...
     Зазвонил телефон. Дежурная сняла трубку и приняла вызов.
     - Мистер Аткинс, это по вашей части, - девушка обратилась к как раз вошедшему в приемную следователю по особо важным делам Майклу Аткинсу.
     Аткинс подошел к ней.
     - Что там, Кинни?
     Кинни подала Аткинсу запись. Конечно, если есть в наличии труп, то это по его части. Как любил говорить сам Аткинс, он следователь по особо мокрым делам.
     - Кинни, вели Кэмпбеллу запрягать.
     - Да, сэр.
     Через полторы минуты Аткинс вместе с со своими помощниками Тернером и Сноу садились в уже разогретую Кэмпбеллом машину.
     - Гони на Файнхиллс, Джек, - распорядился Аткинс.
     Ехали молча. Дело не представлялось интересным. Труп на чердаке дома постройки викторианских времен. Какой-нибудь бомж или наркоман.... Инспектор и не подозревал, что трупа там пока еще и нет, он в пути.
     Кэмпбелл остался в машине, а Аткинс с Тернером и Сноу отправились наверх. Через минуту где-то наверху раздался сильный взрыв. В нескольких близлежащих домах из окон вылетели стекла. Кэмпбелл быстро дожевал свежеоткушенный кусок бутерброда и доложил кому надо по рации о взрыве. Секунду поколебавшись, он отложил в сторону свой недоеденный завтрак и пошел посмотреть, что же произошло.
     Подъем занял несколько минут. Навстречу ему спускались испуганные жильцы, дети плакали. Кто-то тащил домашнюю утварь: вероятно, решил, что это землетрясение. Кэмпбелла пару раз как следует толкнули, и он еле удержался на ногах.
     На площадке перед последним пролетом лежал лейтенант Тернер и тихо стонал. Узнать его можно было только по его высокому росту, настолько он был засыпан штукатуркой. Взрывной волной его сбросило с лестницы. Он не успел войти внутрь чердачного помещения, что и спасло ему жизнь. На чердаке все было разворочено, кровь, части человеческих тел, запах жженого мяса. Даже видавший виды Кэмпбелл не выдержал этого зрелища более нескольких секунд. Впрочем, делать ему здесь было нечего, и он вернулся к Тернеру, чтобы оказать тому первую помощь.

     Михаил Поликарпович Андреевский, относительно известный писатель-детективист, поставил точку. «Наверняка придет уйма писем от почитателей инспектора Аткинса с требованием вернуть его к жизни», - подумал Андреевский и настолько тяжело вздохнул, что сам обратил на это внимание. Конечно, и ему было жаль расстоваться со своим любимым героем Аткинсом, но делать было нечего. Расстование далось ему тяжело: несколько дней он кружил вокруг письменного стола, садился за него, снова вставал. Сюжет все не приходил в голову. Аткинс не хотел умирать. Но время поджимало: до субботнего выпуска вечерки, с которой уже третий год сотрудничал Андреевский, оставалось всего два дня. Поэтому в кокце концов он остановился на незатейливом сюжете, в котором инспектор Аткинс совершил, пожалуй, единственную ошибку в своей карьере, в результате стоившую ему жизни. Он попался в ловушку, расставленную его непримиримым врагом по кличке Робин Вери Гуд. Что ж, работа у инспектора полиции не менее опасна, чем у сапера.

     А всему этому предшествовал серьезный разговор, состоявшийся у Андреевского в редакции вечерки несколько дней назад.
     - Вы, уважаемый Михаил э-э-э, - главный редактор пошарил на столе, но, судя по всему, не нашел того, что искал, - Полуэктович...
     - Поликарпович, - как всякий писатель, Андреевский не любил, когда коверкали его имя. Бедняга не знал, что в редакции за ним давно закрепилась кличка «Флаг».
     - Да-да, Михаил Поликарпович, мы с Вами уже давно сотрудничаем. Я не поленился и подсчитал, что Вами написано тридцать три рассказа о подвигах инспектора Аткинса. Как вы понимаете, мы высоко ценим ваши безусловно талантливые произведения. Иначе мы бы их просто не печатали. Но, понимаете ли, действие в ваших рассказах происходит где-то за границей. Предполагаю, что в Англии, может даже в Лондоне. Но, где наши читатели, и где Лондон? Мы уже получили несколько писем от читателей, которые просят, чтобы мы печатали что-нибудь о буднях нашей милиции.
     - Понимаете, Дмитрий Дмитриевич, мой Аткинс – как бы это сказать, абстрактный герой. События происходят, конечно, за границей, но совсем не в Англии. Не знаю где, и это не имеет значения. Это же детективный жанр. Здесь важна загадка сама по себе. А сюжет – всегда поединок между читателем и писателем. И желательно, чтобы он заканчивался вничью.
     Дмитрий Дмитриевич выслушал тираду писателя до конца и как ни в чем не бывало продолжил:
     - Кроме того, был я третьего дня на одном совещании, - палец редактора однозначно взметнулся в направлении потолка. – Мне недвусмысленно намекнули, что еще не перевелись герои и на земле русской. Так что, уважаемый Михаил э-э-э Поликарпович, нужно перестраиваться. Давайте мы дадим еще один ваш рассказ про Аткинса, чтобы вы смогли красиво завершить серию, а затем.... Знаете тут нам Обкина свой рассказ прислала.
     Услышав это имя, Андреевский аж скривился. Дмитрий Дмитриевич на этот раз обратил внимание на своего собеседника.
     - Да-да, уважаемый, Обкина. Ей, конечно, далеко до вас, да и трупов многовато, но это дело поправимое, да и народ ее любит. Но, все-таки мы бы хотели продолжить наше сотрудничество с вами. Надеюсь, что вы меня хорошо поняли, - и главный редактор поднялся.

     Вот какой неожиданный оборот приняло дело. Андреевский был профессионалом. В том смысле, что жил он на литературные заработки. Вечерка не была единственным источником его доходов, просто он любил эту газету еще с детства, и все самое лучшее, что выходило из-под его пера, нес туда. Он сотрудничал еще с кучей газет и журналов, но тем доставались объедки или откровенная халтура. Андреевский даже разработал несколько простых схем, позволяющих ему написать детективный рассказ всего за несколько часов.
     Например, некто убивает Игрека. Все подозрения падают на Зет. Плохой следователь А. убежден, что Зет – убийца. Но хороший следователь Б. сразу понимает, что это ложный след, и догадывается чьих рук это дело, но, чтобы поморочить читателя, делает несколько отвлекающих маневров. Ну а убийца, разумеется, Икс, который упомянут почти в самом начале, но имеет «железное» алиби и держится автором до нужного момента в тени. Конечно, есть еще несколько статистов, чтобы увеличить число подозреваемых (подозреваются все!). А дальше – просто. Если рассказ пишется для журнала «Подмостки», то убийство происходит в театре где-нибудь за кулисами (неплохо бы еще подобрать подходящую постановку из современного репертуара). Если для журнала «Приятного аппетита», то действие разворачивается в каком-нибудь ресторане с подробным описанием яств, которые успевают отведать главные персонажи. Шеф-повар вполне сойдет за Зета. И в заключение надо взять щепотку модных словечек, типа «трансвестит», «жиголо» или «гомик», рассыпать их по тексту (соблюдая чувство меры, конечно), добавить по-вкусу в прямую речь «трахаться» и... гонорар уже в кармане.
     Надеюсь, вы не осуждаете Андреевского? Это неуместно, можете его просто не читать. Кстати, все эти поделки он публиковал под псевдонимами, причем менял их часто, иначе широкая публика его бы быстро раскусила. Но все это не распространяется на вечерку, где жил своей жизнью инспектор Аткинс. Эти рассказы писались подолгу и тщательно продумывались автором. Он был весьма скрупулезен, проверял мельчайшие детали, без конца рылся в словарях и энциклопедиях. Короче говоря, в серию рассказов об Аткинсе он вкладывал весь свой талант, всю свою душу и, разумеется, подписывал их своим настоящим именем.
     И вот ему предложено закончить его любимую серию. А ведь сколько еще сюжетов ждали своего часа – Андреевский обладал просто неистощимой фантазией.
     С другой стороны, если упорствовать, то придется расстаться с вечеркой, с ее твердыми и относительно солидными гонорарами. «Ученый сверстник Галилея был Галилея не глупее, но у него была семья...», - вспомнился стишок Евтушенко. Да, он ведь обещал сынишке купить видеомагнитофон... Что же теперь? Отложить покупку? Но дети не в ответе за наши неудачи.
     И он написал то, что написал. Завтра он отнесет это Дмитрию Дмитриевичу и швырнет в лицо, а сегодня он устроит поминки по Аткинсу, хороший был человек.

     Андреевский видел сны крайне редко, но этой ночью, после неумеренного вечернего возлияния, он вообще не отличал сна от яви. А снилось ему следующее.
     Он умер и попал на небо. Перед ним стоял апостол Петр.
     - Имя?
     - Михаил.
     - Имя отца?
     - Поликарп.
     - Фамилия?
     - Андреевский.
     - Почему убил столько людей?
     - Я? Я никого не убивал.
     Какой-то чиновник с ангельским выражением лица подал Петру список. Апостол начал зачитывать его, делая короткие паузы после каждого имени. Замыкал список Майкл Аткинс.
     - Но это все вымышленные литературные персонажи.
     - Вымышленные-невымышленные, все они так или иначе существовали и были убиты по твоей воле. Я бы тебя может еще и простил, но убить Аткинса, человека, всю свою жизнь посвятившего борьбе со злом, это выходит за все мыслимые пределы общепринятой морали. Твое место в аду, Андреевский.
     Но до адовых мук дело не дошло: Андреевский проснулся.

     По дороге в редакцию Андреевский несколько раз принимал решение переделать конец рассказа и спасти Аткинса, но... было уже поздно. Михаил Поликарпович с ненавистью поглядел на главного редактора и положил перед ним рукопись и дискету.
     - Вот и чудненько, Михаил Полуэктович, - с улыбкой произнес Дмитрий Дмитриевич, заглянув в конец рассказа и убедившись, что Аткинс мертв. – Мы дадим ваш рассказ завтра, как и договаривались. Ну и ждем теперь от вас новой серии. Вы еще не придумали нового главного героя? Если нет, зайдите как-нибудь ко мне, вместе помозгуем.
     Андреевский покинул редакцию со смешанным чувством. Все-таки дело уже было сделано, и сомнения следовало прекратить.

     Прийдя домой, он уселся за компьютер, открыл новый файл, немного подумал и резво застучал по клавишам:

     Убийство было жестоким, можно сказать, зверским. Главный редактор областной вечерней газеты мучительно умирал....