Когда при мне упоминают один венгерский городок, я с трудом сдерживаю себя, чтобы не воскликнуть: «Да, я знаю! Я сам это видел!» Но затем, говорящий начинает рассказывать о том, какой жгучий перец ему продали в местной лавке, какие там дешевые и вкусные ланготы - лепешки с сыром, а крест в центре города сделан из розового мрамора… И я понимаю, что ему ничего не известно о той истории, которая сидит в моей голове, готовая вырваться наружу, как только мне подвернется подходящий слушатель.
В городке я бывал неоднократно. Весной там слишком шумно и людно. Туристы едут туда за красным перцем, сувенирами и марципановыми фигурками. Летом жара раскаляет мощеные камнем дорожки, а толпа из сувенирных магазинчиков кочует под широкие зонтики закусочных. И кажется, лишь в конце ноября город обретает тишину. Розовый крест, не менее сотни тысяч раз сфотографированный за лето, по утрам покрывается инеем. А тележка с горячими ланготами появляется на улице не раньше полудня.
Я приехал в городок в первых числах декабря. По утрам булыжники на улице блестели ледяной коркой, как глазурь на конфетах. Как-то раз, гуляя по городу я наткнулся на аккуратный домик - один из тех, где часть комнат превращена в магазин, а в остальных живут сами владельцы. Толкнув дверь, я вошел. Полки и стеллажи были заставлены корзинами и коробками, плюшевыми котами, расписными бутылями, поделками из ореховой скорлупы и мешковины.
Других посетителей, равно как и хозяина, не было видно. Прогуливаясь по улице, я основательно промерз, и потому решил немного погреться в лавке. Я стал прохаживать вдоль полок. Теплый воздух в был пропитан ароматом трав. Признаться, я так замечтался над душистыми лоскутками, что чуть не вскрикнул от неожиданности, когда из глубины комнаты послышались шаги.
Ко мне подошла девочка лет пятнадцати. Заметив в моих руках тряпичную куклу, видимо, решила, что я собрался её покупать, и тут же начала называть мне цены на игрушки, валяющиеся в плетеной корзине. Но я с улыбкой покачал головой. Уже у самого выхода я заметил глиняную миску, стоявшую на полу. В ней лежали две зеленые груши. «Откуда они их взяли зимой?». И спросил у девочки:
- Любите свежие фрукты?
На мой вопрос та не ответила. Я удивился, но, возможно, она меня не услышала. Я потянул на себя дверную ручку. Тут услышал голос:
- Подождите. Я деда позову. Он скажет.
Что скажет дед? Девочка скрылась за дверью в глубине магазина, и я подумывал, а не уйти ли и мне. Но любопытство удержало. Не прошло и нескольких минут, как она вернулась, а следом за ней шел седой мужчина. Он протянул мне руку:
- Добрый день.
Я поздоровался, но понятия не имел, что нужно было у него спросить и что он мог мне рассказать. Пока я раздумывал, дед указал на круглый табурет, приглашая сесть, сам он расположился на стуле возле окна.
- Марианна говорила, вы спросили про груши?
Я кивнул головой, совершенно не понимая, зачем для этого было тревожить почтенного дедулю.
- Странно, ещё никто из приезжих не интересовался грушами, но я могу рассказать вам, это не такой уж секрет. И боятся тут нечего. Когда моя дочь с мужем купили дом, они, конечно, не знали о грушах, даже чуть беда не случилась, но ведь теперь мы не трогаем их. Груши появляются каждый год. Да, да, появляются, мы привыкли. Утром находим их на пороге, кладем на тарелку и относим в дом. А ночью они пропадают. Нет, - хрипло рассмеялся он, - никто в доме их не ест. Они не нам принесены. Ещё мы груши первый раз нашли, дочь отдала их Марианке. И почти месяц потом её выхаживала. Одна наша соседка, старая Корут, её дом справа от Мраморного креста, сказала: «Не трогайте груши, не для вас они.» Мол, в этом самом доме, лет семьдесят назад жила семья, здесь они держали пекарню и магазинчик - прямо из печки булки шли в корзины хозяек. А потом они разорились, уж не знаю, как так случилось. У них был мальчик, лет девяти. Как начала семья беднеть, он захворал. Потом уже совсем с постели не вставал. Мать как безумная стала: зима на носу, в лавке дела хуже некуда, сынишка на руках угасал. Мальчик всё груши просил, а дома и хлеба-то не было. Да и где зимой груши-то взять? Очень родители горевали, когда его не стало. Мать в тридцать лет, говорит Корут, что старуха была. Высохла от горя. Они продали дом и уехали из нашего города. А потом лет через двенадцать, новые хозяева стали в декабре находить каждый год по две груши. Представьте, лежат себе на пороге. Может, не надо было дом этот нам покупать, да кто же скажет о грушах, когда покупателей ищет? А у нас, как видите, - дед махнул рукой в сторону корзин с игрушками, - оберегов хватает, да и груши-то мы не едим. Да и бояться нечего. Не от злости это, а от любви.
Старик замолчал. В комнате опять появилась девочка - в руках несла две кружки. Она ступала осторожно, чтобы не расплескать горячий чай себе на ноги. А я смотрел на тугие зеленые плоды, и мне казалось, что комнату наполняет аромат холодных груш и я слышу чье-то неуловимое дыхание.
19 августа 2004 г.
Киев
Ольга Карибджанян обожает фотографировать, а особенно любит фото приколы. Найдите ее страницу в фэйсбуке и убедитесь!
