Вы не поверите: я, в свои семнадцать неполных (но и вовсе не худых!!!) лет, не люблю Новый Год... Я совершенно не страдаю от магии чисел. Ну что с того, что сегодня ровно в полночь одна цифра сменит другую? Мне от этого ни холодно и ни жарко. Уж такова зима в Израиле... Впрочем, когда мы еще жили в России и зима была зимой, а не жалкой пародией на ленинградский сентябрь, я точно так же не жаловала этот всенародно любимый праздник. Наверно, именно это слово «всенародно» вызывало у меня решительный протест. А как же я? Кто посмел говорить от моего имени – я никого не уполномачивала! И никто меня не спросил, вероятно, предполагая мой ответ... А раз так, вот вам! Я не люблю, а значит не весь народ! Эра единогласия давно прошла. Но я уже не принадлежу к тому народу, так что может теперь и вправду всенародно?
     Надо сказать, что папа всегда меня понимал, такой уж меня редкий папа. Он запросто читал мои мысли, и иногда, когда мама устраивала мне очередной допрос, плавно переходящий в разнос, он отвечал на мамины вопросы за меня, всячески выгораживая любимую дочь. Это приводило маму в настоящую ярость, и она набрасывалась на отца, мужественно сносившего ее наскоки, пока мамина энергия не иссякала, и она не замирала в его объятиях...
     Так вот, в нашей маленькой семье Новый Год любила только мама. Мы же с отцом не перечили ей в этом, хотя никакого договора на эту тему между нами не существовало. Мама покупала елку (доставлял ее домой, конечно, папа), она же покупала елочные игрушки, которыми затем сама и украшала ее. Пекла пироги и приготовляла новогодний салат тоже мама. Мы же с папой совершали набег на магазины и покупали подарки для всех членов семьи, и, когда мама вручала мне новогодний подарок, папа от души наслаждался этим маленьким театральным представлением: ведь мама не догадывалась, что этот подарок покупала я (на папины деньги, разумеется), а я разыгрывала, и, судя по всему, совсем недурно, радость и удивление, как это маме удается всегда угадывать мои желания!
     Но и это уже в прошлом. Ведь здесь, в Израиле, 1 января – обычный рабочий день. Маме надо в полшестого вставать на работу. Мы уже не покупаем елку и не готовим праздничную еду. Единственным новогодним атрибутом остается телевизор, который в новогоднюю ночь поступает в полное мамино владение. Мама дожидается боя курантов, слушает поздравление президента, целует нас, и мы отправляемся спать еще в старом году, ведь у нас всегда на один час меньше, чем в Москве...
     Вот и в этот Новый Год я отправилась спать в начале двенадцатого и сразу уснула.
     Я ворочалась на кровати, которую мы приобрели в первые дни приезда в Израиль. Она была столь узкой, что я иногда больно ударялась руками и ногами о ее деревянные края... Наконец я нашла подходящую позу и погрузилась в сон.
     Мне приснилась новогодняя сказка: я сидела в удобном мягком кресле, одном из тех, что когда-то были у нас в Питере, а передо мной стоял Дед Мороз. В одной руке он держал мешок с подарками, а другой копошился в нем. Время от времени он вынимал из мешка различные предметы и протягивал их мне. Эти предметы совершенно не интересовали меня, и я пыталась их взять только из вежливости. Но, как только я начинала движение руки в сторону очередного подарка, Дед Мороз разжимал пальцы. Подарок при этом не падал, а как бы уплывал от меня, словно все это происходило в состоянии невесомости, а затем быстро исчезал... Так продолжалось довольно долго, и я подумала, что подарки в мешке никогда не иссякнут.
     Но вот Дед Мороз достал из мешка предмет, который я сразу узнала! Да, ошибки быть не могло! Это именно те часы, на которые я вожделенно смотрела каждый день, возвращаясь из школы! Они были выставлены в витрине магазинчика на углу улиц Герцля и Ротшильда. Пару месяцев назад я потеряла часы, и мама дала мне свои старые, которые мне жутко не нравились... Я мечтала о новых часах, но, зная, что папу недавно уволили с работы, даже не заикалась об этом. Но это не мешало мне наслаждаться часами, красующимися в витрине и имеющими столь необычную форму: их корпус представлял собой маленькую скрипочку, и я воображала себе, как каждый час откуда-то появляется смычок, и часы начинают издавать дивные звуки. При этом каждому часу соответствует своя мелодия, так что время можно узнавать на слух... Все было в этих часах прекрасно, все, кроме цены... Она же была ужасна в своем уродстве – состояла из трех противных цифр и представлялась мне огнедышащим трехглавым драконом, денно и нощно сторожащим прекрасного царевича, который по праву должен принадлежать мне. Я мечтала, что когда-нибудь хозяин магазина разорится, и в витрине появится большая красивая табличка с надписью «РАСПРОДАЖА». А иногда я мысленно подкрадывалась ночью к витрине с ломиком в руках...
     Именно эти часы протягивал мне Дед Мороз! Я не шелохнулась, ведь я знала, что стоит мне протянуть руку, и чудесное виденье растает...
     - Это тебе! – подбодрил меня Дед Мороз.
     И я рискнула! Я осторожно протянула ему левую руку, и Дед Мороз, ласково поглядывая на меня, надел на нее драгоценный подарок. Я повернула руку и взглянула на циферблат. Господи! Полвосьмого, я же опоздаю в школу! Сон исчез, я открыла глаза и... замерла в испуге. Надо мной наклонился Дед Мороз! Неужели это был не сон? Я машинально взглянула на запястье. Мой дорогой царевич был со мной! Я перевела взгляд на Деда Мороза. Но это был уже совсем другой Дед Мороз. Он был похож на моего школьного друга Шая.
     - Это ты, как ты меня напугал..., - по-русски произнесла я, спросонья забыв, что Шай умеет лишь ругаться на моем родном языке (не подумайте только, что это я его научила...).
     Я обняла одной рукой его за шею, а другой резко дернула за бороду. Он завопил от боли: борода была настоящая! И тут до меня дошло, что это вовсе не Шай, но тогда кто? Теперь уже пришла моя очередь орать, и я проснулась от собственного крика.
     Папа испуганно глядел на меня.
     - Что тебе приснилось, Юлечка? Какой-нибудь кошмар?
     Передо мной быстро пронеслись невероятные события этой ночи, и вдруг до меня дошло, что это был сон-матрешка, то есть мне приснилось, что я сплю и вижу другой сон... Чего не бывает в новогоднюю ночь?
     - Нет, папочка, всякая ерунда..., - и я, резко повернув голову влево, уставилась на свою руку.
     Рот у меня приоткрылся, и выглядела я в этот момент, наверное, совершенно по-идиотски. Папа, счастливо улыбаясь, наблюдал за моей реакцией... Я вскочила с постели и бросилась ему на шею.
     - С Новым Годом! - целуя меня, произнес отец. – Опоздаешь в школу...