|
Действующие лица: ОСИЯ – автор книги Пророка. ГОМЕРЬ – его жена. МАРИАМ – нянька Гомери и её детей. НАУМ – слуга Осии, врачеватель. ЭСРОМ – приказчик отца Гомери. АРАМ и РУВИМ – братья Эсрома. СИФ – работорговец. Действие происходит в городе Самария – в VIII веке до н. э. столице Эфраима (Израиль). АКТ I СЦЕНА 1. Внутренний двор дома Дивлаима, отца Гомери. – В тени смоковницы Мариам сматывает в клубок шерсть, которую ей держит Гомерь. МАРИАМ А нынче год какой? ГОМЕРЬ. Не нашей эры Семьсот семидесятый. МАРИАМ. Жизнь – холера! Внезапна, тяжко мучит, скоротечна, Травой не излечить, бесчеловечна, Изводит, изнуряет, как понос, А радости отпустит с гулькин нос – И вот уж всё, конец, апофеоз. Полвека прожила – и не видала! ГОМЕРЬ Полвека – хорошо-о. МАРИАМ. Не-ет, очень мало. Мелькнули годы, как под утро сон. ГОМЕРЬ Как думаешь, посватается он? МАРИАМ Об ком ты? ГОМЕРЬ. Да об Осии расстриге. МАРИАМ Откуда ж знать мне?!.. Видно, он влюблён. Но надо рассмотреть со всех сторон. ГОМЕРЬ Рассматривай. МАРИАМ. Каб не твои интриги С ногтей младых, бесстыжая ты фря, Таким расстригам – нюхать только фиги Да слюнки с наслаждением глотать, Не смея о тебе и мыслить зря! ГОМЕРЬ Кончай меня пилить и распекать. Ты мне не мать, а нянька лишь, – забыла? МАРИАМ (покачав головой, со вздохами) Тебя, голуба, выдрать нужно было Как сидорову козу, напоказ Перед роднёй и челядью в тот раз, Как ты впервой (!) к Асе-лисе сходила – Известному в округе блудодею! – «Псалмы!», прости о господи, «читать!». И кажную неделю эндак драть, Чтоб напрочь всё желание отбило По старым мужикам забав искать! ГОМЕРЬ Блестящая и мудрая идея! Чуть, правда, опоздала… лет на пять. МАРИАМ Какой там пять, восьмой уже истёк. ГОМЕРЬ Брось, нянька, так огулом обвинять, Не зная ровным счётом, что и как. Аса был «блудодей», но не дура-ак: Он жизнью дорожил своей… и – мной, И-и… девственность мою… как мог, берёг. МАРИАМ (ехидно) Мне что-то, бестолковой, невдомёк, Об девственности пёкся, как родной, Страдалец, страстотерпец, горемыка, Гораздо проще в жёны взять, поди-ка, Чем жить и трепетать, как мотылёк, Что схватят… и насадят на шесток?! ГОМЕРЬ Мужчин не знаешь будто, мой дружок, Сидишь, брюзжишь, ехидничаешь рьяно, Да риск для них – азартная игра, Хоть стар, хоть млад, играть – всегда пора, Жениться в пятьдесят – вот это рано! МАРИАМ И к лучшему, что так и не женился, Он, сказывают, вовсе разорился. Небось, и как мужчина хиловат, Чего уж там, порядком староват? ГОМЕРЬ Зато весёлый и не скуповат. Легко Аса к деньжонкам относился, Не по-еврейски. МАРИАМ. Вот их и лишился!.. Раввин-расстрига твой хотя б богат? ГОМЕРЬ Хороший дом, землица есть и скот, Рабов одних с полсотни наберётся, Не бабник, не игрок, не жмот, не мот, Культурный, умный, добрый … МАРИАМ. Не дерётся? ГОМЕРЬ Язвишь опять? Валяешь дурака?! МАРИАМ Ей-ей иной «добряк» как надерётся – Жену молотит хуже ишака! ГОМЕРЬ Добрей я не встречала добряка! МАРИАМ Ой, не скажи-ы, прознать наверняка Буяна можно лишь, когда напьётся. ГОМЕРЬ Сиди молчи, чего тебе неймётся?! Охота вот мне нервы потрепать… МАРИАМ Он тоже ведь не молод? ГОМЕРЬ. Тридцать пять! МАРИАМ А кажется постарше!.. ГОМЕРЬ. Полнота Ни женщин, ни мужчин не молодит. Стареть все начинают с живота. Кто телом толще – старше выглядит. МАРИАМ Семнадцать, значит, – разница у вас В годах-то… Ма-ало. ГОМЕРЬ. Мало?! Ты чего, Ужасно много! Пять, семь – в самый раз. МАРИАМ Нет – мало! ГОМЕРЬ. Нянька, глупости болтаешь. МАРИАМ Молоденькая, вот ты и не знаешь, Семнадцать нынче – это ничаво-о, Ну-у, может быть, совсем чуть-чуть и много, Пройдёт лет двадцать, ровней мужу станешь! ГОМЕРЬ (недоумённо) И что с того? Пойдём одной дорогой Плечом к плечу до края, до могилы. МАРИАМ Пойдёт он, как же… Десять (!) тебе было, Когда Аса твой «ровню-то»… оставил И взор на малолетку обратил! ГОМЕРЬ Довольно, нянька, он меня ославил, Собачий сын, кобель!… И развратил. Не замужем я всё через него, А мне уж восемнадцать!.. (Пустила слезу.) МАРИАМ (виновато). Я б его, Моя будь воля… сразу оскопила! Секатором всё б напрочь отхватила!.. Прости меня, дурную… ГОМЕРЬ (смахнув слёзы). Всё. Простила. МАРИАМ (не переставая мотать шерсть). За что ж его попёрли из прихода? ГОМЕРЬ Ну, нянюшка, ты прям без перехода Скопишь – и за беседу как ни в чём! МАРИАМ Такая вот я, всё мне нипочём!.. Так в чём твой воздыхатель сплоховал, За что беднягу сана-то лишили? ГОМЕРЬ Он сам ушёл, никто его не гнал. Священники устои изменили Те, что Давид народу навязал, И прадедову веру возвратили Царю в угоду, идолов отлили И молятся теперь литым тельцам. Ну-у… Осия их скопом обличил, В измене Богу Яхве обвинил, Плевал проклятья в зенки хитрецам. МАРИАМ Какой дура-ак!.. Зря бросил он приход, Религия даёт большой доход, Когда жрецы её – опора власти. Кто лезет поперёк, прёт на рожон, Гоненья ждут того, позор, несчастья!.. Сказала ты, умён он?!.. (Помотав головой.) Неумё-он, Коль ищет сам (!) и беды, и напасти. (Во двор выходит Эсром.) ЭСРОМ Мотальщицам, держальщицам привет. МАРИАМ Ещё один Аса-лиса явился. ЭСРОМ Меня Эсромом кличут, как родился, И как Эсром отправлюсь на тот свет. МАРИАМ Отправишься, коль прежде не отправят. ЭСРОМ Меня не любят здесь, ни в грош не ставят. За что не любишь, тётка, объясни? МАРИАМ Приказчик, ты – слуга здесь, уясни, Не больше и не меньше… ЭСРОМ (тихо и злобно). Слушай, нянька, Ты кто – сама-то?! ГОМЕРЬ. Эй, Эсром, отвянь-ка! Не лезь к ней, понял? ЭСРОМ. Понял, госпожа. ГОМЕРЬ У няньки язычок острей ножа, Убить-то – не убьёт, но ранить может. ЭСРОМ Ей надо язычок окоротить. МАРИАМ Мне это, куманёчек, не поможет. Я стану, как немые, говорить. Руками! ЭСРОМ. Ручки можно… обрубить. ГОМЕРЬ (ему) Заткнись!.. Он, нянька, шутит так. МАРИАМ. Он смо-ожет И обрубить, и обобрать… да и убить, И глазом не сморгнёт. Я чую зверя. Гиену! Верь мне. ГОМЕРЬ. Верю, нянька, верю. Давай закончим с шерстью? Я-а… устала. И ты ступай… приляг, поспи немного… МАРИАМ Урока одного, похоже, мало?! ГОМЕРЬ Да тише, не ори ты ради бога!.. Мы только… посидим и поболтаем. МАРИАМ Ну да, конечно, будто мы не знаем, Прожившие полвека, за каким Охота молодым побыть одним. ЭСРОМ Прожившие на свете тридцать лет, Мы тоже понимаем, старых кляч Прижми чуток, легонько раскорячь – И можно брать!.. Но вот желанья нет. Вы беситесь, костьми готовы лечь, На рожицу надев прискорбный вид, Заботу, и несёте всякий бред, Лишь только б кайф сломать нам!.. МАРИАМ. Уберечь – Одно желанье от таких вот гнид! ЭСРОМ Чего-о?! ГОМЕРЬ (расцеловав няньку, подталкивает её к дверям). Сходи, узнай, когда обед, Прошу тебя. МАРИАМ. Схожу, но не забудь… Жених твой в доме! (Уходит.) ЭСРОМ. Я когда-нибудь Зануду эту дерзкую прибью. ГОМЕРЬ Попробуй только, я тебя… убью. ЭСРОМ (игриво тараща глазки). Убьёшь?! ГОМЕРЬ. Убью. ЭСРОМ. Любимого Эсрома?!! ГОМЕРЬ За няньку и его не пощажу. ЭСРОМ Ты что-то осмелела, я гляжу… Ах, да-а, у вас «жених!» с визитом дома. Поня-атно, отчего ты так смела. ГОМЕРЬ Не сватался жених. ЭСРОМ. Ну и дела, Так гость ещё не знает, что – жених, Что избран он порочнейшей из дев?! ГОМЕРЬ (горько, с обидой) Заткни-ка свой, Эсром, поганый зев. Мужи вы – дев порочить. Что ж про них Болтать потом как бабы на базаре?! ЭСРОМ Кто – баба?! ГОМЕРЬ. Кто – болтает! ЭСРОМ. Ты по харе Давно не получала, госпожа? ГОМЕРЬ (приглушая голос). Попробуй только руки распустить, Не думай, не прощу!.. ЭСРОМ (хлёстко бьёт Гомерь по щеке). Вот от пажа Вам плюха, госпожа. Прошу простить… А вот ещё! ГОМЕРЬ. Эсром… я-а… крикну слуг… ЭСРОМ (ударив ещё дважды). Кричи, Гомерь… Отнялся голос вдруг? (Вытаскивает из голенища плётку.) Сейчас, сейчас подлечим голосок. (Стеганул плёткой раз, ещё, ещё.) ГОМЕРЬ (хрипящим шёпотом). Ну, хватит же, мне больно!.. Перестань!.. ЭСРОМ (дрожа от вожделения) А ну-ка на колени быстро встань! ГОМЕРЬ Увидят же… ЭСРОМ. Плевать, давай вставай! ГОМЕРЬ (буквально шипя) Мы здесь как на ладони!.. Под кусток Вон тот пойдём – уж лучше… ЭСРОМ. Здесь давай! Давай, не бойся, я тебя прикрою. (Встаёт по направлению к двери дома спиной.) Вставай. (Гомерь опускается на колени; Эсром, оглядываясь на дверь, видит вышедшего из дома Наума.) О, боже правый! Что ж такое?! Вам дурно, госпожа?! (Подхватывает Гомерь с колен.) ГОМЕРЬ. Да что-то вот… В глазах померкло вдруг… (Эсром сажает её на скамеечку.) Сейчас пройдёт. Спасибо вам, Эсром. ЭСРОМ. Хозяевам Служить всегда – мой долг. ГОМЕРЬ. Спасибо вам. НАУМ (подскочил, щупает пульс у Гомери) Ого! ЭСРОМ. Чего – «ого!»? НАУМ. Пульс разгулялся. (Гомери.) Мне можно вас послушать? ГОМЕРЬ. Да, конечно. НАУМ (вытащив из-за пояса архаичный стетоскоп, прослушивает её) Как бьётся сердце!.. Будто расплясался Танцор, подвыпив, лихо и потешно… (Смотрит на раздувающего ноздри Эсрома.) Как в час утех супружников на ложе. ЭСРОМ Ты, знахарь, не болтай, чего негоже, Пока тебе не съездили по роже! По наглой чёрной роже. Хватит лапать! ГОМЕРЬ Эсром, да вы дикарь, невежда, лапоть, Не ведая науки медицинской, Мешаете осмотр вести врачу. ЭСРОМ Я это чадо расы сатанинской Баб белых щупать быстро отучу! НАУМ (посмотрев у Гомери белки глаз) Прошу закрыть глаза… (Гомерь закрыла.) Дышать ровней… (Берёт её за руки.) Прижать к ушам, считать до… тридцати. (Гомерь зажала уши ладошками, начала считать; Наум коротко бьёт Эсрома по печени так, что тот, крякнув, моментально садится на корточки, зажав бок.) Ты, белый зад, считай до двадцати, И сможешь встать. В другой раз я больней Лечение от спеси применю. (Из дома вылетел взволнованный Осия, не замечая никого, простёр руки к небу.) ОСИЯ Хвала и слава нынешнему дню! И Господу, и дому Дивлаима!.. (Опускается на колени.) Хвала и слава той, Гомерь чьё имя… (Прослезился.) НАУМ Хозяин, слава может быть скандальной, Хвала – фальшивой, лживой, а Гомерь – Ну, скажем так, не шибко идеальной. ОСИЯ Ты-ы здесь?! (В смущении встаёт с колен.) НАУМ. Я «здесь»… в компании… (показывает на Гомерь и Эсрома) сусальной. ГОМЕРЬ (открыв глаза, разжав уши) Ой, Осия! Вы что, из дома дверь Среди других дверей не отличили?! Иль нынче попрощаться всё ж решили, Обычаям английским изменив? ОСИЯ Да я-а… ГОМЕРЬ. Эсром, вы что-то обронили? ЭСРОМ Уже нашёл. (Встал, отдуваясь.) ОСИЯ. Меня-а… вы пожурили, Смущенье мне моё в вину вменив, Но-о… этот круг смущенья я прорвал… Журить теперь меня вам не с руки: Я-а… вашей только что просил руки. ГОМЕРЬ (вспыхнув) Ах, даже так?!.. ОСИЯ. Вот так… ГОМЕРЬ. И что сказал Папаша вам? ОСИЯ. Своё согласье дал! Сегодня годовщина смерти вашей, Земля ей пухом, матушки покойной. Так вот, считает он, – вполне пристойно, Коль год прошёл, то о помолвке нашей На вечери сегодня объявить. ГОМЕРЬ, ЭСРОМ и НАУМ (в один голос) Уже сегодня?!.. ОСИЯ. Да. НАУМ. Душой кривить, Хозяин, не могу и не умею. За матримониальную затею, Поспешную, на мой взгляд, поздравлять Вас с пассией, пожалуй, воздержусь. ГОМЕРЬ (Науму) Я вам не нравлюсь? НАУМ. Н-нет, но-о… доверять, Сдаётся мне, опасно вам. Боюсь, Что с вами в дом придёт опустошенье Громадное!.. ОСИЯ. Наум!! (Гомери.) Прошу прощенья. (Хватает Наума за локоть, тащит в сторону; из дома выбегает Мариам.) МАРИАМ Гомерь! ГОМЕРЬ. Чего?! МАРИАМ. Бегом, отец зовёт! ГОМЕРЬ Успеется. МАРИАМ. Не зли его, прибьёт! ГОМЕРЬ Иду-у, иду. (Осии.) Что б вам тут ни плели, Милейший мой, рабы и доброхоты, Что нужно женихам, мы соблюли, Клянусь при всех!.. Но если вам охота Знать правду, как жила я, без прикрас, Лукавства и вранья, всё без утайки Поведаю. Хотите?! ОСИЯ. Да. ГОМЕРЬ. Сейчас. Схожу к отцу, вернусь, вы на лужайке У рощицы олив меня дождитесь. (Уходит вместе с Мариам.) ОСИЯ Наум, я поражён, да как ты смел Сказать такое ей?!.. НАУМ. Не кипятитесь… ОСИЯ Да тут взорвёшься!.. Я аж обомлел, Когда услышал!.. НАУМ (перебил его, указывая на Эсрома). Вот вам, убедитесь, Невесты – хахаль! ОСИЯ (растеряно). Как?.. НАУМ. Как мил дружок. Любовничек! ЭСРОМ. Запомни, женишок, Болтают, ты пророк у нас, мудрец, Но мне плевать, будь ты хоть царь-отец, Гомерь – моя, тебе не уступлю. Её я… по-звериному люблю И за неё!.. любого завалю. НАУМ Слыхал, хозяин? ОСИЯ. Но она… поклялась. Ты ж слышал сам! НАУМ. И что?! ОСИЯ. Как можно так… При всех… и лгать? ЭСРОМ. Ну ты, мудрец, проста-ак. ОСИЯ. Я не мудрец! ЭСРОМ. А кто, глупец? Дурак?!.. Лет с десяти девчонка забавлялась Сперва с соседом, третий год – со мной, Блюсти свою невинность умудрялась И быть для нас искусною женой. ОСИЯ Клялась она!!.. Я верю ей. ЭСРОМ. Чудак. Я эту клятву лично подтверждаю. Аса, сосед наш, может подтвердить. ОСИЯ Эсром, мерзавец, я вас вызываю!.. Извольте на рассвете завтра быть На Чёрной речке, в зарослях ракиты. ЭСРОМ Зовёшь на поединок? НАУМ. Да! ЭСРОМ. Поди ты!.. А сам придёшь? ОСИЯ. Приду! НАУМ (ему вполголоса). Ума лишился, Под нож себя за шлюшку подставлять!.. ОСИЯ (также негромко, но яростно). Не смей мою невесту оскорблять! Вон выгоню! ЭСРОМ. Что ж, сам коль напросился, То только на себя теперь пеняй-ка. (Выхватил из-за пояса нож.) При мне тесак мой, я готов начать. ОСИЯ Что, прямо здесь?.. ЭСРОМ. Нас ждёт с тобой лужайка У рощицы олив. Идёшь?! ОСИЯ. Иду!.. Вот только нож какой-нибудь найду… ЭСРОМ Ищи, пророк, быстрей. Я буду ждать. (Уходит; Осия отвешивает Науму пощёчину.) НАУМ Ах, так? ОСИЯ. Запомни, больше никогда Не смей так называть её! НАУМ. Когда Эсром вам вспорет пухлое пузцо, Прямёхонько отправив к праотцам, Я это слово… крикну ей в лицо На кладбище при всех, кто будет там, Чтоб вас в последний путь сопроводить! ОСИЯ Из гроба встану, чтоб поколотить! НАУМ (покачав головой) Чем глупости, хозяин, городить, Подумал бы, как шкуру сохранить. ОСИЯ Я в детстве, братец, дрался лучше всех. Бивал и тех, кто старше был, крупней. Ударом с левой всех валил ей-ей!.. Ты думаешь, нет шанса на успех У полного?.. НАУМ. Всегда есть шанс у тех, Кто бьётся храбро, стойко, до конца, По крайней мере… с честью умереть. ОСИЯ Мне б как-то обозлиться… озвереть, Чтоб смело выбить нож у наглеца, Потом бы я его… замолотил! НАУМ Ведь выдохнетесь мигом. ОСИЯ. Хватит сил! Я ночи напролёт порой бывало В молитвенных поклонах проводил. Держался ведь!? НАУМ. Да-а, силой небывалой Господь вас, мой хозяин, наградил… ОСИЯ Чем ёрничать, достал бы лучше нож. НАУМ Такой боец и без… ножа хорош! Ударом с правой враз обезоружите, А с левой – моментально оглоушите. Ну, где ещё таких бойцов найти?! ОСИЯ Кривляйся дальше, мне пора идти. НАУМ Молиться, что ли? ОСИЯ. Нет, купить тесак. НАУМ Желаю не попасть вам с ним впросак, Когда подсунут втридорога брак, Жестянку, дрянь, которую ваш враг Одним ударом сломит. ОСИЯ. Вот ты как Меня-то чтишь?.. Выходит, я – простак?.. Разиня, рохля, да?! НАУМ. Блажной чудак. Святоша и фанатик. ОСИЯ. Так, так, та-ак… НАУМ Убогий раб любви. «Невольник чести»! Коленкой дать под зад такой невесте, А ты рискуешь жизнью ведь, мудак! ОСИЯ (с большим усилием подавив гнев) Не мы ль, мужчины, подло растлеваем Девиц, девчушек юных и наивных, Коварно и искусно приучаем Их к зелью, блуду, развратив, бросаем, Обманутых, униженных, невинных?!.. НАУМ Закон отбора! Так (!) мы выбираем Порядочных, достойнейших и честных. ОСИЯ Но это непорядочно, бесчестно, Попользовавшись всласть, пренебрегать, Цинично и с презреньем отвергать Тех, кто был так недавно обожаем! НАУМ Порой мы шлюх умелых уважаем, Но кто же в жёны девку станет брать?! ОСИЯ Ещё хоть слово скажешь, пёс брехучий!.. (В сердцах поднимает тяжеленный камень.) Конец тебе!.. (Оступился, падает; сидит на земле, прижав к себе ушибленный локоть.) НАУМ. Опять несчастный случай? Ведь «левую» так можно повредить. Ударную! ОСИЯ. Всё, можешь уходить. Ты мне не нужен больше! Ты уволен!! (Снял с пальца перстень, швырнул Науму.) В расчёте. Ты доволен? НАУМ (надев перстень). Что ж, доволен. ОСИЯ Прочь с глаз моих. НАУМ. Как скажете. Ушёл… Ножа-то не бери. Мол, не нашёл, Мол, дескать, на кулачках – лучше биться. Глядишь, и впрямь шанс выпадет отбиться. (Уходит.) ОСИЯ А что, умно. Но вдруг не согласится Эсром, мерзавец, мразь!.. Себя брани За вспыльчивость, несдержанность… наивность. О Господи, спаси и сохрани, Яви рабу свою защиту, милость! СЦЕНА 2. Небольшая лужайка у оливковой рощи. – Эсром с младшими братьями Арамом и Рувимом осматривают место. АРАМ Ведь мы же порешили: «за налёт», Зачем нам эти глупые дуэли? А вдруг с испугу он тебя убьёт?! РУВИМ А если брат – его?! ЭСРОМ. Мне надоели Все ваши «если», «вдруг»! Кончайте ныть. (Рувиму.) Твоя задача – негра мне пришить И нас не подстрелить!.. Заляжешь тут. (Указывает Рувиму место для засады.) РУВИМ Когда? ЭСРОМ. Сейчас!.. Пока те не придут, Свернись змеёй, тихохонько лежи. (Рувим ложится в густую траву.) Не кашлять… Не чихать!.. Лук покажи. (Осмотрев лук, отдал его Рувиму.) Стреляешь, как сигнал подаст Арам. РУВИМ Какой сигнал? АРАМ. Забыл уже, баран?! РУВИМ Да помню я! Погодь, сказал ты, вроде… Мотивчик «Во саду ли, в огороде» Свистеть начнёшь! ЭСРОМ. Арам, свистеть начнёшь, Как чёрного в сторонку отведёшь, Чтоб, скажем… уточнить весь ход дуэли. АРАМ. Сперва все секунданты суть картеля Друг дружке с глазу на глаз излагают, Потом всегда мириться предлагают, А после уж к деталям приступают, Как драться-то… ЭСРОМ. Ну, вот что, секундант, Сто лет не нужен мне такой педант! Не вздумай нас в усердии мирить, До вечери не должен поп дожить, Ты – понял?! АРАМ. Понял: мир не предлагать. ЭСРОМ Ну, слава богу. Помни, надо встать Таким манером, чтобы не мешать Стрелять Рувиму. АРАМ. Каб не оплошать, Трава густая: место потерять – Прям запросто!.. ЭСРОМ. Тебе б… накостылять! Но брат ты мне… АРАМ. Да ла-адно выгибать, Как будто всё затеял по уму. Вот хоть убей, брат старший, не пойму, Зачём всё дело риску подвергать Убийством непутёвого раввина? ЭСРОМ Затем, что эта жирная скотина С Гомерью хочет свадебку сыграть! Зачем тогда нам грабить Дивлаима?!.. АРАМ Затем, что мы добудем, половина Твоею станет! ЭСРОМ. Брат, мне наплевать На все богатства, если тот урод Мою Гомерь, как лемехом пропрёт На пашне брачной!.. РУВИМ (из травы). Врёшь, не наплевать. ЭСРОМ (ему) Сопляк, кто разрешил тебе встревать?!.. Лежи молчи… Не кашлять!.. Не чихать!! АРАМ Он прав, Эсром, ещё не народился Еврей, способный взять и начихать На деньги и богатство… ЭСРОМ. Появился! АРАМ Кто, где, когда?!.. (Увидел приближающегося Осию.) А-а, этот… В одиночку!?.. ЭСРОМ Тем легче и быстрей поставить точку. Признаться, затянулся анекдот. АРАМ (негромко) Не толст!.. Благообразен… ЭСРОМ (сквозь зубы). Бегемот! ОСИЯ (подошёл, коротко кивнул Араму) День добрый. АРАМ. Добрый день. (Сняв свой треух, кланяется в ответ.) Моё почтенье. ОСИЯ Я должен, господа, просить прощенья, Заставил ждать… Ей богу сожалею. ЭСРОМ Ну, коль пришёл, претензий не имею. (Вытаскивает нож.) Начнём быстрей, быстрей сумеем кончить. ОСИЯ Торопитесь? ЭСРОМ. Спешу тебя прикончить. Не ровен час, примчится фрукт раздора Кровавого и помешает спору За право сладким фруктом обладать. ОСИЯ (Араму) Любезный, не могли б мне нож свой дать? Я-а… не ношу, а Тевье-оружейник Гостит у сына… АРАМ. Что, вы-ы… безоружны?! ОСИЯ Так вышло… как-то… ЭСРОМ. Ну, ты, блин, зате-ейник. АРАМ (достав свой нож) Да-а, дуэля-ант… ЭСРОМ (вырвав у брата нож, засовывает его себе за пояс). А нож ему без нужды! Могучий Голиаф – он. Сам Самсон! ОСИЯ (вытащив мешочек с деньгами) Не думайте, за нож я заплачу! ЭСРОМ Я медь твою и так заполучу, Как выпущу кишки из брюха вон. Ну что, силач, молись. Да и начнём! ОСИЯ Дорогой я прочёл уже молитву. ЭСРОМ Вот умница. Готов теперь на битву? ЭСРОМ Ты сам молись. ЭСРОМ. Молитву мы прочтём… За упокой души твоей. ОСИЯ. Эсром, Ты гнус и негодяй, злодей без чести!.. Без совести!.. ЭСРОМ. Я на твоём бы месте, Чем сдуру на расправу нарываться, Попробовал бы всё ж поторговаться. ОСИЯ О чём ты?.. ЭСРОМ. Всё о том же. О невесте! Не поздно ещё, дурень, отказаться. Прощу и отпущу… ОСИЯ. Я от мерзавца Иного ничего не ожидал… ЭСРОМ Не смей, кретин, придурок, обзываться!.. Прикончу, падаль. ОСИЯ. Рыжий пёс! ЭСРОМ (Араму). Видал Героя дня? (Осии.) Так, значит, хочешь драться? ОСИЯ А я дал повод в этом сомневаться? Вот мой ответ – условленный сигнал! (Отвесил пощёчину Эсрому.) ЭСРОМ (отдав Араму ножи) А ну-ка подержи… Ну что ж, козлина, А я «сигналю»… так! (Бьёт Осию в зубы.) ОСИЯ (зашатался, упал, но быстро вскочил навстречу Эсрому). А если так?!.. ЭСРОМ (немыслимым образом, но устоял) Вот так вот… лучше! (Бьёт.) ОСИЯ. Думаю, – вот так! (Бьёт в ответ.) ЭСРОМ А-а… так?! (Наносит несколько ударов.) ОСИЯ. Нет, так! (Нанёс три удара в ответ.) ЭСРОМ. Второй танцуем акт. (Эсром пустил в ход ноги; Осия держался стойко и даже крепко треснул его в ответ.) ЭСРОМ Ах, сука, падла, зуб сломал, скотина!.. ОСИЯ (едва справляясь с одышкой) Мы можем сделать маленький антракт. ЭСРОМ (плюясь кровью) Убью, жирдяй!! ОСИЯ. Возможно, но – не факт. Два тела слиплись в комок, который стал кататься по траве подобно перекати-поле под порывами неустойчивого ветра. Наконец борьба стихла. Осия от приступа одышки не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, но Эсрому хватило сил, чтобы сползти с противника и подняться на ноги. ЭСРОМ Упёртый гад… АРАМ. Не кликнуть ли Рувима? ЭСРОМ Зачем?! АРАМ (проведя пальцем по горлу). Пришить. ЭСРОМ. Тебя пришить?! АРАМ (испуганно). Т-того! ЭСРОМ. Отдай тесак!.. Сам кончу херувима. (Встал с ножом над распластанным Осией.) Прими, о Блаже, душеньку его. (Осия из последних сил подбивает Эсрома под ноги, и тот падает, как скошенная трава, хряснувшись о землю головой, отключается.) АРАМ (пытается привести его в чувство) Эсром… очнись, братан… ну ты чего?.. Рувим, воды!.. Проснись, сурок!!.. РУВИМ. Кто спит?! АРАМ Дай флягу быстро!.. Ну же, шевелись! РУВИМ Я чё, гуляю? (Подал ему флягу с водой.) А-а?! АРАМ (схватив флягу). Да отлепись, Лист банный! РУВИМ. Сам репейник! (Зловеще.) Он убит? ОСИЯ Боюсь предположить. РУВИМ. Не зря боишься. В клочки порву за брата моего! (Грубо берёт Осию за грудки, приподнимает.) НАУМ (будто выросший из-под земли) По-моему, ты, парень, горячишься. (В руках могучего негра Рувим сразу обмяк.) Хватай в охапку брата своего И топай-ка отсюда восвояси, Пока не наваляли по мордаси. РУВИМ Так я-а… и так… АРАМ. А я-то и подавно! НАУМ У нас консенсус с вами! Это славно. Ну что, берём братишку-то? РУВИМ с АРАМОМ. Берём! (Братья подняли Эсрома под руки; Наум хлысть, хлысть его по физиономии.) ЭСРОМ (открыл глаза, таращится на него) Я что, уже в аду? НАУМ (посмотрев у него зрачки). Ага. ЭСРОМ. Забавно. А серой и не пахнет. НАУМ (братьям). Всё, ведём, Всего лишь небольшое сотрясенье. ЭСРОМ. Но серой-то не пахнет. НАУМ. К воскресенью Придёт в себя. Валите! АРАМ и РУВИМ. Мы идём! (Братья под руки уводят Эсрома.) НАУМ (оглядев Осию) Чумазый, рваный, битый… ОСИЯ. Но живой. НАУМ Сражался храбро. ОСИЯ. Ты следил за мной? НАУМ Подумал, что я с телом не простился, Пришлось придти. (Подал флягу с водой.) ОСИЯ. Ну, как, повеселился? (Жадно пьёт.) НАУМ За родину вот так бы каждый бился, Вовеки к ней никто б не подступился. Стояло б неприступным государство, Народ его не ведал бы мытарства Поспешной и позорной эмиграции, Насильственных аннексий, депортации И жил себе бы гордо, припеваючи, Кошмаров ига рабства знать не знаючи. ОСИЯ Спасибо, что так вовремя вступился, Они б меня как пить дать здесь убили. НАУМ Пыл брачный братья вам не охладили? ОСИЯ В своём решенье я лишь укрепился. НАУМ Ну, дай-то бог… чтоб рыжим не родился Ребёнок ваш, хозяин. (Протянул ему его перстень.) ОСИЯ (отстранив руку). Перстень – твой. Ты спас мне жизнь. НАУМ. Вон ваш приз появился, Добытый в схватке жаркой, роковой. ОСИЯ (обернувшись на бегущую Гомерь) А негром он не может народиться? НАУМ Не понял, – кто?! ОСИЯ. Рёбёночек-то мой. ГОМЕРЬ (ужаснувшись видом Осии) О, господи, да что это творится!? На вас напали?!! (Осия мнётся без ответа.) НАУМ. Да! ГОМЕРЬ. Скорей домой, Вы весь в крови! Лицо – сплошной синяк! (Бах подзатыльник Науму.) А вы куда смотрели, здоровяк?! Где были? Почему не защитили?! Хозяина чуть жизни не лишили, А вы стоите тут ни так, ни сяк… Не врач, не стража… недоразуменье! НАУМ (потирая затылок) Вы не хозяйка мне, прошу прощенья, Не рано ли ручонки распущать? ГОМЕРЬ (платочком промокая кровь) Нет, в самый раз. Вы грудью защищать Должны его! Без слов и принужденья. (Осии.) Бедняжка мой, не бойтесь, обопритесь, Я – сильная! ОСИЯ. О нет… пожалуй, сам, Спасибо. ГОМЕРЬ. Обопритесь, не стыдитесь. ОСИЯ Я-а… платьице боюсь закапать вам. Оно такое белое… и чистое. Вы вся такая… юная, лучистая… Прекрасная и нежная… (прижал её ладошку к своим губам) душистая, Как тонкий, ароматный фимиам. ГОМЕРЬ (прижав ладошку к его губам) Не тратьте силы и идёмте к нам. (Берет Осию под руку и уводит с лужайки.) НАУМ К его весьма развесистым рогам Она ещё вдобавок норовистая! СЦЕНА 3. Спальня в доме Осии. Его с Гомерью первая брачная ночь. Завернувшись в одеяло, обалдевший от счастья, он наблюдает, как Мариам и нагая Гомерь перестилают брачное ложе. МАРИАМ (свернув кровавую простыню) Пойду, снесу Беерии, пусть видит, Что в девушку сынок его влюбился. ГОМЕРЬ Родня, соседи – все пускай увидят, На девственнице Осия женился! МАРИАМ (Осии с укоризной) Ну, батюшка, жеребчик, отличился, Кровищи как на бойне! ОСИЯ. Виноват… Как будто дикий зверь в меня вселился! МАРИАМ Полегче надо б… ГОМЕРЬ (ей). Делай, что велят! МАРИАМ Пошла. ГОМЕРЬ. Ступай. МАРИАМ. Дай бог любви вам, деток, Согласия и счастья, и достатка, Чтоб в слове брачной клятвы муж был крепок, Чтоб ты была верна ему, касатка, Чтоб жить вам долго-долго, сладко-сладко И вбозе в одночасье умереть!.. (Всплакнула.) ГОМЕРЬ Спасибо, нянька. (Обняла её, поцеловала.) Всё, иди. (Направилась к двери.) МАРИАМ (испуганно). Куда ты?! ГОМЕРЬ (как будто не понимая). К гостям. МАРИАМ. Как… нагишом?! ГОМЕРЬ (рассмеялась). Дверь запереть!.. Эх, старые пеньки, «ума палаты», Ну, выдумают вечно!.. Очуме-еть. МАРИАМ И с возрастом глупцу не поумнеть, А я к тому ж натрескалась вина! Прости уж… ГОМЕРЬ. Ну, ступай, я не сержусь. (Нянька ушла; Гомерь закрыла дверь на засов, стоит смотрит на Осию.) ОСИЯ Голыш, прикройся. ГОМЕРЬ. Я не простужусь. ОСИЯ Не стыдно разве? ГОМЕРЬ. Нет, и не стыжусь, Ведь я теперь – законная жена, Ваали – «господин мой» – вы и бог. ОСИЯ А как я-а?.. ГОМЕРЬ. Что? ОСИЯ. Как муж?.. ГОМЕРЬ. Совсем не плох. Для скромника весьма, весьма достойно! Боялась я, что будете стесняться, И мне придётся сильно напрягаться, Чтоб было всё-о… нормально и-и… пристойно, Но сами взяли вы бразды правленья, И были хороши до изумленья. ОСИЯ (прослезившись от умиления) Спасибо. ГОМЕРЬ. Вам спасибо, господин! Кто сватался, из всех лишь вы один Блуднице сострадал и всё простил. ОСИЯ Ты, девочка, ни в чём не виновата! Вина на тех, кто подленько когда-то Тебя, дитя совсем, хитро прельстил Лукавыми, блудливыми речами, Коварно, тонко, ловко искусил Дурманным зельем, лёгкими деньгами, К развратной неге тело пристрастил… Вот так же царь народ наш соблазняет Литыми богомерзкими тельцами. Быками золотыми оглупляет, Мудрует над наивными слепцами, Упорно развращает, развращает!.. Из страха трон с короной упустить, Отродью Соломона уступить, От истинного Бога отвращает! Готов святую веру променять На идолов, чтоб дальше притеснять Народ многострадальный и несчастный, – Вершина злодеянья и кощунства!!.. ГОМЕРЬ Муж праведный, горячий, громогласный, Прошу вас, успокойтесь. Злые чувства Для брачной ночи, право, ни к чему. Я – женщина, и знать мне, почему Вас бесят царь, бычок мой – истукан, Не нужно вовсе. Скажете, в чулан Божка запрячу, только прикажите. Царя могу из тряпок сшить, хотите?! ОСИЯ Зачем мне кукла? ГОМЕРЬ. Вы её сожгите! Сперва побейте куклу, прокляните, Потом сожжёте, легче станет, право. ОСИЯ Язычница, опомнись!.. Боже правый, Прости ей, неразумной и слепой, Постыдные слова, дурные мысли!.. ГОМЕРЬ Дурная – я, а вы тогда – тупой, Коль мните, будто б сути я не смыслю!.. Не нужно упражняться тут со мной В дебатах богословских, ангел мой. Мне скучно это! Вам бы приберечь Задор для оппонентов. ОСИЯ. Завтра ж сжечь! ГОМЕРЬ Бычка?.. ОСИЯ. Бычка! ГОМЕРЬ. Вы-ы… мной не дорожите? Что чувствует жена, вам наплевать? ОСИЯ Прости, но ты сама… ГОМЕРЬ. Да подождите!.. Извольте, сударь, не перебивать. Бычок – божок семейный, он намолен, Как храм, за двести лет моими предками – Мамулечкой, прабабками и дедками, Он – идол, да, но крут и своеволен, И мстителен, как Бог, никто не волен – Считаю долгом вас предостеречь – Над ним глумиться, а тем паче – жечь, Сторицею отплатит, будь покоен! Хранил семью два жутких века он С тех пор, как умер жадный Соломон, И сгнившее донельзя государство Распалось на враждующих два царства – Израиль – Эфраим и Иудею. Простому обывателю-еврею, А равно так же, как и не еврею, Вся эта пертурбация нужна, – А с нею и гражданская война! – Как курево для зайца, – так важна!.. Вы сердитесь, но в чём моя вина?! ОСИЯ Как скверная, блудливая жена, Греху ты с истуканом предавалась, От истинного Бога отказалась!.. ГОМЕРЬ Молиться на Него не зарекалась!!.. И как прознали «истинного!» Бога? Где откопали, где она, дорога, Ведущая к источнику Познанья? ОСИЯ В молитвах, в размышленьях это Знанье Открылось мне. Создатель мирозданья, Его владыка, разум и душа – Бог любящий, но Бог и всепрощающий, Карающий, но сам и исцеляющий Избрал и возлюбил нас… ГОМЕРЬ. Ни шиша Хорошего и доброго не вижу В любви его и даже ненавижу За скупость и жестокость. Кто так любит?! Волк лютый самку кормит и голубит, А Бог нас кормит?!.. Гонит, бьёт и губит! Любить его за это?!.. Ни гроша Любовь его не стоит… ОСИЯ. Барыша Воистину в Любви искать не стоит. ГОМЕРЬ (помолчав, подумав) Плоха жена, коль с мужем ночью спорит. ОСИЯ Ты даже в споре очень хороша. Глядишь, как волк на крупного быка, И видишь – не загрызть наверняка, Но сердце жаждет крови, ноет, просит… ГОМЕРЬ Прошу простить, меня порой заносит. ОСИЯ Я тоже распалился ни к чему. Мне так себя вести не подобает. С чего вдруг закипел так, не пойму?.. ГОМЕРЬ Обиделись, жена не понимает. Давайте я вас лучше обниму… (обнимает), Поглажу по головке… и спою На сон грядущий песенку мою, И вы уснёте быстренько, ваали. ОСИЯ Сомнительно. Уснуть сейчас едва ли Удастся после этаких баталий. ГОМЕРЬ Вы просто ещё песни не слыхали. (Чмокнула Осию в ухо, гладит его по лысине, поёт.) Звёздные картины, Горные вершины, Мрачные долины, Сёл домашний дым. К божьему чертогу Путь осветит Богу Лунная дорога Светом неземным. В отсвете лучины С жёнами мужчины Часто без причины Ссорятся порой. Спи, мой муж родимый, Сон неотвратимый И необоримый Даст душе покой. Утром ты проснёшься, Нежно улыбнёшься, К жёнушке прижмёшься. Солнце нас узрит, Звёздные картины, Горные вершины, Сёла и долины Светом озарит. ОСИЯ (засыпая) Светилами Господь руководит… (Захрапел.) ГОМЕРЬ Святоша и упрямец… и храпит. Дремота навалилась на Гомерь, но в дверь торкнулись, что заставило её открыть глаза и прислушаться. Кто-то снаружи пытался отодвинуть засов. Едва она прикрылась накидкой, дверь отворилась, в полутьму спальни вошёл Эсром. Ничего не видя, он передвигался ощупью, пока не наткнулся на Гомерь. ГОМЕРЬ (ухватив его между ног; шёпотом) Знакомые до боли причиндалы. И кто же их принёс сюда из залы? ЭСРОМ (свистящим шёпотом) Тьфу ты, чертовка, как ведь напугала! Ну, больно же, пусти?! ГОМЕРЬ. Ответь сначала, Нелёгкая зачем тебя несёт? Кто звал тебя в мою опочивальню?! ЭСРОМ (приставив ей к горлу нож) Из спаленки в момент в исповедальню Мой ножичек тебя перенесёт. Покайся лучше, он ведь шейку вскроет И пузо той свиньи, что так храпит. ГОМЕРЬ То муж мой, не свинья, там мирно спит. А кое-кто, как зверь, сейчас завоет, А, может быть, заплачет, как дитя. ЭСРОМ Уй, больно же!.. Пусти!.. Убью же, сука!.. ГОМЕРЬ В миг гоголь-моголь сделаю… шутя. ЭСРОМ Сейчас я заору!.. ГОМЕРЬ. Ори. Без стука, Без зова, втихаря сюда прокрался, Как вор, злодей, насильник, и попался. Вот гостиньки-то душу отведут – Кто трезв ещё и кто уже проспался – Устроят для тебя тут Страшный суд. ЭСРОМ Чего ты хочешь?.. ГОМЕРЬ. Чтобы ты убрался. Немедленно! ЭСРОМ. Пусти, такую муку Бесчувственному даже не снести! Сейчас ведь полосну!! ГОМЕРЬ (схватившись за лезвие ножа). Порежешь руку, Навек у баб не быть тебе в чести! ЭСРОМ Красавица моя, ну отпусти?! Ей богу же дождёшься, искромсаю! ГОМЕРЬ Поступим так. Счёт – «три»: я – отпускаю Твоё хозяйство, ты – отпустишь нож. Идёт? ЭСРОМ. Идет. Счита-ай!? ГОМЕРЬ. Ну, начинаю? ЭСРОМ Да начинай же!! ГОМЕРЬ. Р-раз. ЭСРОМ. Быстре-ей… ГОМЕРЬ. Два-а… Три. (Эсром отпустил нож, Гомерь – его; бедняга опустился на корточки, зажмурив глаза, тяжко отдуваясь.) Так больно, да? ЭСРОМ. Ты – баба – не поймёшь. Вершина боли! Дыба. Ад. ГОМЕРЬ. Смотри-и, Ещё припрёшься, евнухом уйдёшь. ЭСРОМ Ко мне в хибарку завтра не зайдёшь? ГОМЕРЬ Ты что, Эсром, совсем ополоумел? Я замужем теперь, пойми, милок! ЭСРОМ Тоскую по тебе я, обезумел, Изводит душу так, что всё не впрок: Ни денежки, ни пища, ни вино!.. ГОМЕРЬ Изводит мужиков всегда одно – Безумный бес, живущий между ног. ЭСРОМ Гомерь, милашка, то-то и оно, Что «бес» от злой тоски так занемог, Не может больше жить с тобой в разлуке! ГОМЕРЬ Ну-у, с «ним» вы не зачахнете со скуки, Найдёте способ скрасить свой досуг. (Эсром увесисто двинул кулаком ей в лицо.) ОСИЯ (услышав шум шлёпнувшегося тела, прекратил храпеть и открыл глаза) Эй, кто тут?! ГОМЕРЬ. Это я! Споткнулась вдруг И шлепнулась впотьмах, как дура, на пол. И выпила-то, вроде, кот наплакал, А вот ведь как мутит… желудку тяжко. ОСИЯ (переворачиваясь на другой бок) Кваску испей… и всё пройдёт… бедняжка. (Засыпает.) ЭСРОМ (подняв Гомерь с пола) «Бедняжка», завтра в Яффу я с товаром Отправлюсь… ГОМЕРЬ. Отправляйся. В добрый путь! ЭСРОМ. Придуриваться брось мне, не забудь, Неделя срока у тебя на размышленье. ГОМЕРЬ О чём же размышлять? ЭСРОМ. О наслажденье, Что ждёт в моей хибарке нас с тобой. ГОМЕРЬ Мечтаешь сделать вновь меня рабой? ЭСРОМ Ты разве – нет?! ГОМЕРЬ. Для женщины любой Муж – главный господин, рабовладелец. ЭСРОМ Сегодня он живой, лежит храпит, А завтра, глядь, ограблен и убит. Дешевле нынче жизнь иных безделиц. ГОМЕРЬ Ты что это, пугаешь, да? Шантаж?! ЭСРОМ Мне гадок муж твой. Брак противен ваш. Чтоб он всю жизнь сидел в моих печёнках?!.. Клянусь, убью. Твой брачный авантаж Ни сколько не убудет! ГОМЕРЬ. О деньжонках Печёшься всё? ЭСРОМ. А ты-то – о душонках?! ГОМЕРЬ (помолчав) Убьёшь – и что, спокойно сможешь жить? ЭСРОМ Спокойно спать, спокойно есть и пить. ГОМЕРЬ Греха, знать, не боишься?.. ЭСРОМ. Грех – бояться Убить того, кто жизнь твою украл! ГОМЕРЬ Кто жизнь мою!!.. как пёс втихую жрал По крошке, по кусочку? По батону?! А?!.. Так-то, уж молчал бы. Он забрал Своё!.. Открыто, честно, по закону. ЭСРОМ Отец твой мне тебя бы не отдал! ГОМЕРЬ А ты просил?! ЭСРОМ. Ну-у… да-а. ГОМЕРЬ. И отказал?! ЭСРОМ Ну-у… в лоб-то – нет… Подумать обещал… ГОМЕРЬ И агнец стал ответа смирно ждать. ЭСРОМ А что я мог?! ГОМЕРЬ. Так нечего рыдать, Что бабу умыкнули из-под носа!.. А глаз, похоже, начал распухать. (Ощупывает лицо, глаз.) Ей богу пол лица мне разнесёт! Что Осии я стану завтра врать?! ЭСРОМ (ласкаясь похотливо) Не смог, прости, кулак свой удержать. ГОМЕРЬ Мой первый день замужества с допроса С утра начнётся, сволочь, идиот. ЭСРОМ (сопит, жадно лапает). Я так люблю, что всю б тебя иссёк И сутки бы насиловал жестоко! ГОМЕРЬ Не лезь и не пыхти, не будет прока, Кобель паршивый. Ну-ка наутёк, Пока нас не застукал муженёк! ЭСРОМ (прижимаясь, тычась губами) Заскочишь завтра, а?!.. ГОМЕРЬ. Отстань. ЭСРОМ (зверея от похоти). Ответь! ГОМЕРЬ Довольно мять меня… Всё, хватит… Уй!.. Не выдавишь ответ, шатун-медведь, Подумать я должна… (Эсром сунул свою голову ей под накидку.) Ну не балуй! ЭСРОМ Сладчайший дух коричный, нет, имбирный! «В залог прощенья мирный поцелуй»… ГОМЕРЬ (сомлев) «Пора, поди»… ЭСРОМ. «Один холодный, мирный»… Я столько ждал его, я так измотан!.. ГОМЕРЬ «Какой ты неотвязчивый! на, вот он»… КОНЕЦ 1 АКТА. AKT II СЦЕНА 4. Внутренний двор дома Осии. – В тени смоковницы Мариам с Гомерью перематывают шерсть, попеременно покачивая гамак, подвешенный к деревьям. МАРИАМ Не будь он чёрным, я б сейчас сказала, Как папочка дитятко-то храпит. ГОМЕРЬ Опять свой нрав ехидный показала. Какой же это храп? Он так… сопит. Порою басовито, да-а, и что же?! На храп мужичий вовсе не похоже. МАРИАМ По делу говорю, не наобум, Ты ж знаешь, как ругается Наум, Когда малец… «сопеть!» так начинает, Мол, вредно, дескать, эдак-то «сопеть». Он зря не скажет, лекарь чай, всё знает. ГОМЕРЬ Науму дифирамбы будешь петь, За даром мне не сдались эти песни. Чем так болтать, давно б уж на бочок Сама перевернула, нет, хоть тресни, Сидит, мотает нервы. МАРИАМ. Я – молчок! Сейчас переверну. (Перевернув ребёнка на бок, рассматривает его). Как чёрт чернущий. ГОМЕРЬ Ты так молчишь?! МАРИАМ. А что? ГОМЕРЬ. Да ничего! Коль… смугленьким малыш мой уродился И повод подходящий появился Терзать меня, щипать и мучить пуще, Давай резвись… куражься! МАРИАМ. Ты его Наумовой жене могла б отдать. ГОМЕРЬ Приду-умала… у ней своих уж двое! МАРИАМ Как нынче у тебя, их будет – трое, И все как на подбор ни взять, ни дать – Все «смугленькие»… Как и их отец! ГОМЕРЬ (с укоризной качая головой). Дитя своё отдать!? Ну-у, молоде-ец. Эх, нянька, нянька… (Оглянувшись на дверь.) Вот скажи, доколе Долдонить будешь, что Наум – папаша? МАРИАМ (ехидно). Голуба, приглядись, в квартале нашем Не сыщется другого негра боле. ГОМЕРЬ Наум – еврей!.. по матери, конечно. МАРИАМ Но чёрен почему-то он сердешный… Как папа-эфиоп! ГОМЕРЬ. Да замолчи! МАРИАМ Ребёночка разбудишь, не кричи. ГОМЕРЬ Достала, нянька, право, до печёнок! Состаришься вот, сдам тебя в приют. МАРИАМ У белой цапли чёрный воронёнок, Соседи как прознают, заклюют! ГОМЕРЬ (нервически) Ну, нянька, помолчи-и?! МАРИАМ. Молчу. (Молчат.) И всё же Как странно, муж опять тебе спустил Такую «оплеуху»! (Тычет пальцем в гамак.) ГОМЕРЬ. Не простил. Обиду затаил и загрустил. Горюет бедный. МАРИАМ. Что ж, другой уж рожу Давно б раскровенил, посёк кнутом, Манатки в зубы сунул, а потом, Мукой обсыпав, вымазав золой, Отправил бы к папаше с глаз долой! ГОМЕРЬ Отца Эсром до нитки разорил, Слыхала? МАРИАМ. Не-ет! ГОМЕРЬ. Ограбил, подпалил И смылся за границу. МАРИАМ. У-у, он – га-ад. Не верили мне?! Вот вам результат! С тобой всё ясно: юность – дурость, глупость. Отец-то, вроде, с опытом, седой, Доверить вору всё – безмозглость, тупость, Эсрома ж видно – жулик бедовой, Бандюга и злодей, и-и… конокрад! ГОМЕРЬ Он очень деловой и энергичный. МАРИАМ А-а как… любовник? ГОМЕРЬ. В общем-то… отличный. МАРИАМ А ну как впрямь прогонит и назад Затребует муж выкуп за тебя? Взять нечего с отца, выходит, – суд?! Ведь эдак-то и дом ваш отберут. Тебя – забить камнями отдадут! Во как!.. ГОМЕРЬ. «Не отрекаются любя», А муж меня и любит и жалеет, И до сих пор ужасно вожделеет. Врага не смог бы он на казнь послать, Тем более – жену и сына мать. МАРИАМ Каку таку – «жену»? Кончай болтать, Вы ж спите врозь. ГОМЕРЬ. Ну-у… да-а… Ведь он храпит!.. А ты откуда знаешь? МАРИАМ. Тык видать, Где близость и любовь, где только вид. ГОМЕРЬ Меня он любит – правда! МАРИАМ. Да не впрок: Дочь – рыжая, сын младший – негритёнок. ГОМЕРЬ Он, нянька, исполняет свой зарок С тех пор, как дочь увидел без пелёнок, – Её головку рыжую узрел! – В глаза мне глядя, клятву прохрипел, Что впредь со мной по гроб не станет спать. А дочку Лорухамой – «непрощённой» – Велел с того момента называть. МАРИАМ Ух, скрытная, меня непосвящённой В таких делах держала столько лет. ГОМЕРЬ Я думала, не сможет свой обет Блюсти он долго и не волновалась, Надеялась, не выдержать коню Без крепенькой кобылки. Просчиталась, Ростки желанья глушит на корню Упрямый муж и держится стоически… Уж пятый год! МАРИАМ. Супруг твой… «героический!» Кухарку Сару… «глушит!», полагаю, Годочка три. Не меньше!.. ГОМЕРЬ (прослезившись). Знаю. Знаю!.. При мне у них всё это… получилось. МАРИАМ Подсматривала, что ли? ГОМЕРЬ. Так случилось… МАРИАМ Догадываюсь, – пьяный инцидент? Что пролетарий, что интеллигент Напьются ка-ак, теряют стыд и совесть. ГОМЕРЬ Да не-ет, ещё не пил тогда он, то есть… Пил очень-очень редко, понемногу… МАРИАМ А тут надрался-а!.. ГОМЕРЬ. Хватит, а?!.. В Вефиле Его тогда всего исколотили. Сломали челюсть, помнишь?! МАРИАМ. Глаз подбили И, помнится мне, ухо прокусили! ГОМЕРЬ Вот-вот. Он выпил – боль унять, ей богу! МАРИАМ Ну, выпил, пёс с ним, дальше-то что было? ГОМЕРЬ Так Сара, дрянь, за ним тогда ходила. МАРИАМ Она – кухарка!.. ГОМЕРЬ. Да, но-о… он велел. МАРИАМ Стелить постельку? ГОМЕРЬ. Да!.. И ручки мыла, Студила кашку, с ложечки кормила. Всё губки утирала то и дело! МАРИАМ А ты-то где была?! ГОМЕРЬ. В углу сидела! Жену муж с равнодушьем лицезрел, Но к ранам мне «припасть» не дозволялось. МАРИАМ Надеюсь, ты не слишком огорчалась? ГОМЕРЬ Убить была готова их на пару, Особенно – улыбу эту Сару! Огладит грудь ей – вроде и не чует, За зад ухватит – как ни в чём воркует, Пощупает – лишь скромно тупит глазки, Естественно, что он дозрел у ней! Гляжу, мужик сопит и мне гундосит, Чего – не разобрать, на перевязке Ведь челюсть-то была, но ясно, просит, Чтоб шла я прочь… Из спальни-то своей!.. МАРИАМ Бессо-овестный. ГОМЕРЬ. Четыре фиги сразу Ему я показала! (Показывает.) МАРИАМ. Ух, зараза, И как ты так сумела-то?.. (Пытается на пальцах сложить четыре фиги.) ГОМЕРЬ (ещё раз демонстрирует). Вот так! МАРИАМ И что он… в смысле, ты-то как?!.. ГОМЕРЬ. Никак… Я вышла вон… МАРИАМ. Зачем?! ГОМЕРЬ. Пойми…чудак Без женщин года два уже говел. С ума сойти, как столько он терпел! Фантастика. МАРИАМ. Рыбак внял рыбачку? ГОМЕРЬ А что могла я сделать и сказать, Когда во всём сама и виновата?! МАРИАМ И ты решила мужу доказать, Блаженному супругу дурачку, Что крест на жёнке ставить рановато? ГОМЕРЬ И в мыслях не держала эту ересь. МАРИАМ С Наумом-то зачем тогда… «пригрелись»? ГОМЕРЬ Я – женщина! Меня должны желать Мужчины, добиваться, принуждать… К сожительству, иначе жизнь пуста, Бессмысленна, бесцельна, холоста, Как стадо маток с хилым бугаём… Надеялась, проснётся ревность в нём. МАРИАМ Эх, глупая, мужчин совсем не знаешь, Они ревнуют к равным – понимаешь? – К тому, кто их похуже, послабее. Сопернику при власти, посильнее, Как правило, без боя уступают, Подальше от греха быть – выбирают. ГОМЕРЬ Увы, я это позже поняла, Когда уже Лоамми понесла. МАРИАМ Лоамми – как понять? ГОМЕРЬ. «Не мой народ». МАРИАМ Булыжник кинул муж в твой огород. Напакостил, о парне не подумал, Как жить он будет с имечком таким? ГОМЕРЬ Что в голову взбрело, то и придумал, Потом язвил с намёком, что Аким, Возможно, привезёт борца-японца. МАРИАМ Да-а, бабонька, «до дней последних донца» Тебе необходимы тумаки… И порка – раз в неделю непременно! И будешь жить покойно и отменно. ГОМЕРЬ Частенько муж сжимает кулаки, В глазах борьба и страждущего муки, Охота, вижу, треснуть мне при всех, Но тут же прочь бежит, сцепивши руки, Подальше от греха рукоприкладства. МАРИАМ Для блага твоего и для науки Тебя отколошматить – нешто грех?! ГОМЕРЬ Вот ты не можешь, нянька, без злорадства, А он не может мучить, бить людей. Грех – мучить, издеваться с наслажденьем, Кто бьёт и истязает, тот – злодей, Глаголет он, грехом и преступленьем Позорящий себя, созданье Божье. Нет равенства, но мы равны пред Ним, Богатые и бедные. Терзать, Пытать и бить ни тем и не другим Бог не дал прав на это!.. МАРИАМ. Этой ложью Не стоит упиваться. Истязать И права измываться, унижать У Господа никто не испросил, Никто и впредь не станет вопрошать, Отлупит, как всегда… Как и лупил!.. Да-а, вроде бы мы – Божии созданья, Но жажда в нас – над ближним помудрить, Помучить, помыкать… да и побить. Порою даже и без основанья! О, Господи, чудны твои деянья. ГОМЕРЬ Как долго наших нет! МАРИАМ. Ой, полдень уж, А их всё где-то носит, окаянных. Бузу, поди, опять творит твой муж, Спектакль для бродяг и всяких пьяных. ГОМЕРЬ Не может быть, с ним дети… и Наум Не даст ему устроить бучу – точно! МАРИАМ Ну, полно, всполошилась! Мне на ум Пришла пустая мысль, а ты уж… ГОМЕРЬ. Срочно Послать кого-то нужно на «Привоз», Случилось что-то… МАРИАМ. Брось ты! ГОМЕРЬ. Сердце чует! МАРИАМ Неужто ирод снова митингует?!.. Ведь всем обрыднул хуже редьки горькой, Как утренняя дойка с первой зорькой!… ГОМЕРЬ Как муж дурной… как мартовский мороз. МАРИАМ Опять намнут бока, как станет драться. ГОМЕРЬ Побьют-то – чёрт с ним, ну как заикаться Начнут с испугу наши малыши! МАРИАМ Ты что это, опомнись, не греши, Заранее не кличь беды, дурёха! Там, может быть, не так уж всё и плохо, А ты себя изводишь от души. Не сдался никому он тыщщу лет, Наслушались уж все и повидали Пророка доморощенного. ГОМЕРЬ. Не-ет, Старейшины не раз предупреждали, Что худо будет, если не уймётся, Что он довыступается, дождётся, Всего лишится вплоть до головы! МАРИАМ Наум же с ним… ГОМЕРЬ. Надеюсь… но, увы, Предчувствую, беды не миновать. МАРИАМ Авось, да обойдётся… ГОМЕРЬ. Уповать На русский твой «авось» я не могу! Пойду-ка до соседа добегу И лошадь попрошу. МАРИАМ. К чему поспешность?!.. ГОМЕРЬ Нет сил терпеть такую неизвестность! (Бросила шерсть и устремилась к выходу, но дверь отворилась, и появился Наум с побитой физиономией, в окровавленной одежде.) Где дети?!! НАУМ. Не волнуйся так. Ей богу Целёхоньки! Их Сара в тот же час, Как стало жарко, сцапала у нас, Ну и домой!.. А твой… лежит в оградке, В тенёчке… под ветлой. ГОМЕРЬ (зловеще). С ним всё в порядке? НАУМ Да как тебе сказать… помят… немного… ГОМЕРЬ (набрасывается драться) Паршивый эскулап, я «очень много Помну!» тебя всего-всего сейчас! (Бьёт его своими кулачками, куда ни попадя.) Просила же, смотри за ним, смотри-и! НАУМ (мягко отбиваясь от её наскоков) Ты вот что, ну-ка ручки подбери, В мешки для бокса я не нанимался. ГОМЕРЬ И где ты, чёртов знахарь, ошивался?! НАУМ Я делом, между прочим, занимался! Два зуба вырвал, раны мыл и шил. Кормить семью я должен?!.. И господ, Опутанных, обвешанных долгами – Веригами уже, а не шелками!? ГОМЕРЬ Ты что, не понимаешь? Идиот?! Да ты меня детей чуть не лишил! НАУМ (без крика, но зло) Смотри, я заработал! (Достаёт из разных складок одежды деньги.) Вот… и вот… И вот ещё. Просила, на, бери! ГОМЕРЬ Иди хвались, болван, перед женой Своей добычей! (Оттолкнула его руку; несколько монет упало). НАУМ (аж посерев от бешенства, схватил Гомерь за шиворот, поставил на колени и ткнул её носом в землю). Ну-ка собери. ГОМЕРЬ Не смей так… разговаривать со мной. (Собирает монеты, ползая на коленках.) НАУМ (грубовато взяв её за подбородок) Ещё хоть раз швырнёшь так… отлуплю. (Ткнул её пальцами в лоб и, не оборачиваясь, вышел; Гомерь, посмотрев, всё ли собрала, уходит тоже.) МАРИАМ (подобрав незамеченную Гомерью монету, демонстрирует её спящему малышу) Видал, чертёнок, няньке как везёт?! Я ноне нам с тобой медку куплю!.. Храпит себе и ухом не ведёт. Что сын, что мамка – Божье наказанье. Да-а, Господи, чудны твои деянья. СЦЕНА 5. Поздний вечер. – Осия, прерывисто храпя, с повязкой на голове, с перевязанной грудью и руками спит на ложе. Гомерь сидит на полу подле него, дежурит. ГОМЕРЬ Храпит, как жеребец-тяжеловоз, Который возит мрамор на «Привоз». Случись мне оказаться на базаре, Когда его толпа как мяч пинала Под зад, под рёбра и по гладкой харе, Для полной композиции картины – Портре… нет, натюрморта из свинины, Вот этой отбивной парной скотины, Собственноручно б нос переломала, Чтоб даже на спине не мог храпеть!.. ОСИЯ Чтоб мне для натюрморта омертветь, Язык ещё бы вырвать… да убить, И храп исчезнет – точно, вот увидишь. (Гомерь смутилась, растерялась, молчит.) Как ты меня, однако, ненавидишь… Всё в горле пересохло, дай попить. (Пристыженная Гомерь поит его водой.) Спасибо. ГОМЕРЬ (промокнув ему губы, помолчав). А за что тебя любить? За то, что ты родимого (!) ребёнка – Не в счёт его по матери сестрёнка, Тебе чужая рыжая девчонка, – Весёлым и погожим майским днём Заикой чуть не сделал и трясучкой?! Кашицей и кровавым киселём, Натоптанным дебилов злобной кучкой?!! ОСИЯ Ругай меня, брани больней и горше, Я это заслужил, я виноват. Стыд жжёт меня огнём. Клянусь, что больше Вовеки, ни за что, ни в малой доле!.. ГОМЕРЬ Ни клятвам, ни словам не верю боле!.. Ты – выродок и псих, дегенерат, Которому не надо ничего, Лишь только б с упоеньем изрыгать На публику словесной жижи рвоту. Прости, уже не верю ни на йоту!.. ОСИЯ Ни чьих детей, ни слуг и-и… никого Опасности не стану подвергать Вовеки, ни за что, ни в коей мере, Клянусь, Гомерь! Пожалуйста, поверь мне!? (Пустил слезу, захлюпал носом.) ГОМЕРЬ Ты сам, поди, не веришь в эти враки. ОСИЯ Когда сцепились в схватке, как собаки, Врагов, друзей шальные забияки, Готовые друг друга грызть и рвать В порыве злобном классовой борьбы, Круша прилавки в щепки и арбы, С безумной страстью ринулись топтать Товары, фрукты, живность и людей – Всё без разбору, женщин и детей, Вдруг ясно осознал, ведь я – злодей! Я зло свершил ужасное, кошмар, Как смерть, бесчеловечное деянье!.. Раздув в сердцах людей бесовский жар, Вдохнув в их разум гибельный угар, Царя я переплюнул в злодеянье! Мне нет прощенья, нет мне оправданья!.. (Закашлялся.) И Богу, и народу, и стране Я вред несу! Служу я сатане!!.. (Кашляет.) Всё просто, очевидно, непреложно: Подталкивая бить и отнимать, Насиловать и жечь, и убивать, Внушить Любовь и Веру невозможно! Не будет ни добра, ни процветания, И рухнет государственное здание, Коль остов на костях и на крови Народа-горемыки. ГОМЕРЬ. C’est la vie! (фр.) В фундаменте любого государства Всегда – кровь, пот и косточки его. Всегда – грабёж, насилье и мытарства!.. Похоже, ты не понял ничего? ОСИЯ А нужно, – чтобы вера и душа, Любовь и труд, труд творческий, свободный!.. ГОМЕРЬ Идея не нова, хоть хороша. Но если ни двора нет, ни кола, Её удел пустой мечты народной. ОСИЯ И стала бы отчизна, как скала, Незыблемой, надёжной, крепкой, вечной!.. ГОМЕРЬ Для этого не в праздности беспечной, Не в хлопотах побольше своровать Должны цари, министры пребывать, А в думах, и трудах, и в попеченье О подданном народе и стране – Простой рецепт, но всё ж, сдаётся мне, Что это априори невозможно. Кто станет кушать скромно, осторожно, Коль стол трещит от яств, напитков, фруктов, В подвалах море всяческих продуктов И нет того, кто б хлопнул по рукам?! ОСИЯ С соблазнами управится и сам, В ком совесть есть, есть доброе желанье, Решимость, воля, чувства состраданья, Любви к народу, к родине немытой, Умерит аппетит и свой, и свиты, Порядок установит, справедливость, Тот с Богом в сердце явит людям милость, Всемерно сберегая свой народ!.. ГОМЕРЬ Пойми же ты, наивный сумасброд, Всеобщей справедливости не будет, Она недостижима никогда! Тираны, честолюбцы-карьеристы, Рвачи, «обыкновенные фашисты», Злодеи, словом, сыщутся всегда. Их полчища, вовек их не убудет. ОСИЯ Любовь и вера в Бога всё врачует, Любую хворь, любого негодяя!.. ГОМЕРЬ В природе всё живое существует, Кого-то непременно поедая, Иначе – голод, гибель, вырожденье Букашек настигает и зверей, Растения и страны. И людей! ОСИЯ Слова твои – кощунство, заблужденье. Ты это говоришь, не ужасаясь?!.. ГОМЕРЬ И люди, фигурально выражаясь, Должны себе подобных поедать, Иначе им придётся прозябать. Кому-то – лизоблюдничать и лгать, Заискивать, дрожа от униженья, Кому-то – откровенно голодать, Терпя нужду, насилье, притесненья. Народы, расы, страны «пожирают» Друг друга тоже: в рабство угоняют, Бесстыдно грабят и переселяют, Землицу чтоб богатую занять, А то и поголовно истребляют. Иначе – начинают «загнивать», И их соседи тут же «поедают»! ОСИЯ Порядок мировой пора менять. ГОМЕРЬ Любой порядок – это принужденье, Насилие, и страх, и подчиненье Тому, кто правом, силою владеет. Народ всегда имел немного прав – Работать на износ и дохнуть зря За родину, за веру, за царя, Поэтому везде всегда не прав. ОСИЯ Для масс жизнь, значит, смысла не имеет?! ГОМЕРЬ Жизнь – чтобы жить – суть, смысл её явленья. ОСИЯ Но высший смысл жизни не таков! ГОМЕРЬ Изыски честолюбцев, гордецов! ОСИЯ А если мерзость – жизнь, куда деваться, Куда бежать, где скрыться? Как спасаться?! ГОМЕРЬ В семье, лишь в ней надежда на спасенье, От мира – крепость и уединенье. ОСИЯ В любви и вере в Господа, поверь, Найдёшь спасенье, смысл всему, Гомерь. А что – семья? Взять нас, нет упоенья Любовью, страстью. Счастья-то ведь нет?! ГОМЕРЬ Затух любви, сказать бы мог поэт, Её «неугасимый вечный свет». ОСИЯ Ничто не вечно в мире – вот причина Тому, что, вспыхнув, всё же он угас. ГОМЕРЬ Жива любви лучинка, тлеет в нас, Признайся уж!? ОСИЯ (помолчав). Чуть теплится «лучина». ГОМЕРЬ Вот видишь!.. ОСИЯ. Нет, не вижу!.. Так… порой Тепло её внезапно ощущаю, Как памяти чуланчик открываю И нашу жизнь с тобой перебираю… Наш первый год. ГОМЕРЬ. А чем был плох второй? ОСИЯ К Эсрому бегать стала. ГОМЕРЬ. Ты ж не знал… ОСИЯ Аса вас видел. Он тебя мне сдал. ГОМЕРЬ (усмехнувшись) Вот скот Аса… Прости… ОСИЯ. Нет, не прощаю!.. К тому же, ты ведь знаешь, я поклялся С тобой не спать. ГОМЕРЬ. Уж всласть поиздевался, Не хватит ли?.. ОСИЯ. Что-что?!.. Опомнись, шлюха, Развратная, дрянная потаскуха, Да как ты можешь что-то лепетать, Изменщица, тебе ли попрекать?! Ты – грязь, ты… эталон жены неверной. ГОМЕРЬ Казалось бы, ты прав: да, я – блудница, Распутных дел и шашней мастерица, Но, Бог свидетель, как же я старалась Супругой быть достойной, доброй, верной. С тройным усердьем! ОСИЯ. Ух, перестара-алась В своём стремленье «верной» быть… троим! ГОМЕРЬ С Наумом вышло… недоразуменье… Меня он… от тоски к тебе… лечил. Эсром себя хозяином моим С чего-то мнил и жаждал подчиненья! Случалось… бил. Убить тебя грозил! ОСИЯ Вот это да-а, вот это сочиненье На тему женской доли в древнем мире. Ну триллер о лукавом и сатире! С чего вот только ты при слове «бил» Так странно розовеешь от смущенья? ГОМЕРЬ Эсром меня по-своему… любил! ОСИЯ Уже теплей. А ты его? ГОМЕРЬ. Он мне… Был близок как… любовник. Как мужчина!.. Ну что, теперь согрелся?! ОСИЯ. Да, вполне. Но дров, пожалуй, мало для камина, Ещё подбрось, протопим, так протопим, Чтоб кости уж как следует прогреть. ГОМЕРЬ Так жить нельзя, семью мы нашу топим В болоте склок, измен, пора прозреть, Опомниться обоим нам, очнуться От чар его дурманных, ужаснуться Тому, что натворили и творим! Мы гибнем сами, сгинет вся семья!.. ОСИЯ Растоптана семья, мой херувим, Давно тобой, невинная моя, Как дикою толпой растоптан я!!.. (Зашёлся в кашле.) ГОМЕРЬ (увидев, что его платок в крови) Платок в крови! ОСИЯ. Мне лёгкие, наверно, Отбили эти варвары тупые, Язычники убогие, слепые. Животные, безмозглые желудки!.. (Кашляет.) Рабы и духом нищие ублюдки! Бараны царских стад!!.. (Прокашлявшись, осматривает платок.) Какая скверна. И чёрная уже. Мне всё, капут. ГОМЕРЬ (разъярённо) Сидел бы дома, глупый баламут, Святоша узколобый, идиот, И был бы цел! И жил бы без забот В кругу семьи, с женой в любви и ласке, Под детский щебет, будто в детской сказке, И нежась в атмосфере дома, сада! И не было б сегодняшнего ада!!.. ОСИЯ (сморщился, заплакал) Прости меня, жена. ГОМЕРЬ. Что-что?.. ОСИЯ. Прости! Я был не прав, гордыней ослеплён, Самонадеян и самовлюблён, Внушив себе, что должен крест нести Народного трибуна и пророка, Без ласки, без защиты, без вниманья, Без средств порой, как словно в наказанье, Вас с Есри оставлял одних без срока На полный произвол судьбы шальной. Я был навязчив, груб, как психбольной, Как бесом одержим, но я прозрел, Всё явственно теперь уразумел: Безнравственно, бессовестно, жестоко, Когда семья на хлебе и воде, Шататься месяцами чёрт те где В стремленье за отчизну пострадать, Святую веру, мир, народ спасать, А близкие страдают одиноко. Прости, я виноват! Я идиот! Но я люблю вас с сыном!.. И малышку… Она меня «папуликом» зовёт!! (Разрыдался.) Прости меня!.. (Умывается слезами.) ГОМЕРЬ (бросается к нему с объятиями). Вы, право, как мальчишка Расплакались. Довольно, не престало Мужчине так слезами обливаться. Главе семьи! Вам следует стараться Быть сильным, стойким, твёрдым как кресало, Защитником моим, детей… ОСИЯ. Прости. Тебе лишь слёз моих недоставало. (Немного утихнув, сморкается.) Как совесть жжёт, терзает как огнём За раненых, убитых нынче днём… И всё из-за меня!!.. (Снова плачет навзрыд.) Их не спасти!.. ГОМЕРЬ Погибших только трое. ОСИЯ. Разве мало?! ГОМЕРЬ На царских свадьбах больше погибало. На похоронах царских – несть числа! ОСИЯ (внезапно прекратив плакать). Детишек наших Сара ведь спасла! ГОМЕРЬ Ну, надо же, а я то и не знала. ОСИЯ Давай забудем всё? Начнём сначала?! ГОМЕРЬ А как же-э?.. ОСИЯ. Что? ГОМЕРЬ. Зарок ваш. ОСИЯ. Так и быть, Отменим к бесам, нам же вместе жить! ГОМЕРЬ (прослезившись) Вы искренне желаете?.. ОСИЯ. Желаю. ГОМЕРЬ. И сможете забыть и всё простить?! ОСИЯ Забыть твоих грехи не обещаю, Попробую простить… и вновь любить. А ты меня простишь? ГОМЕРЬ (усыпая его поцелуями). О да, прощаю! Зачем друг друга мучить и грешить, Коль можно полюбовно всё решить, Ведь мы – семья, не нужно забывать!.. ОСИЯ Как ты ортодоксальна и серьёзна. ГОМЕРЬ (ласкаясь вожделенно) Оставьте ваш сарказм. Пока не поздно, Коль дымом тянет, нужно раздувать Огонь у очага, едва он тлеет. (Сняла платье, оставшись в легкой рубашечке.) ОСИЯ Ты-ы… шутишь?.. ГОМЕРЬ. Лучше – плакальщиц позвать?! ОСИЯ Но я-а… ГОМЕРЬ. Я знаю, бедный муж болеет, Изранен, изувечен, недвижим, Но, вспомните, мы пятый год не спим! Жена вас, господин мой, вожделеет. ОСИЯ Бедняжечка моя, прошу прощенья, Всё тело ломит, каждое движенье Его пронзает болью, как иглой!.. ГОМЕРЬ Да вы лежите просто, дорогой, Всё сделаю сама. (Нырнула под одеяло.) ОСИЯ. Оставь… Довольно… Бесстыдница… ГОМЕРЬ. Надеюсь, вам не больно? ОСИЯ Н-не надо… Прекрати! ГОМЕРЬ (высунув голову). Я осторожно! ОСИЯ Прости меня, но-о… это невозможно Н-никак, пойми… н-не может быть и речи… Я весь – сплошная рана и увечье! ГОМЕРЬ (помрачнев, разочарованно) Ну что ж, прости. Не буду больше, ладно. ОСИЯ Не сердишься? ГОМЕРЬ. Нет-нет! Так… чуть досадно. Как молния раскалывает ель, Как хижины в горах смывает сель, Ударила меня волна желанья, Разбила в щепки… вынесла на мель. ОСИЯ Не знаю, что сказать мне в оправданье. Больного не понять здоровяку… ГОМЕРЬ Здорового – калеке-хиляку! ОСИЯ Я сам, поверь, ужасно огорчён. ГОМЕРЬ А, может, я-а.. противна? ОСИЯ. Что ты, нет!! Побыть с тобой вот так, я ждал пять лет! Брезгливость, неприязнь тут… ни при чём, Оказии я – ключик и исток. Я чувствую, как тает жизни срок, Не ты, а смерть – теперь моя награда! (Мучительно кашляет.) ГОМЕРЬ Глинтвейн горячий – вот тебе что надо! «Оказию» прекрасно одолеет И снимет боль, и всё в груди согреет. ОСИЯ (прижав к губам её руки, всплакнул) Родные руки… как меня ласкали!.. ГОМЕРЬ Они по поцелуям тосковали. ОСИЯ А их хозяйка? ГОМЕРЬ. Тоже тосковала. Ей нежности так часто не хватало И добрых слов, и мужа мягких рук. (Прижалась лицом к его руке, пустила слезу.) ОСИЯ Прости, жена. ГОМЕРЬ. Прости меня, мой друг, Наставник, господин мой и супруг. ОСИЯ (тихо плача) Жить хочется. ГОМЕРЬ. Живи! ОСИЯ. Помру, боюсь, И нашей… «брачной ночи» не дождусь! ГОМЕРЬ Помрёшь всенепременно, но не скоро. Глупыш мой, потерпи чуть-чуть, я споро Вино сварганю, сразу же вернусь! (Погладила его по лысине, поправила подушку, чмокнула в ухо и быстро пошла на кухню.) СЦЕНА 6. На кухне. – Раздув в очаге огонь, Гомерь зажгла факел и принялась готовить вино. Возится спешно и с усердием, поэтому не видит Наума, заглянувшего в помещение. НАУМ Ночь за полночь, а ты всё у плиты. ГОМЕРЬ (вздрогнув) Ой, кто тут?!.. Это ты, Наум!.. Тьфу ты, Аж сердце занялось, как напугал!.. НАУМ Прости. Что ты пуглива так, не знал. ГОМЕРЬ Что бродишь по ночам? Чего не спишь?! НАУМ Уснёшь тут, ты ж посудою гремишь… Ночными рубашонками шуршишь. ГОМЕРЬ К жене ступай, она, поди, нагая? НАУМ Жена-то – голышом, да не такая. ГОМЕРЬ Какую же – тебе?! Из высшей знати?! НАУМ В ней нет ни красоты твоей, ни стати. ГОМЕРЬ Зато в ней есть родная теплота, Родимый запах, вид родного тела. НАУМ «Родное» мне порядком надоело. Желательны – хозяйки красота, Изящество, азарт совокупленья И пряный дух, «мешающий» мне ум. ГОМЕРЬ (отстраняясь от его рук) Хоть ты бы не сходил с ума-то, кум, Конец придёт хозяйству, разоренье Настигнет окончательно семью. НАУМ Не делал я долгов, вразнос не пью, Свою (!) семью – всегда я обеспечу. Кого люблю – всегда уж поддержу. ГОМЕРЬ В который раз опять тебе отвечу, Что я тобою очень дорожу И как мужчину сильно уважаю. Мне, Осии давно ты не слуга, А друг, советчик, правая рука… НАУМ Ролей второго плана не желаю. Давно б ушёл от праведной свиньи, Но ты с Лоамми – часть моей семьи, Я вас люблю. Да что там, обожаю!.. Мой долг – быть либо рядом с вами, либо… ГОМЕРЬ Наум, я поняла тебя!.. Спасибо, Женой быть предлагал уж мне – не ново, Но мужа не ищу себе другого, Уж не взыщи и строго не гляди. Признательна тебе за всё… НАУМ (облапив её). Иного Признания желал бы гм… (Тискает её.) ГОМЕРЬ (не сердясь). Уйди… Наум, не жми, мне больно… Ты ж, поди, И часа не прошло, как сполз с супруги, Неужто не насытился? НАУМ. Подруги Вливают силу в нас, как коньячок С мороженым, конфетами, печеньем, Как водка под хороший шашлычок С салатами, закусками, соленьем, Как… ГОМЕРЬ. Хватит! Бессердечно, не гуманно Дразнить полуголодных. Да и странно, Слуга, не Ротшильд – этакий гурман! С чего вдруг, – непонятно? НАУМ Во-от в чём штука, Наум – слуга и нигер, да и пьян, Ты бре-езгуешь. ГОМЕРЬ. Наум, ну просто мука – Доказывать тебе так часто, зримо Что я тобой не брезгую! (Щупает его.) НАУМ (похабно прижав её к себе). Вестимо, Имел возможность в этом убедиться, Но как-то (трётся об неё)…подзабыл уже. ГОМЕРЬ. Ну что ж, Не прочь хозяйка нынче потрудиться, Что б снова убедить тебя. Придёшь Немного погодя во дворик. Ладно? НАУМ Мне слышать это лестно и отрадно, Зачем откладывать – вот это непонятно?! ГОМЕРЬ (отпихнув Наума от себя) Супружник кровью харкает, понятно?! От боли исстрадался весь бедняга, Боится, что пришёл ему конец! НАУМ Опра-авится, он чай не доходяга. Недельный срок и муж твой – огурец. Хоть снова на базар лотки громить! ГОМЕРЬ Посмотришь завтра?! НАУМ. Да! ГОМЕРЬ. Так… выходить? НАУМ Брось спрашивать, аж ноги отнимаются, Как мысленно представлю!.. ГОМЕРЬ. «Онеменье», Надеюсь, высоко… не поднимается? До-о… талии, надеюсь, не дойдёт? НАУМ «Дойдёт» аж до пупка! Вот так-то вот. А я дойду до умопомраченья! (Смачно шлёпнул её по заду, ушёл.) ГОМЕРЬ Учён и деликатен – всё ж мужлан, Пытлив, умён, практичен – бычья сила, Красавец, вроде, – чёрен, как горилла, – Одни противоречья. Божий план На этого мужчину удивляет. Ну, кто ответит, разве так бывает: Хозяйка – на бобах, слуга – гурман?!.. Он пользует богатых горожан И жрёт у них в три горла жирно, сладко… Бардак в стране – и дома нет порядка!.. (Гомерь старательно возится у очага и не видит прокравшегося в кухню Эсрома.) ЭСРОМ (обнял Гомерь, зажав ей рот) Спокойно, это я, малыш. ГОМЕРЬ. Эсром?!.. ЭСРОМ Эсром, Эсром. Вернулся в отчий дом. Не ждали, у? ГОМЕРЬ. Болтают, ты в бегах?.. Границу пересёк, ушёл на юг И с бандой грабежами промышляешь. ЭСРОМ Для бешеного пса сто вёрст – не крюк, Любовь ломать начнёт, сама узнаешь. ГОМЕРЬ Подлец, и вор, и глупый вертопрах, Сейчас не уберёшься, гад ползучий, Всех на уши в квартале подниму! ЭСРОМ (пытаясь её облапить) Уймись, гроза, не хмурься мрачной тучей, Иди ко мне, не лайся, обниму!.. ГОМЕРЬ (жёстко пресекая его ласки) Гиена, волк, шакал и крокодил! Отец тебя тащил из грязи в князи, А ты его ограбил, разорил! Какая низость, подлость… безобразье… Куда ты тянешь грабли, убирайся! ЭСРОМ Красавица моя, ну не ругайся, Что сделано, то сделано – и точка. Для нас ведь всё! Я ж думал, заживём Безбедно и вольготно – я, ты, дочка, Папашку, как обмякнет, заберём, Чтоб было всё как надо – дом, семья!.. ГОМЕРЬ А ты меня спросил, хочу ли я С убийцей жить, бандюгой и зверьём?! ЭСРОМ Я только в поединках убивал, А зря кромсать народец запрещал. Но их же в банде сорок мужиков! Убийц и психов, просто дураков, Попробуй тут за каждым уследить И в нужный миг за руку уцепить!.. ГОМЕРЬ Разбойничек ограбит и убьёт, На казнь Али-баба потом пойдёт. Подохнешь на колу, вопя от боли! ЭСРОМ Любимая, заткнулась бы ты что ли, Пока тебе не врезал!.. ГОМЕРЬ. Только тронь!.. (Зачерпнула в половник кипящего вина.) Ошпарю зенки, пёс, жеребый конь. Припёрся он к «любимой!», гнида, тварь, Будь проклят ты!.. (От пощёчины у неё аж зазвенело в ухе.) Да я!.. ЭСРОМ. Чего?!.. (Снова бьёт, но потише.) Ошпарь. (Бьёт.) Ошпарь, сказал! (Бьёт хлёстко.) ГОМЕРЬ. Мне больно же, дикарь! ЭСРОМ А мне как было больно, жгло всего От мысли, что гнию и прозябаю, Среди песков пустынных погибаю, А ты придурка тешишь своего, Пыхтишь, глаза под лоб, течёт слюна… ГОМЕРЬ А ты как думал?! Я – его жена, Положено пыхтеть, вот так-то вот, А вору – суд, побои, эшафот. ЭСРОМ Малыш… ГОМЕРЬ. Малыш – уж мать троих детей! ЭСРОМ И, помнится мне, – дочери моей. ГОМЕРЬ Ты памятливый?! У-у… Что ж, ближе к делу. Чего ты хочешь? ЭСРОМ. Взять тебя и дочь. ГОМЕРЬ Куда?! ЭСРОМ. С собой. ГОМЕРЬ. Побалуемся ночь, Возможно – три, дадим разгулье телу, В семейство поиграем пресвятое, Потом по гроб ни жизни, ни покоя, Мытарства и побои, грубый труд… ЭСРОМ Зачем работать?!.. ГОМЕРЬ. В рабство отдадут, Когда поймают!… Если не убьют На месте прям. Ну, мне-то – поделом, Но дочери всю жизнь тянуть хомут За что про что, ответь-ка мне, Эсром? Чтоб ты себя почувствовал отцом?! ЭСРОМ Как хочется тебя, малыш… посечь. ГОМЕРЬ А денег дать, лелеять и беречь Не хочешь, а?! ЭСРОМ. Границу пересечь – И мы, глупышка, вольно заживём. Где хочешь, – хоть в Египте, хоть в Дамаске! Никто нас не отыщет и не схватит. Я кое-что припас, аж внукам хватит, Мы станем жить по-княжески, по-царски! ГОМЕРЬ (зло прослезилась) Где шекель взять, пожрать, порой не знаешь, А ты отцовы деньги прожигаешь! Прочь с глаз моих, иначе крикну слуг, Тебя здесь видеть, слышать не желаю. Не нужно ни воров мне, ни бандюг, Проваливай!.. ЭСРОМ (выхватив из-за пояса нож). Вот пикни, искромсаю На мелкие кусочки, «провалюсь». ГОМЕРЬ Давай кромсай, не больно-то боюсь. При счёте «десять» я начну кричать. Кромсай, ублюдок. Раз… Кромсай!.. ЭСРОМ. Молчать! ГОМЕРЬ Ты рот не затыкай, кромсай, гад. Два! ЭСРОМ Ты денег хочешь? ГОМЕРЬ. Денег дашь мне?! ЭСРОМ (достав из-за пазухи мешочек). Да. Здесь тридцать, серебром. ГОМЕРЬ. Да ты жадюга. Жмот! Три, четыре… ЭСРОМ. Перстень дам!.. ГОМЕРЬ (усмехнувшись). Подлюга. Взглянуть, позволь? ЭСРОМ (демонстрирует перстень, не снимая его с пальца). С рубином, золотой! Ему цена хорошая. ГОМЕРЬ (посмотрев перстень). Он мой. Беру! (Надев перстень на палец, любуется им.) Мешок зажал? ЭСРОМ. Ужо отдам, Как только ублажишь меня, мадам. ГОМЕРЬ Так шлюх торгуют, милый, но не мам, Детей родивших вам, шальным козлам. ЭСРОМ Себе вы их рожаете, не нам. А нам себя, детей всю жизнь потом Стараетесь продать и подороже… Почище шлюх! ГОМЕРЬ. Ах, вот ты как?!.. Ну, что же, Нет смысла говорить мне со скотом Бесчувственным, подобным носорогу, Тупым и толстокожим. (С суровым видом возвращает ему перстень.) ЭСРОМ (отстраняя руку). Ну-у… ей богу, Чего нам… на дыбы-то подыматься?.. Чего делить-то?.. Грубо обзываться… ГОМЕРЬ Над чувством материнским надругался, Мне что теперь тебя благодарить?! ЭСРОМ Иссох ведь по тебе, истосковался! ГОМЕРЬ Тебя я готова сейчас убить. ЭСРОМ Три года не видались!! ГОМЕРЬ. Я клянусь, Всю жизнь с тобой до смерти не видаться. ЭСРОМ Кончай над мужиком-то измываться, Так хочется, без чувств сейчас свалюсь!? ГОМЕРЬ (рассмеявшись) «Без чувств» ты, погань, вовсе мне не нужен, За дикость чувств твоих тебя ценю… (Опустилась перед ним на корточки.) Поближе встань… Не так, лицом к огню. (Начала развязывать пояс его штанов.) НАУМ (появившийся в проёме кухни) У вас, смотрю, хозяйка, поздний ужин? ЭСРОМ Проклятый нигер, будто караулишь. НАУМ А ты, проклятый жид, ловчишь всё, жулишь? Взять нечего, хоть бабою разжиться? ЭСРОМ Ты сам, гляжу, не против поживиться? НАУМ Я «против!»… наотрез с тобой делиться И кончу с рыжим вором нынче разом! ЭСРОМ (выхватив нож) Я рожы режу наглым черномазым! Бросается с ножом на Наума. Началось побоище. Вдребезги разбивалась глиняная посуда, с грохотом летали котелки и сковородки. Наконец Науму удалось одолеть Эсрома и связать его. ОСИЯ (пошатываясь от слабости, стоял в дверях с факелом) Что тут такое?! НАУМ. В кухню вор пробрался. ОСИЯ Бедняга, может быть, проголодался? НАУМ Другого рода голод у него. ОСИЯ Ты сам, Наум, искал-то тут чего? ЭСРОМ Он тоже захотел… «перекусить». ОСИЯ Но час, похоже, выбрал неудачно. НАУМ Гляжу, ты в состоянии шутить?! ОСИЯ Скандалить я не буду однозначно. ГОМЕРЬ (Осии). Ваали, умоляю… ОСИЯ. Замолчите! Не нужно ничего мне объяснять!.. Меня вы вновь сумели обаять, Но этот раз последним был, учтите. Я вам даю развод. Отныне сами Вольны решать вы, где и с кем вам жить. Желаю счастья, денег, не тужить. ЭСРОМ Неверных жён обычно бьют камнями. ОСИЯ (Эсрому) Поженитесь, тебе решать, чем бить. (Гомери.) К себе идите вещи соберите, Какие вам нужны, и уходите!.. Забудете что, после заберёте… (Закашлялся.) ГОМЕРЬ Хоть выслушай?.. ОСИЯ. Нет-нет! Вы только врёте!.. Я жил с бесстыжей, лживой, дерзкой сукой, Бесившейся от течки круглый год!.. (Зашёлся от кашля.) ГОМЕРЬ. Вся жизнь с тобой была мне пыткой, мукой. Я старилась от бедности, невзгод, Пока ты шлялся, мир спасал!.. ОСИЯ. Так вот!.. Покончим с этой тягостной докукой, Совместной жизнью… мучавшей так… нас! Идите собирайтесь. Как обычно, У рощицы олив любовник вас Ждать будет терпеливо и привычно. (Гомерь, вспыхнув, порывисто уходит.) НАУМ За голову его сулят прилично – Сто шекелей! ОСИЯ. Я знаю, уводи. НАУМ Ты денег не видал таких, поди, Уж года три, богач! ОСИЯ. Веди, зануда! НАУМ (с иронией покачав головой; Эсрому) Вставай! ЭСРОМ. Без рук! (Бодается головой.) НАУМ. Вставай, пошёл отсюда! ЭСРОМ (сам поднялся) Казалось, – плен и казнь, но нет, – свобода Эсрома «примет радостно у входа» В ночной, столь нерадушный ваш приют. ОСИЯ И женщину вдобавок отдают. ЭСРОМ Да здравствует любовь! (Пошёл на выход.) НАУМ (себе под нос). Вот два урода!.. Поднял валявшийся тесак Эсрома и пошёл следом. Осия подошёл к очагу. Долго и зачаровано смотрит на кипящий котелок с вином. Наконец, словно очнувшись, с большим усилием снял его с огня, поставил на стол и, опустившись на скамью, заплакал. НАУМ (вернулся вскоре взбешённым, дрожащим от возбуждения, с чудовищной силой всаживает тесак Эсрома в стол) Ушёл, шакал! Как чуял будто, рыжий, Порог переступил – и порск во тьму! Как в землю провалился!.. Не пойму, Ты слёзы льёшь, хозяин? ОСИЯ. Да, бесстыжий. Я плачу, негодяй, предатель… пёс! Утёр тебе соперник чёрный нос?! Вот знай теперь, как рожки наставлять! Как спать с женой, а в мыслях представлять, Что женщиной любимой обладаешь!!.. (Глухо рыдает.) НАУМ Она сейчас придёт, а ты рыдаешь. ОСИЯ Зачем придёт? НАУМ. Прощаться, полагаю. ОСИЯ Я сучку эту видеть не желаю! Как вещи с барахлишком соберёт, К «любимому!» пусть сразу же идёт. НАУМ Ведь темень, кум, хоть выколи глаза. ОСИЯ Немедля пусть уходит, я сказал!.. НАУМ Куда она пойдёт?! ОСИЯ. В его хибару! Где с рыжим (!) кумом тешилась на пару. Захочешь проводить, «проститься!» с милой, Бери с собой не ножичек, а вилы, Эсром, возможно, там залёг с ватагой. НАУМ Меня не обделил господь отвагой. ОСИЯ Дал силу, красоту… дал светлый ум. НАУМ Ты негру позавидовал? ОСИЯ. Наум, Давно хотел сказать и не решался… НАУМ Потом, не время. ОСИЯ. Нет, пожалуй, время!.. Хочу, чтоб завтра ж ты с семьёй убрался. Сниму с души, ты с шеи сбросишь бремя Совместного бок о бок проживанья. Оно невыносимо. Нестерпимо!.. Зачем тебе такое прозябанье? Вся жизнь твоя, считай, проходит мимо. Насчёт жилья не бойся, не страдай, Домишко мой, от деда, забирай В счёт платы за работу и леченье. НАУМ А как же… сын?.. ОСИЯ. Отцу – на попеченье. Как хочешь с сыном, так и поступай… Шаги её я слышу! Всё, ступай! СЦЕНА 7. Дом Осии. Мариам (теперь уже «сырая, малоподвижная старушка, сидит… вяжет чулок») и Осия («ходит возле»). МАРИАМ А нынче год какой? ОСИЯ. Не нашей эры Семьсот пятидесятый. МАРИАМ. Жизнь – холера! Внезапна, тяжко мучит, скоротечна, Травой не излечить, бесчеловечна, Изводит, изнуряет, как понос, А радости отпустит с гулькин нос – И вот уж всё, конец, апофеоз. Мне – семьдесят, а жизни не видала! Всё по чужим, чужих детей качала, Подгузники меняла им, вязала, А собственных – родить-то не поспела, Безжалостное время срок мой съело. Свои два метра скоро получу В земле сырой, берёзки чахлой тень. (Наполнив чашу из кринки.) Откушай, молочка. ОСИЯ. Нет, не хочу. МАРИАМ Ну а винца? ОСИЯ. Не-ет! Я не каждый день Вино пью … Да и рано… Да и лень Потом придавит так, аж спасу нет… Не помнишь, нянька, сколько лет минуло, Как мы с тобой знакомы? МАРИАМ. Сколько лет? Да дай бог память, чтоб не обманула… Мы здесь… в столице, чтоб ей!.. (Забылась, вяжет, что-то шепча себе под нос.) ОСИЯ. Так когда?! МАРИАМ Чего – «когда»? Об чём спросил?.. Ах да! Ещё была жива Гомери мать, Преславная Фамарь! Ты года два При ней у нас приладился бывать И в дочку… в «простигосподи» влюбился. А год спустя, как помню, на поминках Посватался и в тот же год женился. Отлично помню, год была заминка, Ещё годок – рожденье Изрееля Прям в ночь на Пасхи празднество, в апреле, Спустя другой – подряд была девчонка, Рыжулька Лорухама… Негритёнка… В тяжёлых муках много позже срока Бесстыдница блудница родила На третий год от мужнина зарока. На дом, детей силёнок не хватало, Она меня опять к себе взяла И больше от себя не отпускала… Пока не сдал любовнику её… Ведь Есри – двадцать?! ОСИЯ. Двадцать. МАРИАМ. Ё-моё-о, Выходит, двадцать с хвостиком долой, Как мы знакомы!.. ОСИЯ. Сильно изменился С тех пор я? МАРИАМ. Си-ильно. Ты был молодой Тогда, краси-ивый, стра-анный, всё бесился, Народ и веру всё спасать стремился, Но быстро постарел, остепенился. Не та уж красота. И то сказать – Жена тебя успе-ела потерзать. Семь лет пожить с блудницей на руках – Что каторга иль рабство в рудниках: Всего изъест дотла, повергнет в прах!.. И водочку, сказать по правде, пьёшь. ОСИЯ Никак от этой жажды не уйдёшь… Ведь жизнь вокруг сама-то по себе Груба, дика, грязна. В моей судьбе, В судьбе страны, народа улучшений Ждать нечего, надежды на просвет В туманной пелене невзгод, лишений Как не было, так до сих пор и нет. Я чувствую разор и кабала, Позор и смерть народ наш поджидают, Нам муки хладнокровно подбирают, Попрут вот-вот из каждого угла. МАРИАМ Мы – старые, чего уж нам страшится, Пусть худо-бедно, в страхе, проживём, Сумеем притерпеться и прижиться. Коль живы будем, – точно не помрём. ОСИЯ А детям нашим будет каково, Как рухнет в бездну Северное царство?!.. МАРИАМ Ты шибко не волнуйся, ничаво-о, Притерпятся к лишеньям и мытарствам Не хуже нас, увидишь. Человек, Каким бы ни был страшным, лютым век, Хоть мор, война, тюрьма и произвол, Пусть пытки, нищета, разруха, голод, – Всё вытерпит, всё вытянет, как вол, Тем более, когда здоров и молод. ОСИЯ Позорно жить без гордости, без чести, И вряд ли добрым словом нас помянут Те, кто жить будут лет так… через двести. Плеваться, проклинать, пожалуй, станут. МАРИАМ Потомки не помянут, Бог помянет. ОСИЯ С кого, с кого, а с Бога точно станет. МАРИАМ (сладко позёвывая) Чего ты тут сидишь квашнёю пресной Со старой нянькой? Нешто интересно? ОСИЯ Куда деваться? МАРИАМ. Сару навестил?! ОСИЯ Недавно был. МАРИАМ. Когда? На той неделе?! ОСИЯ И – хватит, я уж старый, в самом деле, Силёнок нет, чтоб чаще… «навещать». МАРИАМ Ну, будет, как старик-то верещать И жалиться на возраст. Прогуляйся, Развейся малость, но не напивайся. Купи себе какой-нибудь… виагры! ОСИЯ Пилюли мне потребны – от подагры. И снадобье – от старческих запоров! МАРИАМ Ленивым стал, домашним, словно боров. Гомерь, поди, сейчас была б довольна. ОСИЯ (вспыхнув) Довольно, нянька, а?!.. МАРИАМ (с удивлением). Неужто больно?!.. У-у, лю-убишь, значит… ОСИЯ. Всё, уйми свой норов!! МАРИАМ (выдержав паузу) Покушай молочка-то хоть немножко. ОСИЯ Сказал ведь, не хо-чу! Понять так сложно?! МАРИАМ А-а… водочки? Рюмашку на дорожку?.. От ноженек… больных. ОСИЯ. Пожалуй… можно. (Мариам уходит.) Вчера я начал дома понемножку, А кончил у соседа на рогожке... МАРИАМ («возвращается с подносом, на котором рюмка водки и кусочек хлеба») Вот… Кушай на здоровье да ступай. ОСИЯ (пьёт водку) Спасибо. МАРИАМ. Закуси. ОСИЯ. Я так… Прощай. Чмокнул няньку в щёку, ушёл; та, опрокинув в рот с донышка рюмки каплю водки, «занюхивает», потом «закусывает» хлебом. СЦЕНА 8. Столичный базар «Привоз». Осия подшофе ходит между рядов торговцев. ГОЛОСА вокруг него: - Народ честной, дурной, не проходи, Залом каспийский жирный, подходи! - Омары, раки, лобстеры, мурены!.. - Вам курочку?!… Стоишь какого хрена, Ступай себе!.. Халвы купить хотите?.. Проход не заграждайте, проходите! - Пока не обокрали вас, голубчик, Купите эту чудную гусыню!.. - Арбузы, виноград!.. Купите дыню. - Египетские ткани в мелкий рубчик! - Любых расцветок обувь, налетайте! - Эй, сударь, лапой грязной не хватайте! Искусство чай, не кич какой-нибудь! - Для женщин эта штука, держит грудь. Советую жене купить в подарок. - Вино и пиво самых лучших марок! - Элитное зерно. Купи с полпуда?.. ОСИЯ Мерси, мсье, зерном торгую сам. - Позвольте предложить на пробу вам Мёд с соком забродившим пополам? ОСИЯ Мерси боку. (Встал в сторонку, из своей фляжки сделал несколько глотков.) НАУМ. «Не пей вина, Гертруда.» ОСИЯ Наум?! НАУМ. Привет, хозяин. ОСИЯ. Бывший, – кум. Хозяин бывший, муж, раввин… бунтарь. НАУМ Да-а, выглядишь не барином, как встарь… ОСИЯ А ты, как барин, смотришься, Наум! НАУМ (неожиданно вспылив) На фоне чернокожих эфиопов, Рабов и слуг, нукеров и холопов?! ОСИЯ Клянусь, Наум, что взвился ты напрасно. Отбрось сомненья, выглядишь прекрасно: Ухоженный, солидный, элегантный, Всем барам барин! Статный, импозантный. НАУМ (смутившись) Спасибо, коли так… Прости за резкость. Цветных у нас не жалуют сейчас, Сам знаешь, и убийства уж – не редкость!.. ОСИЯ Мы встретились с тобой не в добрый час В судьбе страны, народа-горемыки, Что зло сорвать пытается на вас, Отличных цветом кожи, формой глаз, Но что такое эти закавыки Для двух друзей, не видевшихся вечность?! Я лично несказанно встрече рад. Обнимемся!? (Порывисто обнимает Наума.) НАУМ. Ты выпил, вижу, брат. ОСИЯ (прослезившись) Ни совесть не пропил, ни человечность… Обнимемся ещё!! (Вновь пылко обнимает Наума.) НАУМ. Ну, хватит… Будет. ОСИЯ Не жмись, Наум, чай веса не убудет. Ни денег не убудет, ни ума! Как там моя, здорова ли кума? НАУМ Бог миловал, тьфу, тьфу, пока здорова. Разъелась, правда, что тебе корова. Но в силе баба, чтобы «обслужить», Усилий нужно адских приложить. ОСИЯ Не хлюпик, вроде, ты у нас! НАУМ. Справля-аюсь. ОСИЯ А я, дружище, школой занимаюсь. Как бросил катаклизмы предвещать, На рынках бузотёрить, дурью маясь, Так юношество взялся просвещать. Науками с парнями занимаюсь И истинного Бога им внушаю… НАУМ Похоже, попиваешь? ОСИЯ. Что ж, вкуша-аю… Порой, как станет грустно на душе, Денёк, другой, бывает, «отрываюсь», Как скажет нынче наша молодёжь. НАУМ Довольно остроумное клише. А я слегка «оттягиваюсь!» просто, Но суть одна (звонко щелкнул себя в шею пальцем) – от «грусти» не уйдёшь. ОСИЯ Как твой Лоамми? НАУМ. Вот такого роста!.. А умница-а, ну слов не подберёшь, Титан, мудрец пятнадцати годов. А твой-то – как?! ОСИЯ. «Практически здоров», Как пишите хитро вы, доктора. Не блещет он ни силой, ни умом, Особенных талантов нету в нём… Зерна привёз хомера полтора, Тебе не надо?! НАУМ. Надо… с полведра, Коню насыпать. Он ещё с утра Ни разу не пожрал нигде, бедняга, Боюсь, протянет ноги мой коняга. (Отдалённо, не очень внятно зазвучало пение Гомери: «Звёздные картины…».) ОСИЯ Успеешь дать коню. Давай немного… Вон там, на той полянке посидим? Пивка возьмём и воблы поедим, О жизни поболтаем – и в дорогу… Не виделись сто лет же мы ей богу!.. Ты знаешь, я ведь!… книгу накропал. НАУМ (вслушиваясь в пение) Не слышал и не видел, не читал. ОСИЯ Не кончено ещё моё творенье… Хоть ты бы, что ль, концовку подсказал?!.. (Тоже стал прислушиваться.) НАУМ Подскажет жизнь. Вглядись в её теченье И сердца ритм сверяй с её биеньем. О чём же повествует сочиненье? ОСИЯ (спохватившись) Прости, отвлёкся, что?.. Что ты сказал? НАУМ Поёт-то ведь она. ОСИЯ. Не может быть! Тебе здесь не Египет, не Катар. НАУМ Не мог я этот голос позабыть. ОСИЯ А что там, что?! НАУМ. Невольничий базар. ОСИЯ Ох, я забы-ыл, мне ж к Саре!.. Непременно… Больна она… Прости, мы как-нибудь… В другой раз посидим всенепременно! НАУМ Кого ты, брат, затеял обмануть? Пошли, и мне не терпится взглянуть. (Уходят.) СЦЕНА 9. Территория рынка для торговли людьми. Каменный парапет, к которому за шею прикованы Эсром и его братья Арам и Рувим, руки-ноги их тоже скованы цепями. Работорговец Сиф сидит верхом на стене и, лузгая семечки, вертит в руках поводок, надетый, как собаке, на Гомерь. Она сильно измождена, в жутких лохмотьях, жмётся от зябкого ветра, непрерывно раскачиваясь, и поёт отрешённо и заунывно. СИФ (хлестнув её плёткой) Ну, хватит выть! Клиентов распугаешь! С утра торчу тут, мёрзну, понимаешь, Аж весь закостенел, и всё без толку, И ты тут ноешь, старая кошёлка!.. (Помолчав, Гомерь опять принялась петь.) СИФ (хлестнув её опять) Ты слышишь, говорят чего тебе!? (Несколько раз жестоко ударил плетью.) Заткнись, пока я впрямь не распалился!.. РУВИМ Ты что, не видишь, баба не в себе? СИФ Тебе-то чё?!.. Заступник объявился. Ты, может быть, того… в неё влюбился? АРАМ Больна она! СИФ. Так что?! АРАМ. Как ей… взгрустнётся, Бедняжка начинает волком выть. (Гомерь опять запела.) СИФ (не обращая внимания на подошедших Наума и Осию) Пока «бедняжка» ваша не уймётся, Я вас обоих буду молотить! (Начал зверски бить братьев, те принялись вопить; Гомерь сразу же прекратила петь, продолжая раскачивать туловище.) Гляди-кась, дура дурой, поняла, Страданиям заступничков вняла! Выходит, что не так уж безнадёжна… ОСИЯ Любезный, вас отвлечь, простите, можно? СИФ Естественно, мусью! Прошу прощенья, Отвлёкся сам слегка тут из-за пенья С моим непрезентабельным народцем. Изволите чего? ОСИЯ. Да-а… прицениться, Узнать почём на рынке инородцы. СИФ Бог с вами, это ж наши все уродцы, Ворюги и бандиты. За границей, В Аравии, собаки, ошивались, Понятно, там под местных одевались, Поэтому видок у них не наш. ОСИЯ А здесь как оказались? СИФ. Знать, попались… Тебе что нужно?! ОСИЯ. Женщину продашь? СИФ Она «того»!.. ОСИЯ. Я вижу. СИФ. Сколько дашь? НАУМ Цена ей – грош. СИФ. А ты чего встреваешь? НАУМ Торгуюсь я! СИФ. Ты тоже покупаешь?! ОСИЯ Мы вместе… СИФ. А-а, понятно, на двоих!? Тогда другое дело. На троих Её вот эти братцы… «разливают», И все довольны ей, и всем хватает! Три шекеля. Идёт?! ЭСРОМ (до этого, казалось бы, дремавший, открыл глаза). Ты, Сиф, не знаешь, Кому мою бабёнку с рук сбываешь. Гляди, предупреждаю, прогадаешь, Они больши-ые деньги могут дать. СИФ С чего бы это, а?.. НАУМ. Рабам болтать Вольготно так напрасно позволяешь. СИФ (Науму, кривляясь) Ты просто… ваша светлость, умиляешь Своим суровым, строгим внешним видом. Светлейший, не сочтите за обиду, Позвольте уж рабу договорить, Хозяину он хочет подсобить?.. Давай, Эсром, продай их мне, иуда, Кто эти… «господа!», зачем, откуда? На кой им сумасшедшая обоим?! ОСИЯ Хозяин, мы же вас не беспокоим Вопросами приватными, зачем же В чужую жизнь свой нос совать?.. СИФ. За тем же, Чтоб истинную цену вещи знать!.. Погодь, погодь… я начал прозревать… Ты-ы… Осия! Пророк наш знаменитый! Гляжу, по виду – ты, но не убитый, Как люди-то болтали, а живой. Ты-ы – точно?! ОСИЯ. Точно. СИФ. Ну, ядрёна мать, Лет десять ведь, небось, пугач ты мой, Тебя уж не видать и не слыхать. Амос у нас сейчас на пике моды, А где тебя носило эти годы? ОСИЯ Да жил себе… Замаливал вину Пред Господом… погибшими… народом. ЭСРОМ В экстазе покаянья благородном Теперь затеял выкупить жену. СИФ (показывая пальцем на Гомерь) Вот эту… швабру?.. Чокнутую галку, Всегда как штык готовую давалку Любому, кто поласковей погладит?! НАУМ (Сифу) Твой раб любимым делом занят: гадит. Заткни его, пока я сам не взялся! СИФ (Науму) Ну, этот – муж, а ты что привязался? Тебе-то чё, светлейший мой… «сановник»? ЭСРОМ Он был слугой и жил с ней как любовник. СИФ По жизни прежней, знать, затосковал?! НАУМ Хозяин, хватит!…Цену ты назвал?! Три шекеля, изволь. СИФ. А кто сказал, Что я мою… красавицу, певицу За три монетки жалких продаю?! НАУМ Твоя цена? СИФ. Ну-у… ладно, вам за-а… тридцать. И то – из уваженья отдаю! НАУМ За эти деньги юные девицы Толпой повалят к нам наперебой! СИФ Назвал я цену, выбор за тобой… «Прошу пардон», за вами… мастера Любовных игрищ, лихо куролесить! ОСИЯ Зерном возьмёшь? СИФ. А сколько? ОСИЯ. Полтора. СИФ. Хомера? ОСИЯ. Не ведра же! СИФ. Эт-то… – десять. Ещё с вас ровно двадцать, господа. Прошу вас, прикажите получить, И-и… ценность наша тут же станет вашей! Любите, истязайте, ешьте с кашей. Наскучит если, можете убить!.. НАУМ Она ведь не в себе, не молода, Никто её не купит, кроме нас!.. СИФ С наличностью проблемы если, вас На этом месте завтра в тот же час, Поверьте, заявляю без прикрас, Я буду ждать хоть в зной, хоть в холода. ОСИЯ Наум, голубчик, денег одолжишь?! Клянусь, отдам! НАУМ. Да что ж ты так дрожишь? (Достал мешочек с деньгами, протянул Осии.) Добавь монету, будет ровно двадцать. ОСИЯ Уверен, что в мешочке – девятнадцать? Ошибся, может?.. НАУМ. В смысле?.. ОСИЯ. В уголочке… Ещё одна, а вдруг да завалялась!?.. Я-а… выпил тут, потом купил… чулочки, Две пары… Саре! Денег… не осталось. СИФ А ну-ка покажи! (Осия из-за пазухи вытащил чулки, показывает). Беру! Подарки Мне тоже нужно делать… бабе, тёще… ОСИЯ Две пары – и за шекель – что попроще, А этих – только пару! СИФ. Больно ма-арки. Изгваздаются вмиг! ОСИЯ (разведя руки). Ну-у, голубь мой, Назвал я цену. СИФ. Ладно, чёрт с тобой! Тебе-е… вот эти. (Швырнул одну пару Осии, другую – сунул за пазуху.) Эти для меня. Гони мешок. (Пересчитывает деньги в мешочке Наума.) Ну, что ж, красотка ваша! (Отдал поводок Осии.) Сейчас в арбу нагрузим ячменя, И можно засосать по доброй чаше За нашу сделку!.. Ла-адно, я плачу. Соловушка Гомерь, во славу мужа И «светлости их» спой-ка гимн нам! Ну же?.. Пой, я сказал, а то… поколочу! (Смеётся.) ОСИЯ (снимая ошейник с Гомери) Свободна ты, не хочешь петь, не пой, Не дам я никому тебя обидеть. Вставай, не бойся, мы пойдём домой. (Гомерь, уткнув взгляд в землю, молча раскачивается, но не двигается с места.) Тебя сын с дочкой рады будут видеть… Они уже большие. Лорухама – Так та теперь сама жена и мама! Ты – бабушка!.. Вставай, нас ждёт лошадка, Домчит она до дома с ветерком. (Наум с Осией помогают ей подняться.) Побалует нас нянька кисельком С шарлоткой. Вкусно будет, сладко-о. Потом я уложу тебя в кроватку. Проснёшься утром, солнце за окном С тобой проснётся, зло уйдёт со сном, Сбежит трусливо скоренько в пролом, Куда сбегают злыдни все, кошмары. СИФ (сделав свирепое лицо). Где бьют, где есть невольничьи базары! (Смеётся.) ОСИЯ Идём, не бойся, э-это – тары-бары. (Осия с Наумом медленно повели её прочь.) ЭСРОМ А как же твой владыка, твой Эсром?!.. (Гомерь остановилась как вкопанная, прекратив раскачиваться.) Уйдёшь сейчас, не свидимся потом… Прощальный поцелуй… Ты что, боишься? Всего один!.. Чай жизни не лишишься. (Гомерь начала мычать и рваться из рук мужчин.) НАУМ (цепко ухватив её за руку) Нельзя! К нему опасно приближаться! ОСИЯ Наум, оставь… ну дай им попрощаться. НАУМ Не дам, мой добрый! Тварь эту не знаешь?! На всё способен гад! ОСИЯ. Ты усложняешь… Он весь в цепях, прикован, как барбос… Ну что ты сам вцепился, будто пёс?! Пусти её, проститься хочет, видишь?! НАУМ (подумав, разжал лапу; Эсрому) Не дай бог, рыжий, ты её обидишь, Кастрирую. СИФ. Заплатишь за увечье. НАУМ Куплю-куплю, законность обеспечу. (Гомерь встала рядом с Эсромом, раскачивается, в глаза не смотрит.) ЭСРОМ Ну что, малыш, прощаемся? Развязка?.. Довольно невесёлой вышла сказка. Рассказчиком я скверным оказался, Неумным, недалёким и унылым, Напутал всё, наврал!.. А так старался, Чтоб был конец истории счастливым… Прости, не смог… Обнимемся?.. (Не глядя Эсрому в глаза, Гомерь прижалась к нему и обняла; гремя цепями, тот стиснул её в объятиях, крепко поцеловал.) Прощай. Меня в аду почаще навещай. Набросив ей на шею цепь, стал душить. Первым на выручку подскочил Наум, затем Осия. Они попытались разжать руки Эсрома, но тот держался за цепь мёртвой хваткой, продолжая душить несчастную. СИФ (бестолково, только путаясь под ногами, пытается бить Эсрома плетью) Раб мерзкий, бунтовать?!.. Вмиг отучу! НАУМ (отшвырнув Сифа) Уйди из-под руки, замолочу! Свинцовыми ударами Наум лишает Эсрома чувств. Освободив Гомерь от удавки, Осия укладывает её на свой плащ. Наум осматривает недвижимую Гомерь. ОСИЯ Жива?! НАУМ. Жива-а. Дыханье без одышки. Сейчас очнётся. ОСИЯ (поправив подол лохмотьев, прикрывая ноги Гомери). Ноги как ледышки! В коросте!.. (Прослезился.) НАУМ. Дай чулки. ОСИЯ (протягивая ему чулки). На. НАУМ (взяв один). Надевай. (Наум на одну, Осия на другую ногу Гомери надевают чулки.) ОСИЯ Красивые. НАУМ. Жену свою хватай, К арбе неси. ОСИЯ. Помог бы что ль… НАУМ. Давай. (Взялись за края плаща, бережно понесли.) Зовут-то Сифом?! СИФ. Ну-у. НАУМ. Не отставай! (Уходят.) Эсром пришёл в себя, сел. Его качает, лицо – кровавая юшка, сидит, тупо рассматривая избитые, изодранные руки. Постепенно он раскачивается всё ритмичнее, наконец хрипло, надсадно, клокочущим голосом запел под бряцанье цепей «Звёздные картины…». КОНЕЦ. 22 мая 2006г. |
|
Скачать
Очень просим Вас высказать свое мнение о данной работе, или, по меньшей мере, выставить свою оценку! Оценить: Закрыть |