Если дать обезьяне человеческий ум, она
от этого не перестанет быть обезьяной.
Олег Поляков «Три слона»
|
– К сожалению, Береника закрыта на карантин. Полет отменяется. С завтрашнего дня мы в шестинедельном оплачиваемом отпуске, – командир корабля Ханс Ван-дер-Сток сообщил нам то, что мы уже и без него знали.
Мы немного поворчали, это нарушало наши планы. Только израильтянин Моисей, наш эскулап и повар, обрадовался.
– Сколько лет не справлял Новый Год дома!
– Какой Новый Год? Ты спятил? Ах, дааа… У вас, у евреев, все ни как у людей! – не удержался вечно цеплявшийся к Бен-Дрору второй пилот Попандопулос.
– Остановись, Аристид! Мы все это уже слышали! – властно приказал Ван-дер-Сток, и толстопузый грек был вынужден умолкнуть.
– К тому же у моей сестры Ривки в октябре свадьба, и я приглашаю вас всех в Мицпе-Рамон!
Мы вежливо отказались, даже Аристид под грозным взглядом босса что-то выдавил из себя. Один раз мы уже попались на удочку Моисея: пару лет назад мы всей командой, кроме Аристида, конечно, отмечали в Мицпе-Рамон тридцатилетие Моисея.
– Вот полюбуйтесь на эти красоты! – предложил Бен-Дрор, приведя нас на смотровую площадку.
Мы полюбовались, но чем можно удивить опытную команду звездолета, проведшую на Земле меньшую часть своей жизни? Все это мы уже видели на Марсе…
Что касается меня, то мои планы были порушены еще вчера. Я понимал, что дело идет к этому, но еще на что-то надеялся. Но вчера я получил известие от Ли. Она коротко сообщила мне, что разрывает нашу помолвку и просит сообщить адрес, куда выслать мои подарки. Разумеется, я попросил ее не утруждать себя. С моей стороны это благородно.
Найти пару для звездоплавателя большая проблема. Среди моих коллег я знаком лишь с Эриком Шульцем, механиком с «Громовержца», женатым на докторше с того же корабля… Что ж, таковы издержки нашей профессии – мы все знаем об этом и принимаем, как есть.
Понятно, проводить отпуск на Земле мне не хотелось. Я вспомнил об одной планетке из системы Беты Центавра. Кажется, она называется Хануман. В прошлом году, когда у нас неожиданно потек бак с горючим, мы совершили на ней вынужденную посадку для мелкого ремонта и дозаправки. Я спустился по трапу вниз, чтобы проследить за ходом работ. Двое рабочих в зеленых комбинезонах копались в нашем баке, а третий волок шланг для заправки. Выглядели они буднично – типичные обезьяны. Я даже позавидовал аборигенам, умеющим так хорошо дрессировать животных. Но тут обезьяна, притащившая шланг, обратилась ко мне:
– Вам полный бак, сэр?
Не поверив своим ушам, я взял в руки висящий на шее транслятор – все индикаторы указывали, что он в порядке. Разумные обезьяны, а почему бы и нет?
Вот туда-то мне и захотелось в отпуск…
Рейс на Дуглас Адамс, единственный, делающий остановку на Хануман, отправлялся завтра рано утром, так что времени на сборы у меня не оставалось. Следующий только через месяц, что меня не могло устроить.
Я наменял хануманей и утром в звездопорту с нетерпением ожидал объявление о посадке на «Левиафан». Билет мне ничего не стоил: как звездоплаватель со стажем, я мог, спасибо нашему профсоюзу, раз в год бесплатно слетать в любую точку нашей галактики. В оба конца, разумеется. Наш хозяин не слишком разорился при этом. Почти все звездоплаватели предпочитали проводить отпуск на Земле.
Посадка заняла минут двадцать, хотя желающих отправиться этим рейсом было не слишком много. Моя каюта состояла из спальни и небольшого салона, где можно было что-нибудь выпить и посмотреть фильм или что-нибудь познавательное. Я стал рыться в каталоге. Мне хотелось узнать что-нибудь о планете Хануман, но как ни странно, в каталоге ничего подходящего не значилось. От злости я зашвырнул его в угол каюты.
Успокоившись, я подумал, что наверняка кто-нибудь летит на Хануман и сможет рассказать мне об этой планете. Но мои надежды быстро развеялись: все пассажиры летели на Дуглас Адамс. Я решил, что, в конце концов, это даже здорово: прилечу и буду разбираться на месте!
До Хануман было две недели лета. Первую часть дня я проводил в тренажерном зале, после обеда немного дремал, читал, а затем отправлялся в клуб, где играл в карты, шахматы и блярды – последний писк моды, старинная аристократическая азербайджанская игра.
Благополучно добравшись до Хануман, я провел там незабываемую неделю, а затем вернулся на Землю. В оставшееся до окончания отпуска время я прошел начальный курс медитации в буддистском монастыре возле Рангуна.
Как обычно после отпуска мы собрались в Лондоне в одном японском ресторане невдалеке от Оксфорд-стрит. Все наперебой делились впечатлениями об отдыхе, пока Ханс Ван-дер-Сток не навел порядок.
– Прекратить балаган! – рявкнул он. – Давайте по порядку. Начнем с меня, если не возражаете.
Разумеется, никто не посмел возразить.
Рассказы Ван-дер-Стока о неумеренном потреблении пива и прогулках по улице Красных фонарей давно уже стали притчей во языцех. Мы делали вид, что внимательно слушаем его только из уважения.
Вторым номером шел наш единственный афроевропеец Боб Апропо из Швеции, штурман. Он успел забраться на Килиманджаро и даже спуститься с них. Пустил по столу фотографии. На фоне ледника Боб смотрелся великолепно.
Третьим был я. Дожевав момоку, я приступил к своему повествованию.
– Как вы может быть помните, я провел свой отпуск на планете Хануман. К сожалению, не могу как Боб порадовать вас фотографиями, так как мою «минолту» отобрали на таможне. Видите ли, местные жители не слишком фотогеничны, поэтому там существует запрет на съемку.
– Еще бы, ведь там живут одни лишь обезьяны! – командир выложил все свои знания о Хануман.
– Не только. Но по порядку. Я не стану рассказывать все свои приключения на этой планете, во-первых, вы мне все равно не поверите, во-вторых, Моисей тогда не успеет рассказать о свадьбе своей сестры, а Аристид не поведает нам, что нового на Олимпе.
– Этого я в любом случае не поведаю, так как путешествовал в Перу.
– Тем более. Поэтому постараюсь быть краток. На Хануман кроме обезьян живут люди.
– Люди? С Земли что ли? – вырвалось у Бен-Дрора.
– Помолчи, а то я не успею рассказать про Перу.
Бен-Дрор открыл было рот, чтобы поставить грека на место, но передумал, поймав недобрый взгляд Ван-дер-Стока.
– Нет, не с Земли, но похожи на нас с вами как две капли воды.
– Неужели? – удивился Боб.
– Ну, на тебя они не очень похожи, – не удержался я. Все грохнули, но Боб, кажется, не обиделся. Уже привык.
– На курсах нам говорили, что там только обезьяны, я точно помню! – не унимался Ван-дер-Сток.
– Сначала я тоже так думал, но когда изучал карту города, обнаружил зоопарк. Разумеется, я решил туда наведаться. Последний раз я был в парижском зоопарке, когда еще учился в школе. Помню, там…
– Послушай, Франсуа, об Эйфелевой башне ты расскажешь нам в следующий раз, а сейчас вернись на Хануман, – прервал меня Ван-дер-Сток.
– Простите… Как вы думаете, кого я там увидел прежде всего?
– Ясно, что людей, – ответил за всех Аристид. – Ты же уже проговорился!
– А вот и нет, – рассмеялся я, – я увидел… обезьян!
– Разумеется, мы решили что ты имеешь в виду в клетках, – разочарованно протянул Аристид.
– А я это и имею в виду!
– То есть как?
– Представьте себе, у них нет тюрем, и преступников они держат в клетках в зоопарке. Впрочем, в клетках лишь убийцы, а всякие там воры и взяточники гуляют по вольеру.
– У них еще существует преступность? – изумился канадец Грег, первый пилот.
– Сопровождавший меня абориген объяснил, что они не считают преступников разумными существами, ведь разум на то и дан, чтобы соблюдать законы. А раз так, им место в зоопарке, чтобы мамаши показывали их детям и в назидание объясняли, что закон надо исполнять. Конечно, я усомнился, что это работает, но оказалось, что преступности у них уже почти нет, так что многие клетки и вольеры опустели.
– Может нам тоже стоило лет триста назад употребить этот метод, смотришь и до террористического кошмара ХХI века дело не дошло! – перебил меня Бен-Дрор, но на этот раз Аристид смолчал.
– Возможно, кто знает… – не стал возражать я.
– Что ты все про обезьян, ты про людей расскажи! – Ван-дер-Сток ерзал от нетерпения и то и дело прикладывался к пиву.
– Мы осмотрели еще пару вольеров, а затем мой сопровождающий как-то хитро взглянул на меня и предложил показать кое-что любопытное. У меня не было причин отказываться, и он провел меня к огромному вольеру, огороженному сеткой. Метрах в двухстах от нас копошились какие-то существа. Несколько из них, по-видимому, детеныши, заметили нас и побежали в нашу сторону. Когда они приблизились настолько, что я смог рассмотреть их, моему удивлению не было предела – это были мальчишки лет двенадцати в набедренных повязках. Они подошли к сетке, что-то говорили и показывали на меня пальцем, но, к сожалению, мой транслятор бубнил лишь: «неизвестное сочетание неизвестных слов». Затем к ним присоединилось несколько взрослых мужчин. Выглядели они что надо, представьте себе англичанина в набедренной повязке.
Судя по хохоту, они представили…
– Потом подошли женщины. Благодаря вытянутым лошадиным физиономиям, они сильно смахивали на подданных ее величества.
Сидевшая к нам спиной за соседним столиком леди средних лет с неодобрением повернулась ко мне. Ее профиль был таков, что вся компания покатилась со смеху, а несдержанный Аристид даже застучал ложкой по столу.
Дождавшись тишины, я продолжил:
– Ясав, мой сопровождающий рассказал, что когда-то в древности у хануманцев случилась эпидемия неизвестной болезни. Население планеты сократилось вдвое, а половина оставшихся в живых выродилась: потеряла волосяной покров, разучилась лазать по деревьям и собирать бананы. Они начали ходить прямо, стали что-то рисовать на скалах и вырезать с помощью каменных орудий различные фигурки. Они научились говорить на непонятном языке, сочинять какие-то истории, и даже изобрели специальные значки, чтобы их записывать. Только недавно они поняли, что болезнь, унесшая столько жизней и повредившая рассудок многих выживших, была шизофренией. Этих, утративших разум существ хануманцы назвали людьми.
– Ты хочешь сказать, что обезьяны превратились в человека благодаря шизофрении? – вскричал Грег, самый молчаливый член экипажа. – А ты что скажешь, Гиппократ? – обратился он к Моисею.
– А почему бы и нет? – я попытался продолжить, но меня перебил Моисей.
– Видите ли, шизофрения остается до сих пор наименее изученной болезнью. Ведь, как ни парадоксально это звучит, объективно ее можно исследовать, лишь болея ею.
– Так что тебе мешает? – вставил Аристид.
– Прекратить! Продолжай, Франсуа, - восстановил порядок командир.
– Люди без конца воевали между собой. Хануманцы долго терпели это, пока люди не начали похищать их сородичей. Тогда они решили положить этому конец. Обезьяны напали на людей, перебили почти всех, лишь сотню взяли в плен. Сейчас их осталось особей тридцать, так как они плохо размножаются в неволе.
Я умолк. Какое-то время все молчали тоже. Я был просто в ударе! Я чувствовал, что зашел слишком далеко, но ведь мне верили! В этом легко можно было убедиться, взглянув на благодушные лица моих друзей. Лишь самый подкованный из нас Грег внушал некоторое беспокойство. Он первым нарушил тишину.
– Но как же так? Ведь сами аборигены пошли по тому же пути! Насколько я понимаю, они вполне цивилизованны.
– В общем да. Но если бы не люди, возможно, они бы и сейчас сидели на деревьях. Абсолютно все они переняли у людей, только использовали добытые людьми знания и умения исключительно в функциональных целях. У них нет никакого искусства.
Леди с лошадиным профилем поднялась из-за соседнего столика и пересела к нам. Мы с удивлением смотрели на нее.
– Простите, меня зовут Лиз Мэйсон, я антрополог. Я не слышала начала вашего рассказа, но он меня очень заинтересовал. На какой планете это происходило?
– На Хануман, – я почувствовал нечто недоброе.
– Я жила там полгода, работая над диссертацией. Вы говорите о третьей планете системы Беты Центавра?
– Да, – отступать мне было некуда.
– Так я утверждаю, что вы лжец или фантазер!
Несколько пар глаз уставились на меня в ожидании ответа. Я молчал. Мне нечего было ей ответить, ведь она была права!
Аристид побагровел.
– Так ты решил над нами посмеяться? – с этими словами он вскочил со стула так, что тот повалился под стол.
– Аристид! – осадил его Ханс Ван-дер-Сток, но Попандопулос, тяжело пыхтя, уже обегал стол, приближаясь ко мне.
Дело кончилось бы линчем, но меня спас сидевший рядом Боб Апропо – он обнял грека и надавил на какую-то точку у него за ухом.
С тех пор я не позволяю себе никаких шуток в адрес Боба. Впрочем, в адрес Аристида тоже.
Когда все пришли в себя и немного успокоились, Боб спросил меня:
– А теперь, Франсуа, расскажи нам, что там есть на самом деле?
– Да ничего там нет. Вы фильм «Планета обезьян» смотрели?
– Да.
– Вот это и есть, только обезьяны на Хануман мирные, выращивают и едят бананы.
– Так что ты там делал?
– Ел бананы и дожидался обратного рейса.
– Так какого черта ты нам мозги парил? – не унимался Аристид.
– Просто ему не хотелось выглядеть… Просто он хотел нас как-то развлечь, – заступился за меня Боб.
– Вот это похоже на истину! – заявила Лиз Мэйсон и вернулась за свой столик.
Меня простили лишь на четвертый день полета на Беренику.
