Одно из поленьев в камине с тихим уханьем развалилось от жара надвое. Над язычками пламени взвились искры. Так рождалась иллюзия успокоения.
     В толпе, в окружении людей он ощущал себя прозрачным. По его гладкой поверхности скользили взгляды, чужые мысли и навязанные восприятия, но не задевали совершенно. Вдали от них одиночество наносило штрихи его лица, накладывало мазок за мазком. Взмах кисти - его стеклянная сущность покрывалась пестрой и густой краской. Воссоздав себя, принимался за свой мир. Он рисовал его повсюду. Каменные ступени подводил угольным карандашом, раскладывая отпечатки солнечного света на лестничные пролеты. Порошок пастели он рассыпал на иглы зимних деревьев, растворял в белилах дома и людей. Поверх писал другую жизнь.
     Он был ящиком с красками, а окружающий мир - холстом. Масляные змейки расползались сперва по палитре и затем кочевали на полотно. Рисовал он много. Двери, которые отпирал, птиц, которых видел, и книги, которые читал.
     Он жил в созданном мире, другие бы сказали, что это призрак существования, а ему было всё равно. Он нарисовал себе счастье и радость, ну и немного грусти.
     Раскаленные угли отбрасывали красноватое мерцание на стенки камина. Тепло пропитывало воздух, ватная сонливость обрывала мысли, они текли вяло, бессвязно. Всё погружалось в дремоту.
     Когда он проснется, ему останется дорисовать лишь горстку пепла, на месте которой уже в следующий вечер положат и зажгут сухие дрова.

     15 мая 2004 г.
     Киев