Тому, что этот рассказ получился таким, каким получился, мы обязаны малосущественному на первый взгляд происшествию в небольшом ресторанчике на набережной Тель-Авива, имевшему место в середине июня 2004 года, где-то в районе десяти вечера: там буквально на секунду погас свет. Этой секунды, капли в океане вечности, хватило, чтобы человечество навсегда утратило текст, который мне надиктовывал Игорь, мой однокашник, с которым мы не виделись со дня окончания института. Мы встретились случайно (так показалось нам, считающим себя хозяевами своей судьбы) в этот вечер: он прогуливался по набережной, а я, утомленный переговорами со слишком много обещающим клиентом, решил по пути домой сделать небольшой крюк и подышать бодрящим морским воздухом. Радость встрече была взаимной, оба никуда не спешили, и я пригласил Игоря посидеть где-нибудь и поболтать. Мы приземлились в одном из близлежащих ресторанов, выбрав потише, где нашу беседу прерывали лишь крики чаек, так свойственные и другим двуногим обитателям Средиземноморья. Узнав о моем хобби, Игорь в присущей ему саркастической манере заявил, что хотя он ничего не читал из моих творений, но история, произошедшая с ним лет десять назад, представляет собой сюжет, который мне и не снился. Он попал в «десятку»: сюжеты я обычно вижу во сне.
     Игорь всегда слыл серьезным, вдумчивым студентом, хоть и с некоторыми странностями. Мы принадлежали одной небольшой студенческой компании, собирашейся иногда у кого-нибудь дома расписать «пулю». Помнится, это было его предложение: отметить столетие Ленина турниром по стоклеточным шашакам.... Турнир мы провели, но опубликовать результаты так и не решились. Кто знает, как к этому отнеслось бы наше институтское начальство? До сих пор у меня нет ответа на этот вопрос. Жалею, что мы не сделали это. Возможно, как один из победителей турнира, я бы оказался в Израиле лет на пятнадцать раньше....
     Я был заинтригован. Заметив, что у меня с собой ноутбук, Игорь предложил мне записать эту его сногсшибательную историю. Я не решился возражать, так как не знал, как он воспримет мой отказ. Батарея у моего компьютера давно прекратила свое бренное существование, мне не хватало денег или времени заменить ее. Пришлось помимо хумуса и вина заказать удлинитель, который был незамедлительно подан. Свет погас как раз в тот момент, когда я отстукивал последнюю фразу... Игорь, ухмыляясь в пышные рыжие усы, злорадно заявил, что настоящий писатель отличается от графомана уже тем, что нажимает на клавишу «Сохранить» после каждой точки. Я решил, что за свои вино и хумус Игорь заплатит сам. Так или иначе текст был утерян.... Однако, пустив в ход все свое красноречие и знание человеческой природы, я смог убедить моего друга позволить мне пересказать его историю своими словами.
     Всякие реверансы типа того, что автор не несет ответственности за случайное совпадение имен и тому подобное, считаю здесь неуместным. Никаких совпадений просто не может быть. Эта история не может повториться ни с кем и никогда. Теории, что все происходящее с нами здесь и сейчас одновременно или через миллионы лет происходит или произойдет с нами же снова в некоем параллельном или диагонально-перпендикулярном мире, несостоятельны, и эта история лишний раз убеждает меня в этом.
     Я изменил все имена, кроме одного, посчитав это излишним. У меня есть сильное подозрение, что Игорь в своем повествовании тоже использовал выдуманные имена, так что вполне возможно, почти все они были изменены дважды. Существует определенная вероятность, что изменяя имена, я вернул героям истинные.
     Единственное, за что должен повиниться перед возможными читателями, это некоторая пресность изложения. Лексикон Игоря содержит длинный ряд сочных выражений, которые я просто не решился вынести на ваш суд.

*    *     *

     Расставшись с женой (о причинах развода он предпочел умолчать, хотя произнес нечто недоброе в адрес тещи) и оставив с ней двух детей школьного возраста, Сергей вовсе не собирался долго наслаждаться одиночеством. Считал он себя человеком парным, обладающим спокойным и уживчивым характером, способным жить с кем угодно и в шалаше. Лишь бы было обоюдное желание. Интернет еще только входил в моду, так что он дал объявление в газету. По неопытности Сергей указал номер домашнего телефона, который с той поры с трудом умолкал на ночь.
     Как-то ему позвонила девушка без малого лет на двадцать моложе его. Их уравнивало то, что у нее было двое маленьких детей. На прямой вопрос о разнице в возрасте Рахель философски заметила, что не рассчитывает найти серьезного мужчину без седины в шевелюре, а несерьезные и лысые ей не подходят. Ответ льстил Сергею. К этому нелишне добавить, что голос в телефонной трубке просто завораживал, проникал в самую душу, где бы та не находилась. Описать его невозможно, надо слышать.
     Жила Рахель в Иерусалиме, в Центре абсорбции. Ее древняя машина-развалюха, без которой она не мыслила свое существование, составляла все ее приданое. Она сделала пару попыток приехать к бесколесному Сергею на север страны, но оба раза машина ломалась в пути. А тем временем они подолгу беседовали по телефону. Рахель, как и Сергей, обожала Кафку, даже прочитала его на иврите. Им было о чем поговорить.
     В конце концов Сергею, человеку деятельному, не терпящему пауз и ожидания, надоели разговоры, и он отправился в Иерусалим сам. Рядом с автобусным вокзалом купил цветы и предстал перед Рахелью. Детство незабываемо как то, что явилось его взору. По пустой комнате безмятежно ползали двое совершенно голых детей лет четырех-шести, ковыряясь в каких-то обгрызанных кубиках. Их полуодетая мать с простым скуластым лицом крестьянки, распущенными волосами и темнокарими глазами, полными мировой скорби, накопленной со времен, когда праотец Авраам еще звался Аврамом, с благодарностью приняла цветы, но взгляд ее говорил нечто иное: «Лучше бы ты, дорогой, принес что пожрать...». Кстати, вскоре появился господин с кастрюльками. Как объяснила Рахель, их поддерживает ее бывший приятель, а точнее, его сердобольная мать. Покормив и кое-как одев детей, Рахель повезла Сергея в какой-то киббуц возле Иерусалима, где ей обещали работу. На обратном пути, когда дети уснули на заднем сиденье машины, они смогли немного поговорить без помех. Сергей, израильтянин со стажем, вполне мог представить трудности, выпадающие на долю матери-одиночки, но положение Рахели он не мог и вообразить, а та не жалела красок, расписывая свои мытарства.
     Муж бросил ее с двумя маленькими детьми пару лет назад. Социальная служба взяла детей под свою опеку, точнее, просто забрала их в приют, а когда устроившаяся на работу мать потребовала их обратно, отказала ей. Рахель пришлось с полгода повоевать, чтобы вернуть детей, но тут ее уволили, и кормить их снова стало нечем.... Их подобрал таксист Йоси, буквально спас от голодной смерти. Рахель была безмерно благодарна ему, но Йоси никак не совпадал с образом того, кто снился ей по ночам. Кафку он не читал. Йоси несколько раз предлагал жениться на ней, как только она завершит формальности развода, но Рахель оставалась непреклонна.
     Вся эта история глубоко тронула Сергея, да кого бы она не тронула? Но не каждый бы поступил как он: предложил Рахели переехать к нему и, получив согласие, выписал на ее имя три чека, не проставляя сумм!!! Единственное, о чем он просил свою новую подругу, это позвонить ему прежде, чем вкладывать чеки, чтобы уберечь его от сюрпризов. Через несколько дней он надеялся получить зарплату, и Рахель, скорее всего, сможет вложить чек на пару тысяч шекелей. Рахель с благодарностью приняла чеки, отвезла Сергея на автостанцию и... забыла о нем, как политик про свои предвыборные обещания.
     Через несколько дней и без того тощий банковский счет Сергея благополучно похудел на две тысячи. Сергей очень удивился. Нет, не тому, что деньги ушли, а тому, что Рахель не позвонила. Даже позволил себе немного обидеться. Но все-таки решил позвонить ей сам. Телефон у Рахели был отключен. Месяца через полтора Сергей узнал, что Рахель жива и скорее всего здорова: она вложила еще один чек, на этот раз на тысячу шекелей. Теперь он удивился ее редкой в наши дни скромности, скорее всего она просто побоялась ничего не получить, если чек окажется без покрытия. К счастью Сергея, она не знала, что банк позволяет ему заходить в «минус» довольно далеко: у него на счету хранились вырученные от продажи квартиры доллары родителей....
     Как-то за обедом в киббуце Сергей поделился с друзьями-коллегами, и они, конечно, стали обзывать его предпоследними словами и уговаривать отменить оставшийся чек. Он колебался, но все-таки гордо заявил друзьям, что для того он и выписывал чеки, чтобы ими воспользовались, так что ничего отменять не станет. Через месяц отменять уже было нечего, на этот раз был вложен чек всего на пятьсот шекелей. Других признаков жизни Рахель не подавала.
     Еще через месяц Сергей взял отгул, приобрел однодневный тур по Иерусалиму с Мариной Фельдман и по окончании экскурсии остался в столице. В Центре абсорбции Рахель больше не проживала, но там ему дали новый адрес. Сергей отправился в район Ромема, где после некоторых плутаний нашел свою подругу. Она встретила его как ни в чем не бывало. Ей отключили телефон, она болела, дети болели, словом, ну никак не могла она позвонить... На этот раз Сергей предусмотрительно оставил чековую книжку дома.
     Убедившись, что вся эта история сошла ей с рук, и Сергей похоже даже не сердится, Рахель снова принялась названивать ему, снова начались их полуночные беседы о Кафке и Гессе. Телефона у нее теперь не было, звонила она с телефона-автомата. А через неделю она разбудила Сергея ночным звонком, долго повторяла своим шелковым голосом «Сказать – не сказать, сказать – не сказать?», пока Сергей наконец не взмолился: «Скажи же!». И она сказала... Оказывается мечта всей ее жизни стоит каких-то двенадцать тысяч шекелей (в то время полугодовая зарплата Сергея, между прочим), и заключается в пластической операции по увеличению груди. Сергей пытался возразить, что грудь у нее совсем не такая уж маленькая, но его поставили на место, заявив, что он в этом ничего не смыслит. Обиженный ценитель женских прелестей обещал подумать, все-таки мечта всей жизни... Можно было расплатиться шестью платежами, то есть целых полгода банк будет напоминать ему о красотах женской груди! Париж стоит обеда! Он договорился с Рахель, что после операции она наконец переедет к нему.
     Настал долгожданный день, и Сергей приехал в Иерусалим, чтобы загрузить нанятый им фургон вещами Рахели. На грузчиках он решил сэкономить, о чем быстро пожалел. Бедняки всегда держатся за хлам, но почему же за весь? Он хотел выбросить какие-то ржавые железные трубы, но Рахель однозначно заявила, что без них она никуда не поедет. К ночи он привез ее барахло домой и чуть ли не до утра перетаскивал на второй этаж. К концу этой процедуры на своем драндулете прибыла Рахель с детьми.
     Когда все вещи были распиханы по углам, а трубы нашли приют вдоль стены салона, ехидно выглядывая из-под дивана, Рахель извлекла из своей сумки две белоснежные рубашки и велела Сергею их примерить. Он не очень разбирался в тканях, но взяв их в руки, почему-то подумал о шелке. Рубашки оказались впору, и довольный подарком Сергей повесил их на плечики и спрятал в шкаф.
     На следующий день выяснилось, что у Давида, шестилетнего сына Рахели, белокурого, кудрявого, ну просто с ангельским личиком ребенка, есть серьезная проблема. Мальчик он был особенный: мама, увлекавшаяся новомодными теориями, родила его в воду. Именно это обстоятельство места, по мнению Сергея, практически лишило его инстинкта самосохранения. К тому же взрослых он слушал, но не слушался. Один из признаков гениальности, кстати. Уже при первом знакомстве с квартирой Давид забрался на подоконник и чуть не сиганул вниз. Рожденный в воду летать не может. Хорошо, что Сергей оказался рядом и перехватил ребенка. Так что, несмотря на жаркое лето и отсутствие кондиционера, все окна в квартире пришлось наглухо закрыть....
     Четырехлетняя Галит, внешне мамина дочка, была вполне нормальной девочкой, но эта ложка счастья омрачалась неожиданной ревностью Рахели, не подпускавшей Сергея к ней ни на шаг. Правда, это не мешало ей спокойно оставлять девочку на его попечение, если у нее возникали какие-нибудь дела....
     Особенно запомнился Сергею их совместный поход в ресторан. Они расположились на открытой веранде, хорошо продуваемой морским ветерком. Рахель заказала, наверное, все, что было упомянуто в меню: чтобы подать заказанное, официанту пришлось приставить к их столику еще один. Сергей пытался мягко протестовать, встав на защиту детей, которым все это не съесть и за целую жизнь, но Рахель заявила, что ее дети ни в чем не должны нуждаться.... Напрасно Сергей вступился за детей, они и не собирались все съесть: Давид и Галит передвигались вдоль столов, вооружившись ложками и поочередно запуская их в выставленные блюда, напомнив Сергею «сумасшедшее чаепитие». Взорам проходящих мимо скорее представлялась иная картина - «Сумасшедшие за обедом».
     Любой человек, если, конечно, он не адепт секты дао или чего-нибудь в этом роде, полон желаний. Когда он начинает грезить ими наяву, они превращаются в мечты. Мечты же становятся чем-то вроде вех на жизненном пути: так человек и бредет по жизни от достижения одной к следующей. Когда мечта сбывается, она умирает. Можно сказать, что человек шагает по трупам сбывшихся мечт. Если вымощенная благими намерениями дорога ведет в ад, то, согласно симметрии можно предположить, что идущий по трупам попадет в рай.
     Грудь Рахели была еще забинтована как египетская мумия, а она уже мечтала стать таксистом. Для этого надо хотя бы приобрести нормальную машину. Старая уже чуть жива, к тому же ее надо вернуть Йоси, как оказалось, законному владельцу. Да и вообще, без машины жизнь невозможна. Решено было взять ссуду. Сначала Сергей попытался сделать это на «сером» рынке, но подходящих условий не нашел. Тогда он, одолжив у Рахели газовый баллончик (ведь он никогда не держал в руках столько денег!), отправился в банк, где ему с удовольствием выдали восемнадцать тысяч шекелей на два года под хороший процент. Рахель заявила, что знает, где в Иерусалиме можно купить машину подешевле (а речь, конечно, шла о подержанной), и отправилась туда, оставив Сергея пасти детей. Вернулась она на следующий день утром на обшарпанном «рено». Старый драндулет она вернула Йоси. Рахель, получавшая какую-то социальную помощь, не могла иметь машину, поэтому договорились, что в ближайшую пятницу они пойдут на почту и перепишут машину на имя Сергея. Но утром в пятницу Сергея срочно вызвали на работу, вернуться до закрытия почты он не успел... А в субботу вечером Рахель заявила, что у нее есть дела в Иерусалиме, к тому же ей надо на перевязку. Обещала вернуться в воскресенье вечером. Детей она прихватила с собой.
     В воскресенье утром, собираясь на работу, Сергей обнаружил, что у него закончились чистые рубашки. Тогда он вспомнил о подарке Рахели и полез в шкаф. Рубашек на месте не оказалось.... Сергей не поверил своим глазам, он точно помнил, куда повесил рубашки. Тщательно проверил все еще раз. Рубашки исчезли. Продолжать поиски уже не было времени: через пять минут за Сергеем должны заехать. Он нашел какую-то футболку – для киббуца сойдет и это, оделся и спустился вниз.
     Сергей не был столь наивным, как могло показаться. Просто он строго придерживался презумпции невиновности. У него были какие-то подозрения и раньше, но впервые ему в руки попали вещественные доказательства двуличности и лживости Рахели. Одно дело любить Кафку, а другое – оказаться среди его героев! Как он и предполагал, в воскресенье Рахель не вернулась и не позвонила. Позвонила она ему лишь в понедельник на работу и умирающим голосом сообщила, что попала в аварию и вместе с детьми находится в больнице «Меир» в Кфар-Сабе. Галит получила сотрясение мозга, а у Давида порвана селезенка. Сама же отделалась синяками по всему телу.
     Сергей помчался в больницу. На Рахель было страшно смотреть. Дети также находились в жалком состоянии. В аварии потерялись туфли Рахели, и Сергей отправился в город, чтобы купить для нее новую обувь и что-нибудь внусное детям. Над кроватью Давида установили персональный телевизор, разумеется, Сергей оплатил и это.
     Рахель рассказала, что, когда она делала поворот, в ее «рено» сзади врезалась другая машина, выехавшая на перекресток на красный свет. Однако, забегая вперед, скажу, что суд не поддержал версию Рахель и признал именно ее виновницей аварии. Практически это означало, что компенсацию за машину она не получит, так как машина была не застрахована как следует. Впрочем, Сергей никогда не видел решения суда, вся информация о нем поступала от Рахели. Также не стал он проверять и ее утверждение, что от машины практически ничего не осталось. Рахель обещала как-то компенсировать потерю машины из денег, которые она должна получить за ущерб, нанесенный здоровью. Но едва ли Сергей согласился бы принять эти деньги, впрочем, никто ему их и не предложил.
     Сергей остался ночевать у родственников в Раанане и на следующее утро снова заявился в больницу. Особых улучшений у раненых не наступило. Галит надо было вести на какую-то процедуру, и Сергей разбудил задремавшую Рахель. Ее реакция была бурной и неожиданной: она накричала на него и велела уходить. Внутренне Сергей почти был готов к разрыву, но проявить инициативу в данный момент, оставить женщину в столь жалком положении он никак не смел, но, если она этого требует.... Он, ни слова не говоря, покинул больницу и отправился домой. Еще по дороге он пришел к однозначному выводу, что финальная сцена не была импровизацией....
     На следующий день вечером, вернувшись с работы, Сергей еще раз оценил ситуацию и решил, что против него составлен заговор. А раз так, он дал себе право действовать с развязанными руками и любыми методами. Первое, что он сделал, был обыск в вещах Рахели, давший несколько новых интересных деталей. Сергей нашел оригинал свидетельства о рождении Рахели: ее настоящее имя было Ксения, и была она русской. Это никак не соответствовало данным паспорта, копия которого тоже попала в его руки.... Помимо того он обнаружил неотправленное письмо бабушке в Москву, где Ксения-Рахель признается, что ненавидит мужчин, но ей приходится их использовать.... Эти признания уже не оставляли никаких сомнений. Из письма Сергей узнал, что у Рахели есть еще одна мечта: Австралия.
     Когда через три дня Рахель позвонила из больницы, сообщила, что завтра их собираются выписать, и спросила Сергея, не заберет ли он их к себе хотя бы на время, то получила категорический отказ. Сергей сделал вид, что смертельно обижен из-за того, что его выставили из больницы. Чувствовалось, что она удивлена твердости Сергея. Попробовала надавить на жалость, сказала, что ей некуда податься, но ничто не помогало. Сергей показал себя джентльменом: попользовавшись вещью, положил ее на место. Взял он Рахель из больницы и, кстати, даже не попользовавшись, в больнице ее и оставил. Так что угрызения совести он легко пережил.
     Через несколько дней Рахель позвонила снова: она обосновалась в поселке возле Иерусалима и просит привести ей ее вещи. Сергей сказал, что у него на это нет денег, но если Рахель наймет машину, то Сергей не откажется ее погрузить. Денег у Рахели тоже не нашлось, и Сергею пришлось терпеть ее вещи в доме еще несколько недель, пока она не нашла друзей, согласившихся перевести ее хлам.
     Они еще несколько раз разговаривали по телефону, обсуждали перспективы суда, пока он якобы не закончился не в пользу Рахели. Кроме того у них состоялся один интересный разговор. Сергея уволили с работы, и он лихорадочно искал новую по всей стране. Его пригласили на интервью в Иерусалим. Узнав об этом, Рахель своим нежным голосом пригласила его заехать к ней в гости. Обещала даже собрать местные иерусалимские газеты, чтобы помочь Сергею в поисках работы. Сергей обещал подумать. И подумал он следующее: что же замышляет Рахель, приглашая его в гости, да еще голосом, сулящим именно райские наслаждения? Наверно, она «залетела», а теперь хочет «повесить» ребенка на Сергея, ради этого стоит (и совершенно необходимо!) с ним и переспать....
     На этом можно было бы и закончить рассказ. Судьбы Сергея и Рахели больше не пересекались, и они даже не разговаривали по телефону. Но.... Без малого год спустя в новостях Сергей услышал о печальном происшествии в поселке, где жила Рахель. Микроавтобус доставил детей из школы, один из мальчиков по неизвестным причинам, выйдя из машины, полез под ее задние колеса. Шофер этого не заметил, тронул с места и раздавил ребенка насмерть. Имя ребенка не прозвучало, только возраст, совпавший с возрастом Давида. Но главное, лишь он мог совершить столь безумный и непредсказуемый поступок....

*    *     *

     Так закончилась история знакомства Игоря с яркой представительницей, надо признать, редко встречающейся породы женщин – «акулы». Мы еще обсудили перспективу занесения этой породы в «Красную книгу» (сошлись, что этого делать не надо) и нашествие акул на Австралию. Но тут Игорь взглянул на часы и заспешил домой смотреть футбол. А мне еще так хотелось расспросить его о причастности Рахели к исчезновению рубашек и вообще, если бы не эти рубашки, сколько времени Игорь мог бы прожить с акулой?