Прихожу на работу, не успеваю комп завести, а тут уже Таиска влетает. И сразу, без “здрасьте”, без “до свидания” поперла на меня:
     — Так, Ирина... э-э... Игоревна! (На самом деле — Игнатьевна, но это все фигня, ягодки-то, знаю, еще впереди!) Вот! Тут! Это самое... Заболела Валентина Евгеньевна! Берите ее дела... Завтра отчет! И вы свой, и ее чтоб! Мне — как, одной за всех? Зашилась уже...
     Таиска, в своей манере, попрыгала еще вокруг моего стола, поприседала и выскочила за дверь. Через секунду забегает снова и укоризненно качает головой:
     — Не здороваетесь! Такие молодые, а куда? Мне никогда не обидно, а просто... Уважение воспитывать в детях! Смолоду, чтоб потом!
     “Пошла ты!” — говорю мысленно. Уходит. По коридору раздается дробный топот — ходить “пешком” Таиска не умеет.

     Разговоры о том, как и почему эту дуру держат в начальниках отдела, всем уже давно надоели. Да и говорить — хоть об этом, хоть о чем другом — сейчас все равно не с кем. Валентина заболела. Вот гадство! Перед самыми отчетами, как специально! Может, и правда специально — Таиске насолить? Но досталось-то мне! Да ну, фигню порю-с, Валька знает расклад, меня бы не подставила! Хотя, кто знает... Вон, Мюллер еще говаривал: “Верить никому нельзя!” И добавлял: “Мне — можно!”
     Интересно, а мне верить можно? У-у-у, сейчас как наваляю в Валькиных отчетах! Таиска все одно их проверять не будет! Да и не сможет! Она, небось, читать-то не умеет — по крайней мере, мною лично за этим занятием замечена не была. Да что читать — она и говорит-то, как явный клиент психушки!
     Точно, забабахаю сейчас отчеты — пусть порадуется! Авторство-то она по-любому себе припишет и в головной офис от своего имени пошлет! А уж к своим родным отчетам и отнесемся по другому, по-родственному! Как говорится: “Почувствуйте разницу!” Вот пусть “наверху” и почувствуют! А то у них все: “У Таисии Витальевны такой опыт работы, такой опыт!” Жопыт! Тьфу, аж противно!

     Легка на помине — опять несется! Чуть дверь с петель не сорвала! И ну давай прыгать-приседать:
     — Татьяна... э-э... Игумьевна! (Это уже что-то новенькое, оригинально даже — надо записать!) Это самое... забыла напомнить: отчеты к утру чтоб готовы! Вечером мне отдайте! Пораньше, это самое... Проверить же еще! Туда-сюда... Чтоб не уронить лицом в грязь! Из головного завтра сами здесь... это самое. Проверка! Тут на месте и мы! Не отвлекайтесь, работайте! И меня вот от дела отрываете!
     Ускакала — аж стены завибрировали! А мне вонь тут свою оставила! Не понятно: то ли она таким парфюмом пользуется, то ли сама так воняет, непосредственно? Мы с Валентиной как-то спорили об этом — остановились все-таки на втором варианте.
     У-ух, как мне она ненавистна, эта Таиска! Ненавижу, ненавижу! Ни о ком за свои двадцать пять лет так искренне еще подумать не смогла! А о ней вот — могу! Причем — без напряга.
     Завтра ведь выставит опять себя перед начальством героиней! Все она, все на ней... Нет, точно надо Валькин отчет запоганить! Чтоб места живого не осталось!

     Ну, вот — с отчетами покончено. Красота! Если и раскроется мое авторство — плевать, пусть выгоняют! Все лучше, чем с этой шизой работать...
     И все-таки — завтра, завтра... Что будет завтра? Не привыкла еще делать гадости — на душе кошке скребут... Лучше бы — сразу послезавтра! Чтоб узнать, чем это все закончилось! Чтоб узнать... Чтоб узнать... Ух, как потянуло в сон! От нервов, что ли?
     Послезавтра... Узнать...

     Просыпаюсь оттого, что меня кто-то трясет за плечо. Уснула все-таки! Прямо за столом — во уработалась!
     А это что за деваха передо мной? Ого! Еще сплю, оказывается. Передо мной — моя же рожа. И волосы рыжие, и прикид — тоже мой!
     — Изыди! — машу на “вторую себя” рукой. Та не исчезла. Только визжать начала. Громко так, противно! Не, голос — не мой. Хотя, если себя со стороны послушать — на записи там, по видику — всегда голос не своим кажется.
     — Ты кто? — спрашиваю. Хотя и так вижу уже — кто. Впору самой завизжать. Хорошо — мозги не до конца проснулись, все еще прикидывают: “Сон — не сон?”
     — Кончай орать! — говорю. — Тошно же! Себя что ль никогда не видела?
     — Т-ты... к-как? — отвечает, а у самой губы трясутся, так и скачут, аж смотреть неприятно.
     — “Как-как” — вот так! — бурчу в ответ угрюмо, потому что сама ни хрена не понимаю. И добавляю как можно строже: — Успокойся, вытри сопли! Давай соображать вместе.
     Успокоилась “двойница” довольно быстро, молодец! Ну дак! Чай, мы с ней — не чужие...
     — Ты что, из будущего? Как в кино? — Вот уж спросила, так спросила! Но каков вопрос, такой и ответ:
     — Нет, из прошлого! Как в балете!
     — Ну зачем ты так... — Сейчас ведь точно заплачет! Ладно, шутки кончились...
     — Извини, — говорю с нотками раскаянья в голосе. — Мне ведь тоже не сладко. А чтобы узнать откуда мы по отношению друг к другу, надо просто узнать, какое сейчас число!
     — Третье апреля!
     — Первое!!!
     — Если бы сейчас было первое апреля, то лучшего розыгрыша трудно себе и представить! Но сегодня третье, вот смотри! — И “двойница” достает из сумочки и сует мне под нос местную газету. Точно, номер за третье апреля. Весело! Значит, сбылось мое желание насчет “послезавтра”!
     — Значит, вчера было второе?
     — А ты догадливая! — Надо же, чувство юмора проснулось, пришла уже, значит, в себя.
     — И как отчет? — задаю этот вопрос как бы между прочим, а сама аж дышать перестала...
     — Таиску выгоняют... — отчего-то отвернулась “двойница”.
     — Да ну!!! Сработало, значит?!
     — Так ты знаешь?! Ах да, прости, забыла... Только... Зря это мы.
     — Зря?! Почему зря?! — ничего не понимаю и начинаю злиться непонятно на кого. — Мы (как непривычно называть себя во множественном числе!) ведь этого и добивались!
     — А ты знаешь, что руководство, особенно Самиков, почти обо всем догадалось? О нашем, так сказать, участии в этом безобразии? Самиков — он не дурак, хоть и начальник... Он свойства “вордовского” документа в Таискином компе посмотрел, а там в авторах знаешь кто значится?
     — Догадываюсь...
     — Во-во! Еле ме... нас, то есть, Таиска отбила!
     — Таиска?! Отбила?! — Боюсь, меня не в будущее занесло, а вообще в параллельный мир какой-то! — Ты ничего не путаешь?
     — Ничего! Все на себя взяла! Ну, ее и — под зад коленом... Сдает дела новенькой какой-то, блатной, наверное.
     — Так быстро?
     — А чего тут долгого? Местечко-то тепленькое... Но не это главное, — “двойница” перешла на шепот. — И не это самое хреновое... Понимаешь, после всех этих разборок Таиска забежала ко мне, красная вся, в пятнах, трясется, я уж думала — убивать будет...
     — А она?
     — А она вздохнула так, со всхлипом, и сказала тихо-тихо: “Зачем же так-то...” И убежала.

     Мы обе замолчали, переваривая кто услышанное, кто вспомненное. Да и расхотелось почему-то разговаривать. Совсем расхотелось. И смотреть на свое “отражение” расхотелось. Потому что — как в зеркало... А там — рожа гнусная. Вот так-то.
     — Ты как вообще сюда попала? — выдавила, наконец, “двойница”.
     — Очень захотелось в послезавтра... Уснула. Проснулась уже здесь.
     — Как-то просто очень... Почему это именно с тобой случилось? Или со мной... с нами?..
     — Прабабкины гены, видать... Говорят, она же колдуньей была, ведьмой. Волосы-то рыжие — от нее наследство! — трясу в доказательство рыжей, цвета червонного золота, гривой.
     — Поехали тогда снова в позавчера! — безапелляционно говорит “двойница”.
     Мне объяснять ничего не надо — мы ж с ней, по сути, один человек. Спокойно отвечаю:
     — Поехали!
     Мы садимся рядышком за один стол и начинаем “мечтать” о позавчера. Чувствую, как начинает клонить в сон. Скатываясь в дрему, боковым зрением замечаю, как “двойница” клюет носом...

     ...и вот уже дикий визг прерывает мой некрепкий сон.
     — Кончай орать! — слышу недовольный голос “двойницы”. — Тошно же! Себя что ль никогда не видела? Открываю глаза и вижу премилую картину: в дверях стоит еще одна моя офигевшая копия, орет во всю пасть, а глаза ее (красивые, кстати, глаза — большие, зеленые) бегают, как на матче по настольному теннису: туда — сюда, влево — вправо, на меня — на “двойницу”... Мне сразу мысль в голову пришла, что ее надо “тройницей” называть. И еще — мне тоже захотелось на нее заорать, чтоб заткнулась, но... сама не ожидавши от себя такого, подхожу к визжащей “тройнице” и обнимаю ее за плечи. Та дернулась сначала, а потом замерла, вперив в меня свои (мои) зеленые глазищи.
     — Т-ты к-кто? В-вы к-кто? — “Тройница” все еще трясется, но уже не орет.
     — Сама видишь! — отвечаем мы с “двойницей” дуэтом. Синхронно, так сказать.
     — Некогда все объяснять подробно! — Мне вдруг становится страшно, что сейчас вбежит Таиска — а она вбежит с минуты на минуту, — поэтому начинаю говорит быстро-быстро: — Сейчас Таиска поручит тебе делать Валькины отчеты — Валька заболела, — сделай все так, как для себя не делаешь! Точно, четко, красиво… Будут всякие гадкие мыслишки в голову лезть — гони!
     — И помни, — встревает “двойница”, — Таиска — дура, конечно, но не скотина! И ты никогда скотиной не становись! Тем более, ты-то как раз не дура.
     — И прабабку почаще вспоминай! — говорим мы одновременно с “двойницей” и синхронно подмигиваем.
     — Вы что, из будущего? Как в кино? — ахает догадливая “тройница”.
     — Нет, из прошлого! Как в балете! — снова дуэтом отвечаем мы.
     — Давай, Ирка, не подведи! — орем мы с “двойницей”, услышав быстро приближающийся по коридору Таискин топот.
     — Я все сделаю, но зачем вы… — начинает “тройница”.
     — Одной подлостью меньше — мир уже чище, — отвечаем мы уже в полудреме.