, но ехать было можно.

Когда мы забирали у Люды припасенные ею к нашему переезду коробки, ее муж Миша пытался дать нам указания о пересечении границы. «Есть такой погранпереход – Высокое, - Миша старательно искал его на ксерокопии карты. – Вот он, тут. Нужно будет свернуть к западу возле Кобрина и потом попасть на старую трассу. Она и идет через Высокое».

Таким образом, выехали мы на Брест, держа в уме поворот на Кобрин.

Странное было ощущение поездки. Дорога - практически свободная, почти никого нет. Пасмурное небо и отсутствие населенных пунктов создают ощущение движения по какому-то тоннелю. Абсолютная темнота и редкие, непонятные огоньки где-то впереди. Будто бы нужно не переехать из одного пункта в другой, а какое-то время побыть, нажимая на педаль газа, в каком-то заколдованном месте, после чего очутишься там, где надо. Словно, пронизывая тени, стремишься попасть в Амбер.  Может, эта идея и пришла Желязны где-то на пасмурной ночной дороге?

Но, как бы то ни было, с каждым километром, отделявшим нас от Минска, настроение улучшалось. «Алена! Мы едем!!!» - периодически восклицал довольный Сережка. В салоне было тепло, после ужина в «Млыне» есть совершенно не хотелось, в термосе булькал вполне приличный кофе, а в пачке оставалась еще добрая половина сигарет. К тому же тучи рассеялись, и над нами висела долька Луны и ярко сверкали звезды. Прямо по курсу светился Орион. Жизнь была прекрасна и удивительна!

Ровно до поворота на Кобрин.

Тяжеленная, перегруженная машина поскакала по ямам и рытвинам, как молодой козлик. Что будет с сервизом и компьютером? Подумать страшно.

Но это было еще не все. Еще не было и одиннадцати, но улицы производили впечатление вымерших. Ни души, и это – в субботу! Кое-как мы доехали до светофора, который, очевидно, знаменовал собой центр города. И точно: там было что-то вроде площади, на которой тусовались люди. Несколько парнишек и девочек. Однако наш вопрос насчет Высокого поверг их в полный шок. Не помогло даже упоминание о старой трассе. «Если вы на нее выедете, то вы поедете обратно в Минск», - заявил один из них.

Она что, совсем односторонняя? Как p-n переход?

В общем, несмотря на все приложенные усилия, толку мы от них не добились.

И что прикажете делать?

- Алена! Поехали прямиком на Брест, - предложил Сережа. – Там мы хоть и простоим на границе, зато уж точно попадем в Польшу.

На том и порешили.

Только вот после длительного блуждания по бесчисленным улочкам найти обратную дорогу было равносильно чуду.

«Будем ехать по звездам!» - решила я. И даже вышла из машины для того, чтобы посмотреть, с какой стороны оказался путеводный Орион. Как бы то ни было, примерно через час блужданий мы снова оказались на брестской трассе. В наших глазах сияла решимость во что бы то ни стало пробиться через Варшавский Мост!

Только вот машину все же следовало бы помыть. Потому как в последний раз я была на мойке аккурат перед техосмотром, и цвет «голубой металлик» уже давно не опознавался из-за слоя грязи. Хорошо, хоть номера были видны.

Но ни одна мойка не работала. Суббота, вечер. Да и вообще – зачем? Что с того, что толпы людей готовы оставить свои деньги за услугу?

Нам еще повезло. На одной из заправок удалось подогнать машину к туалету, в котором была горячая вода, и кое-как ополоснуть ее, развозя грязь губкой, намыленной найденным там же хозяйственным мылом. Под конец этой операции сложно было сказать, кто грязнее – мы или машина. Но, во всяком случае, мы были готовы к пересечению рубежей Родины.

Очередь на погранпереходе тянулась, насколько хватало глаз…

Мы заметно приуныли, но двинулись в самое ее начало в попытках хоть что-то разузнать. Вежливый милиционер объяснил нам, что «это» - может быть, и на сутки. Перед мысленным взором роскошный, сверкающий огнями паром уже отплывал без нас из Гданьского порта…

Но буквально тут же какой-то молодой человек предложил за энную сумму поставить нас в самое начало. Воображаемый паром несколько притормозил и даже, кажется, принялся сдавать назад…

Итак, мы оказались пятыми возле загородки. Страховка была оформлена, экологический сбор оплачен. Оставалось только ждать.

Примерно через полчаса пришел добрый дядя и разрешил въезд на досмотр, однако там ждала новая очередь, уже в три ряда. Сережа посетил “duty free”, в котором был обычный набор: достаточно дорогие сигареты, причем не того сорта, который курят наши друзья, шоколадки, спиртное. Косметика – вообще по умопомрачительным ценам. Единственное доступное на сей момент развлечение было исчерпано.

О чем-то долгом и нудном говорят: «В час по чайной ложке». Примерно так мы и двигались. Я периодически пыталась спать, а Сережа караулил очередь, потому как, пользуясь трехрядностью, многие водители просто объезжали своих уснувших товарищей по несчастью. Примерно раз в полчаса несколько автомобилей (по одному-два из каждого ряда) отъезжали непосредственно на досмотр, а все остальные передвигались на пару-тройку метров. Где-то часам к трем очередь дошла и до нас. Неужели? Мы просто не могли поверить своему счастью, которое омрачалось лишь предвкушением того, что ретивые таможенники заставят нас выволакивать все многочисленные коробки и узлы.

Здесь было светло, и только сейчас я заметила, какими причудливыми разводами покрылась машина из-за моей попытки ее помыть. Любой Малевич отдыхает! Ну просто прямым ходом на сафари!

Через полчаса стояния под навесами к нам наведался таможенник. К немалому нашему удивлению, наш багаж его интересовал мало. Пришлось лишь задекларировать вывозимую сумму. Ну, а следом подошли и пограничники, которых мы от чистого сердца поздравили с наступившим праздником – пока мы стояли в очереди, настало 23-е февраля. Воскресенье. Тот день, когда в 18-00 должен отчалить паром.

Что ж, нам оставалось дождаться досмотра поляков.

Их было трое, и вели себя они совершенно непредсказуемо. То вынырнет кто-то один, окинет бдительным взором собравшиеся машины, и тут же исчезнет. То выйдут все вместе, потусуются, потопчутся и тоже пропадут. То между машинами начинает шнырять таможенная дама в ботинках совершенно дикого вида и бдительно смотреть на все. Правда, тоже без какого-либо ощутимого эффекта.

Наконец польская таможня снизошла и принялась за осмотр первого автомобиля в нашей тройке, имевшего польские номера. Пана земляка обыскали чуть ли не до трусов, простучали дверцы машины и крышку багажника, вытащили коврики из салона. А ведь он-то ничего не вез! Наше настроение стремительно падало. Как и температура воздуха.

Через полчаса совещаний внутри каких-то построек та же история повторилась и с автомобилем нашего соотечественника, стоявшим непосредственно перед нами. Мы вконец приуныли. А когда дошла очередь до нас самих, то вдобавок выяснилось, что наши погранцы забыли поставить нам штамп в талончик, и таможенник благополучно удалился. Вернулся он еще через полчаса. На дикой смеси польского и русского нам удалось втолковать ему, что едем мы в Швецию, и не на неделю, а насовсем. И потому везем свои вещи. Поляка заинтересовал компьютер, системный блок которого стоял совершенно открыто. Тут же возникла куча вопросов о дате его выпуска и был вызван старший, которому было объяснено, что «эти» везут «шмутки», компьютер и водку. Но почему-то не везут сигареты. Ну, не объяснишь же им, что мы их просто не успели купить в Минске, а в дьютике нужного сорта не было!

В общем, нам велели вытаскивать вещи для досмотра и принялись сильно возмущаться, когда мы начали с самых маленьких (и потому самых легких) коробок.

- А цо там? - ткнул он на огромный ящик с монитором.

- Монитор, - ответила я. – Старый, 2000-го года выпуска. Ну, и все остальные принадлежности: клавиатура, мышь и так далее.

- Покажте!

Доставать ЭТО не было никакой возможности, но добрый дядя принялся курочить коробку прямо в машине.

- Ага! А это что? - обрадовался он, увидев свитера и брючки, лежащие сверху.

- Вещи, - невозмутимо произнесла я. – Чтобы монитор не побился!

Таможенник только устало махнул рукой и поставил заветный штампик. Я уж и не знаю, что бы мы говорили, если бы ему пришло в голову заметить ноутбук в сумочке, лежащий на самом верху, или начать копошиться в дисках.

При этом им, похоже, не было никакого дела ни до чистоты машины, ни до целостности стекла.

Оставался только пограничный контроль.

С польской стороны его осуществлял худенький парнишка-недокормыш в шапке с завязанными на затылке ушами. У нас так в детстве пацаны носили. «На Чонкина похож», - заметил Сережа. Словно сомнамбула, он изредка появлялся среди автомобилей, зачем-то заглядывал в багажник и шлепал заветный штамп не тем, кто мается в очереди, а тем, кто поближе. В конце концов я потеряла всякое терпение и чуть ли не за рукав приволокла его к нашей машине. Все так же меланхолично, «Чонкин» заглянул и в наш багажник, и для меня до сих пор остается загадкой, что он ожидал там увидеть из-под чемоданов и коробок? Тем не менее, мы стали обладателями вожделенного штампа и смогли въехать на территорию Польши. Светало. В общей сложности на границе мы провели шесть часов.

Правильно говорили в детстве, что курица – не птица, а Польша – не заграница!

Физиология брала свое, и поэтому пришлось остановиться прямо сразу. То, что мы увидели, более всего напоминало задворки забытого Богом райцентра где-нибудь у нас или в России. Кособокие, слепленные из чего попало хибарки кафе и обменных пунктов, грязь несусветная, прикрытая лишь снегом, отвратительный «бочковой» кофе. Желание покинуть это место было настолько сильным, что я даже не успела рассмотреть щит, на котором указывался скоростной режим движения по Польше. Думала, дальше его продублируют, но не тут-то было! Вот и пришлось ехать так, как все.

А «все» не то, чтобы быстро ехали – скорее, низко летели, напрочь игнорируя знаки «Населенный пункт» и ограничения скорости. Пришлось соответствовать.

Мы часто ругаем наши дороги. Так вот, в «европейской» Польше от границы до столицы тянется нечто, что с большой натяжкой можно назвать дорогой. Всего – две полосы. Правда, при этом обширная, не менее метра, асфальтированная обочина, куда принято съезжать, не сбрасывая скорости, чтобы уступить дорогу обгоняющему. При этом только один раз за все время путешествия попался придурок, который не хотел нас пускать. А так взаимная вежливость сумасшедших водителей просто поражала.

Еще одна интересная особенность польских дорог – это часто встречающийся знак «Kaljaina», который я тут же обозвала «Жабай у каляине». Я сначала думала, что у меня кроме глючной коробки передач еще и начались проблемы с рулевым, но нет! Добросовестные фуры, обеспечивающие товаром рынки Беларуси и России, протоптали в покрытии глубокие борозды. И, в лучших наших традициях, соседи предпочли понавешать знаки, а не отремонтировать дорогу.

Через некоторое время я поняла, что просто засыпаю за рулем. Кофе закончился, сигареты не помогали. Мы съехали на обочину, и я придремнула – минут сорок, не больше. А Сережа так и не спал, гладил меня по волосам.

К слову сказать, восточная Польша производит удручающее впечатление. Все какое-то временное, наспех поставленное. Бесконечные склады, на которых по-русски с ошибками написаны вывески. Все – для нас, только затаривайся, ребята, дешевым порошком и продуктами!

Но чем дальше от границы, тем ближе к Европе.

По всей видимости, перед Варшавой нам надо было свернуть по стрелке «Транзит», но, пока я раздумывала, поворот мы проехали, и пришлось пилить через город. География подсказывала, что нам надо поворачивать на север, но указателя «Гданьск» мы нигде не видели. А между тем третья передача принялась за свое: выскакивала, будто так и положено. Причем в Варшаве ей решила составить компанию и первая. Это – так, чтобы я за рулем не скучала. Наконец Сережа увидел указатель на Белосток. Логично рассудив, что он все же ближе к Гданьску чем, например, Познань, мы поехали в этом направлении. Прямо, прямо. И вдруг – впереди Т-образный перекресток без указателей. Куда? Что ж, я поехала по направлению главной дороги и оказалась права. Вскоре снова встретился указатель на Белосток, а потом и на Гданьск.

Когда мы выехали на Гданьское шоссе, нам показалось, что вот тут-то мы и попали в другую страну. Прекрасная четырехполосная дорога с освещением, аккуратненькие домики и заправки, все ухоженное, покрашенное, современное.

На одной из таких заправок мы остановились поесть.

Что верно, то верно: знают поляки толк в хорошей еде! Нам принесли две «тарелочки». У меня есть подобная в сервизе, такой овальной формы и называется «блюдо». Половину его площади занимал гигантский антрекот, окруженный со всех сторон разнообразными гарнирами. И стоило это счастье вкупе с соком и кофе чуть больше, чем тот «бочковой» кофе с печеньем в приграничной лачуге.

В качестве местной достопримечательности возле кафе обитал симпатичнейший пес, по всей видимости, метис ньюфаунленда. Сережа, добрая душа, решил его угостить печеньем. Самое забавное, что пес прекрасно понимал по-русски, тут же отправился за нами к машине и получил лакомство. А потом, когда мы заправлялись, подошел поблагодарить – ткнулся своей мохнатой мордой Сереже в ногу.

Итак, дальше наш путь лежал на север, по дороге №7. Как и следовало ожидать, роскошное двухполосное шоссе кончилось, и потянулась уже известная нам дорога с метровой обочиной. За все время путешествия дорожная полиция повстречалась нам лишь раз, и то другой водитель миганием фар успел предупредить об этом. В лучших отечественных традициях.

А чуть севернее начались «Американские горки» польского разлива. «Эту дорогу, по всей видимости, проектировал некий пан Зайонц, - пробурчал Сережа на одном из виражей. – Сплошные петли!» Вверх, вниз, вправо, влево – только и успевай поворачиваться! Сонливость прошла мигом. Только вот если бы и пятая передача не принялась выскакивать в самый неподходящий момент, было бы совсем хорошо!

До Гданьска оставалось километров сто, когда я почувствовала, что выдыхаюсь. Как машинке бензин, мне срочно требовался кофе. Мы остановились на очередной заправке. Тут же нас атаковали детишки и принялись клянчить мелочь. А говорят, в Польше хорошо живут!

Мы зашли в кафе.

- Кава, пани! И сок.

- Яки сок?

- Апельсиновый… Orange.

- А, померанцовы! Шкляночки?

Мы сообразили, что речь идет о стаканчиках.

- Шкляночки, - повторила я, а продавщица улыбнулась. – Польский язык очень похож на белорусский.

- Подобны?

- Да, подобны… Дзенькую бардзо!

Вообще-то нам здорово повезло. Погода в этот день была просто замечательная – с утра – иней и туман, каких мы не видывали, зато потом весь день ярко светило солнце. И, когда мы проносились среди заросших соснами пригорков, просто дух захватывало от красоты. Правда, иногда эти чудеса сочетались с другими, а именно с многочисленными неровностями дороги, которые почему-то норовили войти в резонанс с движением машины. Подпрыгивая чуть ли не до потолка, я все думала, что не выдержит первым – амортизаторы машины или наш груз?

Но наконец мы подъехали к Гданьску. Неужели – все? Неужели я смогу вылезти из-за руля и хоть немного отдохнуть?

Для начала следовало хотя бы найти порт. Я решила, что я сама себе и водитель, и штурман, и поехала по указателю, на котором была изображена пиктограмма парома. На надпись я даже не обратила внимания, а робкие Сережины возражения насчет того, что «это – на Шопенхам», просто пропустила мимо ушей. И что же? Мы добрались до причала, откуда был готов стартовать паром на Копенгаген, он же Шопенхам. Хорошее еще, что любезная девушка-пограничница на вполне приличном английском объяснила нам, что нужно ехать по указателю “Centrum”, а дальше будет зеленое табло со стрелочками “Stocholm” и “Helsinki”. Отмотав километров двадцать в обратную сторону, мы принялись за поиски нужного причала. Тут все было как положено: едешь себе, едешь по указателю, и вдруг – перекресток. Если есть движение прямо, то значит, туда и нужно ехать. Если нет, то – по главной дороге. Смотришь, через пару километров опаньки – и снова указатель. Только на этот раз на Nyshamn. Ну, мы-то крутые, мы-то знали, что паром приходит не в сам Стокгольм, а в этот маленький городок рядом с ним, а вот что делать остальным? В общем, еще около получаса мы блуждали какими-то немыслимыми турлами, продвигаясь между трамвайных путей и облезлых пакгаузов, пока наконец-то не выбрались к причалу.

И тут же к нам подбежали какие-то подростки и, невзирая на протесты, принялись мыть машину. Я, конечно, понимаю, что ее внешний вид был далек от идеала, но такая бесцеремонность – это уже слишком. Сначала я немножко покричала на них, но без толку. «Пани, сигарэты, сигарэты!» - и брызгают что-то на стекло. Ну, тогда я разозлилась. Воткнула заднюю передачу и газанула так, что один из них едва не свалился, оставшись без опоры. В общем, мальчики грамотно решили, что связываться с этой притыренной белорусской теткой – себе дороже, и тут же ретировались.

Очередь из машин, половину из которых составляли фуры, вызывала скрежет зубовный и трепет душевный. А предвкушение еще одного таможенного досмотра дотошными поляками – дрожь во всех частях тела, не только в коленках. Но, так или иначе, билет на паром был куплен, место в очереди занято.

И тут действительность преподнесла сюрприз, оказавшись значительно приятнее ожиданий. Нас попросили открыть багажник и спросили, что мы везем.

- Одежда, обувь, книги, посуда, компьютер, - принялась перечислять я.

- А, здабыток! – кивнул поляк, возвращая наши паспорта.

В это чудо было трудно поверить, однако прохождение серверной границы заняло у нас минут десять или пятнадцать. Еще столько же – парковка на паром, и за час до отправления мы уже оказались в каюте!

Душ! Какое блаженство! Чистое бельишко, койка, на которой можно поваляться – просто праздник какой-то!

Я ухитрилась сотворить маленькое чудо. Впрочем, не совсем я, а хорошая косметика. В общем, после того, как я слегка «почистила перышки», обалдевший Сережа только и смог произнести: «Шикарно выглядишь!»

В общем, мы пришли к выводу, что паром – одно из самых комфортабельных транспортных средств. В сравнительно небольшой «Силезии» даже для тех пассажиров, кто не брал каюты и довольствовался сидячими местами на верхней палубе, был предусмотрен душ. На корабле работали ресторан с живой музыкой, бар, корчма и кафетерий. Ну и, само собой, несколько магазинов “duty free”, где мы в конце концов и купили сигареты для наших шведских друзей.

А вообще такой магазин – замечательное место на время отплытия парома. Гулу моторов вторит нежное треньканье бутылок с выпивкой, создавая неповторимую мелодию путешествия!

Самое забавное, что спать не хотелось вовсе. Мы посидели в баре, потом перебрались в ресторан, затем снова вернулись в бар, и уже когда пиво просто не помещалось в переполненные организмы, отправились спать. Впервые за время путешествия.

Паром должен был прибыть в Нисхамн к 12-30. Поэтому у нас было время и выспаться, и позавтракать, и прогуляться по палубе, фотографируясь на фоне морского тумана. По левому борту мимо нас проплывали покрытые снегом и заиндевевшими соснами суровые, промерзшие острова, участки чистой воды чередовались с целыми полосами ледяной «каши».

И только когда паром уже почти вошел в порт, мы сообразили, что он швартуется носом, и, следовательно, наша машинка стоит одной из первых на выезд!

Мы успели как раз вовремя.

Стоя в утробе, двигатель прогревать было нельзя, так и пришлось выезжать на холодном. Первая передача, ясное дело, постоянно норовила выскочить в нейтралку. В общем, преодолевая сходни, я ухитрилась заглохнуть раза три или четыре. К немалому удивлению почтеннейшей публики.

Но вот и все. Нам дали отмашку к стойке контроля. Не пришлось даже вылезать из машины! А таможенный досмотр был вообще символическим – Сережу спросили, где он работает. После чего любезно указали дорогу на Стокгольм.

Очень интересно ехать по такому покрытию. Оно почти идеально ровное, но в то же время шершавое, не скользит. Итак, мы выбрались на дорогу №73 и помчались в сторону Стокгольма. «Дома! Мы – дома», - приговаривал довольный Сережка.

Нашей дальнейшей задачей было попасть на шоссе Е4. Собственно, сложного в этом ничего не было. Даже интуицию включать не приходилось – везде были указатели. Евро-о-опа!

А вот и Стокгольм. По скоростной магистрали мы пронеслись с юга на север сквозь туннели и развязки, ориентируясь уже на указатель аэропорта. Честно говоря, для того, чтобы проехать в дневное время гораздо более компактный Минск, потребуется времени раза в три больше. А тут – как говорится, и испугаться не успела, как увидела указатель “Kista”, наш район. Я-то его знала, но – как пешеход или пассажир. А тут дороги отделены от пешеходных улиц, все иначе. Но Сережа оказался отличным штурманом – через четверть часа мы уже были дома.

Сын был разбужен самым бесцеремонным образом и тут же отправлен на разгрузку. До сих пор сомневаюсь, чему он обрадовался больше: собственно прибытию матери или тому, что она наконец привезла его компьютер?

Надо же, думала я, докуривая сигарету, пока мои мужики затаскивали вещищки в квартиру. Приехали! И машина, тьфу-тьфу, не развалилась, и сами в порядке. А уже когда выяснилось, что абсолютно не пострадал багаж, я поняла, что авантюра – великое дело!

Только вот кое-что я все же забыла – свои черные осенние ботинки. И еще. Вроде бы у меня были такого же типа, но только рыжие. И их я тоже забыла. Только вот никак не вспомню, они на самом деле были или я только собиралась их купить?

Только это – уже совсем другая авантюра!

 

27.02.2002.

Минск - Стокгольм