Корабль, Семья, …

     Меня разбудил Пу. Не скрипящим пиликаньем, как обычно, а величественным, хотя тоже скрипучим, маршем. Да и сам Пу выглядел торжественно: индикаторы помаргивали в такт музыке, отражаясь в непривычном глянце корпуса.
     – Что это с тобой сегодня, Пу? – щелкнул я робота по блестящему «брюху». – Последний раз я видел тебя таким начищенным… Да я никогда не видел тебя таким начищенным! И в честь чего музыка? – Сегодня день твоего рождения, Мас! – задребезжал Пу.
     – Не простой день рождения! – В каюту ввалился Улит. Он блестел не меньше Пу, вот только индикаторы его уже давно не светились. Как говорит сам Улит – с того самого дня, семнадцать лет назад… – Отнюдь не простой! – повторил он, бешено вращая окулярами. Значит, Улит волнуется – от волнения у него всегда коротит в зрительной схеме. Опять же, по его словам. Сам я в этом не разбираюсь. Впрочем, и он тоже. Все-таки он Учитель Литературы – Улит, одним словом. Правда, кроме литературы он обучает меня этике, русскому языку, а также всему остальному, чему должны были обучать другие Учителя. Других Учителей не стало в тот же день, когда у Улита перестали гореть индикаторы. И Улит старался, как мог, за всех. Ведь он что-то помнил из того, что слышал от них. Жаль, слышал он не очень много, да и из того, что услышал, сумел понять самую малость. «Мозги у меня под другое заточены», – говорил он, пытаясь изобразить вздох.
     Я засмотрелся на маленькие отражения самого себя, прыгающие в линзах Улита, и переспросил:
     – Не простой? Мне исполнилось восемнадцать, ведь так? Не десять, не двадцать. Ты называл эти числа круглыми. А восемнадцать – это так… Ничего особенного! Или ты опять все перепутал с математикой?
     – Мой мальчик! – голос Улита скрипел и хрипел даже сильней, чем у Пу. Это и понятно – говорить со мной ему приходилось больше и чаще. – Нет, теперь ты уже не мальчик! Этим и необычен твой нынешний день рождения. Ты стал совершеннолетним! С сегодняшнего дня ты можешь участвовать в Свободных Выборах, быть призванным в Вооруженные Силы, а также вступать в брак.
     Про Выборы я слышал впервые. Обо всем остальном имел кое-какие сведения из книг и видео. Все неизвестное настораживает и даже пугает. Разумеется, я сразу спросил:
     – Что такое Свободные Выборы? Что я должен выбирать? И, если выбор свободный, могу я от него вообще отказаться?
     – Разумеется, можешь, – скрежетнул Улит. – Наверное, ты так и должен будешь поступить. Признаюсь честно, вряд ли мы с Пу сумеем все организовать правильно, поскольку ни он, ни я, не получили на этот счет никаких инструкций… – Улит развел манипуляторами.
     – Не переживай, Ул! – погладил я робота по макушке. – Будем считать, что я воспользовался свободой и не стал делать выбор. Давай теперь про Вооруженные Силы. Что я должен делать? И обязательно ли это?
     – Боюсь, что обязательно. – Окуляры Улита перестали вращаться и сфокусировались на моей переносице. – Служба в Вооруженных Силах – почетная обязанность каждого гражданина мужского пола! Обязанность, Масенький!
     От того, что Улит назвал меня полным именем, я понял, что он стал вещать Официальные Сообщения. А Официальные Сообщения – это такие сообщения, которые надо внимательно слушать и обязательно выполнять то, что в них сообщается. Поэтому я поднялся с койки, на которой сидел до сих пор, и замер, соединив ступни и прижав руки к бедрам. Этому тоже научил меня Улит. Называлось это «стоять смирно». Если Улит ничего не перепутал.
     Одобрительно крутанув окулярами, Улит продолжил:
     – С этой минуты, Масенький, объявляю тебя принятым в Вооруженные Силы Корабля! Присваиваю тебе воинское звание Генералиссимус!
     – Почему? – вырвалось у меня не вполне сообразно моменту. Улит смутился, отчего окуляры его закрутились в противоположные стороны, но быстро взял себя в руки, то бишь – манипуляторы:
     – Генералиссимус – высшее воинское звание, о котором я знаю. Поскольку Вооруженные Силы Корабля имеют численность в одну боевую единицу, есть резон присвоить это звание именно данной единице, то есть тебе.
     Я пожал плечами, в общем-то соглашаясь с резонностью доводов Улита.
     – И что я должен теперь делать?
     – Охранять Корабль от врагов!
     – А где они?
     – Не могу знать! – неожиданно гаркнул Улит, а потом добавил уже обычным скрипучим голосом: – Мне кажется, это вообще лишь вымышленные, мифологические персонажи. Вспомни литературу.
     Я вспомнил. «Войну и мир» Толстого (Толстого вообще обожал Улит и пичкал меня его произведениями с тех пор, как я себя помню). Там русские воевали с французами. Для русских врагами являлись французы, для французов – русские. Но все, что описывалось в книге, было таким нелепым, настолько явно вымышленным, что я невольно улыбнулся. Меня смешило в этой книге все – особенно описываемые пространства и количество персонажей. Корабль просто не мог бы вместить в себя все это! А еще я хохотал до упада, представляя себя скачущим на большом животном, называемом лошадью, по коридорам и переходам Корабля.
     – Ладно, – я убрал с лица улыбку, чтобы не обижать Улита. – Что там еще у тебя осталось? Брак? – я порылся в памяти, вспоминая полученные из словарей знания: – Испорченные недоброкачественные, с изъяном предметы производства, а также сам изъян в изделии…
     Увидев мою растерянность, Улит изобразил смех. Больше всего это походило на прерывистый скрежет металлического предмета, царапающего стекло. Я поморщился, и Улит прекратил смеяться.
     – Я так и знал, что ты относишься к учебе легкомысленно! – скрип от его укоризненно вращающейся головы оказался ничем не лучше смеха. – Ты читаешь не все значения слов! Брак – это не только изъян! Другое значение этого слова – семейные отношения между мужчиной и женщиной.
     – Семья? – разумеется, я знал значения этого слова. – Но у меня уже есть семья – ты и Пу!
     – Между мужчиной и женщиной! – терпеливо повторил Улит. – Ты – мужчина. Но ни я, ни Пу – не женщины. Мы даже не люди. Мы – электронные механизмы, роботы, слуги и помощники человека, то есть тебя. Мы не относимся к людскому племени.
     – Неважно! Все равно мы – семья! – запротестовал я.
     – Пусть так, – согласился Улит. – Но тебе все-таки нужно вступить в брак с женщиной! Тогда ваша… наша семья станет полной и настоящей! Семья – это ячейка общества! – поднял он манипулятор. – Так что вступить в брак тебе просто необходимо.
     – Но где я возьму женщину? – снова улыбнулся я, ожидая, что Улит и на этот раз гаркнет: «Не могу знать!» и заявит, что женщина, по его мнению, – мифологическое существо. Лично я почти так и считал. Если бы не видеозаписи Экипажа… Но неожиданно подал голос Пу, так и простояв весь разговор в изголовье кровати застывшим изваянием. Я даже вздрогнул от неожиданности, когда он заскрипел:
     – Это наша забота! Сегодня за завтраком состоится твоя свадьба! Просим не заходить на камбуз. Будет сюрприз! – индикаторы на корпусе Пу снова весело замигали.
     И Пу с Улитом направились к двери. Уже из дверного проема Улит, скрипнув, обернулся:
     – Чуть не забыл! Совершеннолетние получают право доступа к Главному Пульту Корабля. Но я прошу тебя не ходить туда без нас!
     Я подпрыгнул. Главный Пульт Корабля! А ведь я до сих пор считал его почти легендой, такой же сказкой, как все остальные, которыми любил поучать меня Улит! Единственное, что оставляло сомнения в пользу Пульта, была запертая дверь на самом верхнем уровне Корабля. Открывалась она с помощью кода, которого я, разумеется, не знал. Может, его знают Улит и Пу? В любом случае, просьба не ходить к Пульту без них была бессмысленной. Но я все равно ужасно обрадовался! Главный Пульт – это звучало так загадочно, так торжественно! Ладно, подождем. Больше ждали! И я заставил себя не думать о Главном Пульте, переключившись на выполнение Распорядка Дня.
     Я отправился в спортивный зал, сел на велотренажер и, крутя педали, стал думать о семье. Я не обманывал Улита, сказав ему, что считаю его и Пу своей семьей. Эти два уцелевших робота являлись для меня самой настоящей семьей. С того самого момента, как я стал осознавать себя, рядом со мной были только они. Они заботились обо мне, кормили, ухаживали, учили, воспитывали. Учил и воспитывал, в основном, Улит, а кормил и ухаживал Пу, но заботились оба – нежно и искренне, насколько это позволяли их электронные мозги и органы чувств.
     На самом деле Пу именовался Прислугой, но, будучи ребенком, едва научившись говорить, я не мог произнести такое сложное слово и называл его Пу. Это мне рассказал сам Пу, который был вовсе не против такого имени. Улит же «сократил» себя сам. Впрочем, я и это имя не сразу стал произносить правильно. Сначала получалось что-то вроде «Уи». Но это не прижилось. Став постарше, я научился выговаривать «Улит». А Пу так и остался Пу. Меня же они оба ласково называли Мас – сокращенно от Масенький. А Масеньким меня называла мать. Так мне рассказывали роботы. Сама же мать, вместе с другими членами Экипажа, погибла семнадцать лет назад. Тогда же погибли остальные роботы, а Улит получил повреждения. Что именно случилось, ни Улит, ни Пу не знали. Все, что они могли рассказать – это то, что однажды завыли сирены, свет стал мигать красным. Динамики Оповещения (мне их потом показывал Улит, но они всегда молчали) верещали: «Опасность! Расчет неверен! Требуется вмешательство оператора!» Люди забегали, заметались, но никто, наверное, не знал, кто такой Оператор, потому что дальше последовало страшное – раздался сильный удар, Корабль застонал и содрогнулся, переворачивая все внутри себя, а потом наступила тишина. Сначала еще кто-то слабо стонал, но вскоре стало совсем тихо. А еще через некоторое время послышался тоненький плач. Это плакал я. И Улит с Пу продолжили выполнение своих обязанностей. Ведь я был человеком, членом Экипажа Корабля.
     Я рос, учился, читал книги, смотрел видео. Читать я люблю. Но считал и считаю литературу выдумкой. Ну, не могло быть на самом деле того, что там написано! Я уже говорил, что у меня просто не укладывались в голове описываемые просторы! Не бывает бескрайних полей и безбрежных морей! Пусть даже описываемый мифический Корабль и был бы в сто раз больше нашего, – хотя я совсем уж не представляю: зачем? – то его стены все равно были бы видны с любой точки! Вот наш бассейн – двадцать метров на десять. Море – ведь это же бассейн? Пусть оно будет два километра в длину и километр в ширину… Мне смешно даже представить такой бассейн, но ладно, пусть! И что, его берегов не будет видно? Глупости! В крайнем случае, можно взобраться под перекрытие – и все будет прекрасно видно! Ведь и высота перекрытий тогда была бы где-нибудь с полкилометра. Страшные цифры! Длина (или высота… все время путаюсь с этими понятиями, да и сам Улит – тоже) нашего Корабля – всего-то двести метров! Что там, за крайними переборками, где начинается и кончается Главная Шахта – мне неизвестно. Улиту и Пу – тоже. Их программировали уже на Корабле. Хотя оба уверены, что за пределами корабля еще что-то есть. По крайней мере, еще один Корабль – Земля. О ней-то и пишут чаще всего в книгах, она и заснята на видео. Но видео мне совсем не нравится. Там сняты ужасные вещи… Попадаются кадры, где действительно нет стен, переборок и перекрытий! Мне становится плохо от таких изображений! Улит говорит, что видео – это тоже выдумка, называется «кино». Вот уж навыдумывали нелепостей!
     Поэтому видео я не люблю. Кроме тех записей, где снят Экипаж. Мать, отец, два брата, сестра… Странно было их видеть… Вообще странно было видеть людей. Ведь я никогда не видел их по-настоящему. А видео, даже эти, документальные записи, я подсознательно все равно причислял к выдумке. И все же на свою семью было смотреть интересно. На ту, настоящую семью. Или же моей настоящей семьей были все же Пу и Улит?
     Что там писал о семье любимый Улитов Толстой? «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». А какая у нас семья? Конечно, счастливая! Значит, все остальные семьи… которые были… значит, они были похожу на нашу?
     Я улыбнулся пришедшим мыслям, спрыгнул с тренажера и направился к бассейну. В последнее время в нем стало совсем мало воды – мне по пояс, и она неприятно пахла. Но я все же проплыл от стенки до стенки, а потом бросился в душ, сдерживая рвотные позывы. Видимо, занятия плаванием придется бросить… Или попытаться найти причину обмеления и «протухания» бассейна. Хотя я почти наверняка знал, что задача эта для меня невыполнима. Я совсем не разбирался в технике и в точных науках. Я уже говорил, что знания Улита в этих областях носили очень уж обрывочный характер… Попытавшись читать «научную литературу» самостоятельно, я быстро прекратил это начинание. Если обычная литература – «художественная», как называл ее Улит, – меня часто удивляла и смешила, то «научная» приводила в полное замешательство! Там всё было для меня непонятным! Начиная от странных значков, до бессмысленных рисунков! Помню, в одной такой книге я увидел пестрый, в голубоватой дымке, шар на черном, с мелкими светлыми точками, фоне. Под рисунком была надпись: «Земля. Вид из космоса». Слово «космос» я не знал. Улит сказал, что слышал его много раз от самого первого Экипажа, от следующих – все реже и реже. Последний же Экипаж не вспоминал про «космос» вообще. Словарь же объяснял это слово как «Вселенная, мир». Что такое Вселенная, я тоже не знал. А мир – это Корабль. Значит, космос и Корабль – одно и то же? Стало быть, Земля – это Корабль, как я, собственно, и предполагал. Но тогда, если «перевести» надпись, получится «Корабль. Вид из Корабля». Так все-таки Корабль, или вид из Корабля? Вид на себя из себя? Что-то уж слишком заумно. И почему этот Корабль так странно выглядит? Что вообще это значит? Корабль – это перекрытия, переборки, стены, коридоры, шахты, каюты, помещения… Этого нельзя было увидеть сразу! И я сильно сомневаюсь, что даже если бы имел возможность каким-то образом увидеть Корабль сразу, то он был бы похожим на пестрый дымчатый шар! А точечки? Может быть, это индикаторы? Я засмеялся. Чушь! Глупость и чушь.
     В душе меня ждало очередное разочарование: вода лилась еле-еле. Мне с трудом удалось помыться. И все равно казалось, что я продолжаю пахнуть тухлой водой из бассейна. Или вода в душе тоже стала так пахнуть? Может, в Корабле вообще кончаются запасы воды? Почему-то раньше я не задумывался о том, что на Корабле что-то может кончиться. Тем более, Улит говорил что-то о регенерации, повторной очистке используемой воды. Значит, все-таки поломка? Очень плохо…
     До завтрака оставалось немного времени, и я решил прогуляться по оранжерее. Раньше, судя по видеозаписям, здесь было очень красиво: росли деревья и цветы, полезные и просто красивые растения. Оранжерея давала и пищу, и кислород. Но семнадцать лет назад оранжерея, как многое на Корабле, погибла. Из сухой, потрескавшейся почвы торчали кривые палки… Но все же Оранжерея привлекала меня своей неправильностью, несимметричностью тех же высохших палок – жалких остатков деревьев. Я взял маленький комочек земли, растер его между пальцев, поднес к носу щепотку серой пыли. Она и пахла пылью. Ничем больше. Я отряхнул руку и двинулся в столовую. Запах пыли все еще стоял в носу. Мне стало уже казаться, что все в Корабле пахнет пылью. Сам воздух… Я вздрогнул. Если испортилась система очистки воды, то может выйти из строя и система очистки воздуха. И вообще, как объяснял тот же Улит, кислород, необходимый для моего дыхания, вырабатывается как раз из воды. Раньше в этом помогали и растения. Теперь их нет. Если выйдет из строя эта установка, кислорода на Корабле не будет. Что тогда? Впрочем, если кончится вода, будет не лучше. Тем более, раз они так взаимосвязаны… Да мне по большому счету все равно, что раньше кончится…
     Я разозлился на себя. Да с чего я взял, что должно что-то кончиться! На Корабле ничего не может кончиться! Это же мой мир! Он не может позволить мне умереть! С водой – это случайность, запах пыли – это просто запах сухой почвы. Все наладится! Все будет хорошо! Тем более, моя семья приготовила мне какой-то сюрприз!
     Улит вынырнул из бокового коридора перед самым носом – я даже вздрогнул! – и загородил собой проход в столовую.
     – Подожди! Подожди! – заскрипел он. – Еще не все готово! Мы тебя позовем! – Улит неуклюже прогромыхал в проход и закрыл за собой дверь.
     Я остался топтаться в коридоре, не зная, что предпринять. Прошло минут десять. У меня забурчало в животе. Завтрак запаздывал. Это было немыслимо! Роботы, особенно Пу, всегда отличались исключительной точностью! За моим Распорядком Дня они следили тщательнее, чем за графиком собственной профилактики! Видать, действительно готовится нечто особенное…
     И как раз в этот момент дверь в столовую раскрылась. По обе стороны от прохода застыли Пу и Улит. Зазвучала торжественная музыка. Странно, но звуки были абсолютно чистыми, без скрипов и лязгов. Я не сразу догадался, что ее издают не роботы. Музыка лилась из звуковоспроизводящего устройства, которым я часто играл в детстве, а потом почему-то забыл.
     Я шагнул в зал. Он просто сверкал белизной свежевымытых стен! Все полсотни столов были застелены белыми скатертями, чего я не помнил за всю свою жизнь. На самом дальнем – пятьдесят первом, стоящем отдельно, напротив центрального ряда, – возвышалось нечто большое и круглое. Этот предмет сразу привлек мое внимание, и я не сразу заметил в окружившей меня белизне, что на одном из двух кресел возле пятьдесят первого стола сидит кто-то в белом…
     Мои ноги подкосились, перед глазами все поплыло, и я бы, наверное, упал, если бы роботы не подхватили меня с двух сторон манипуляторами.
     – Я же говорил, не надо так неожиданно… – глухо прохрипел Улит.
     – К-кто там? – промямлил я. Язык тоже стал ватным, как и ноги.
     – Твоя невеста! – ответили роботы дуэтом, а Улит добавил: – Татьяна Морина!
     Я икнул, потеряв дар речи. В глазах моих, видать, тоже что-то замкнуло, как у Улита в минуты волнения, и я никак не мог сфокусировать взгляд. Но белое пятно впереди уже потянуло меня к себе, не обращая внимания на мои заплетающиеся ноги. Улит и Пу едва поспевали следом, все еще протягивая ко мне манипуляторы, но уже не дотягиваясь – передвигался я все-таки быстрее их, даже на ватных ногах.
     Приближаясь к столу я почувствовал, что в голове почти прояснилось, ноги перестали дрожать, язык обрел чувствительность, а глаза – прежнее зрение. И последние сделали это напрасно! За столом сидел обмотанный в белую простыню скелет! На костях и черепе еще сохранились куски иссохшей, заплесневелой кожи, но глазницы зияли черной пустотой, нижняя челюсть отвисла в мерзком оскале… И только густые, пепельно-серые волосы казались живыми, но подернутые пыльной изморозью.
     Я медленно повернулся к роботам. Их надраенные корпуса, казалось, вмиг потускнели от моего взгляда.
     – Я же говорил… – хрюкнул Улит, и окуляры его принялись вращаться, все набирая и набирая обороты. Я испугался даже, что линзы вылетят сейчас из креплений, и несчастный Улит лишится зрения. Поэтому орать я не стал. Сказал только:
     – Эх вы… Безмозглые! Бессердечные… – И пошел к выходу.
     – Постой, Мас, постой! – заверещал Пу, пытаясь ухватить меня манипулятором. – Постой, Масенький! Скажи, что мы сделали не так? Ведь мы так старались! Мы хотели, как лучше!
     Я остановился. А ведь они действительно хотели, как лучше! Они и правда старались! При чем тут мои роботы? Разве виноваты они, что мозги у них электронные, а сердец и вовсе нет? Разве не дарили они мне свою электронную, но такую теплую любовь и доброту все эти семнадцать лет? И я не смог уйти. Не смог разозлиться на них по-настоящему…
     – Ну, почему? Зачем вы это сделали? – простонал я.
     – Тебе нужно было вступить в брак, – затараторил Улит странным, почти живым голосом, и даже не скрипя. Окуляры его замедлили вращение, но все еще не могли остановиться. – Нужна была женская особь твоего рода-племени, незамужняя… Татьяна Морина отвечает всем этим параметрам…
     – Но она же мертвая! – не удержался и все-таки взревел я, грохнув кулаком по ближайшему столу.
     – Нигде не сказано, что невеста обязательно должна быть живой… – хрипнул Улит. Привычный голос снова вернулся к нему.
     – Где вы ее держали столько лет? – горько улыбнулся я, не в силах больше сердиться на своих дуралеев.
     – Там же, где и всех остальных, – подал голос Пу. – В помещении Главного Пульта Корабля.
     – Как?! – ахнул я. – Они все здесь?!
     – Мы не знаем, куда девали Экипажи мертвые тела своих членов, – скрипнул Пу. – И мы убрали всех в помещение, куда тебе не было доступа…
     Почему-то я никогда прежде не думал, куда делись тела погибших членов Экипажа… Мне казалось – раз человека не стало, значит все – нет его… Хотя и знал, конечно, что, умирая, человек не теряет тело. Да и картинки я в книгах видел с мертвыми телами, и видео… Я ведь и сейчас сразу понял, что передо мной скелет! Просто раньше я об этом не задумывался… А ведь моя мать, мой отец, мои родные, моя семья – они ведь тоже все здесь, на корабле! И я их могу сейчас увидеть!.. Стоп! А хочу ли я этого? Увидеть истлевшую кожу на костях, черепа с дырками глазниц? Может быть, лучше помнить их такими, как на видеозаписях – смеющимися, красивыми, живыми? Да, лучше так. Но на Главный Пульт все равно надо идти! Там я смогу узнать… Что? Не знаю. Но чувствую, что могу узнать и понять что-то важное.
     – Пойдемте на Главный Пульт! – сказал я и снова направился к выходу. Но Пу ухватил меня всё-таки за руку:
     – Постой, Мас! Попробуй хотя бы торт! Мы так старались!
     Я оглянулся на стол, стараясь не смотреть на «невесту». Так вот что стояло посредине стола! Торт! Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Моя семья… Они действительно любят меня! Они попытались устроить мне настоящий праздник! Ведь о тортах я только лишь читал в книгах и видел их на видео… Торт всегда казался для меня настоящим символом семьи – человеческой семьи!
     Роботы почувствовали перемену моего настроения и вновь нерешительно заблестели.
     – Только ты знаешь, Мас, – сказал Улит, – эта мука была последней… Осталось немного соли, шоколада и все…
     Я не сразу понял, что имеет в виду Улит, а когда понял – снова почувствовал, как подкашиваются ноги. Я рухнул в ближайшее кресло.
     – Ты хочешь сказать, что на Корабле кончились продукты?
     – Да, Мас, – поддакнул Пу. – Шоколада тебе хватит на пару недель, если питаться им одним. Соль в чистом виде не едят. Можно попробовать отварить остатки растений из Оранжереи, но…
     – Я скоро стану такой же, как она? – неожиданно захихикал я, кивнув в сторону мумии. – Вот тогда вы и устроите нам настоящую свадьбу! Обещайте мне!
     – Ты правда этого хочешь, Мас? – спросил Улит, вновь завращав окулярами.
     Я постарался взять себя в руки. Ноги все еще дрожали, но встать я смог. И даже пойти.
     – Пойдемте, друзья, пойдемте! – позвал я роботов. – На Главный Пульт! Торт буду есть после, маленькими кусочками. На неделю его должно хватить!
     Очутившись в помещении Главного Пульта, я растерялся. Я ожидал увидеть огромный зал, вроде столовой. На самом же деле комната оказалась чуть больше моей каюты, только круглой, с серыми, стеклянно блестящими стенами и круглым столом посредине. В помещении пахло затхлостью и тленом, хотя вентиляция исправно работала, – я чувствовал, как шевелятся волосы на затылке. А может, они шевелились от груды скелетов, сложенной у стены. Я старался не смотреть в ту сторону, но боковое зрение услужливо подсовывало в мозг фрагменты кошмарной картины – белое вперемешку с черным и серым.
     Я подошел к столу. Вокруг него разместились пять кресел. В поверхность стола были вмонтированы пять клавиатур. Посредине стола, напротив кресел, располагались пять экранов. На каждом экране был текст. На четырех из них – одинаковый:
     «Время старта с Земли: 05.12.2103 15:00:00
     Текущее время: 07.12.2379 09:35:11
     Аварийная автоматическая посадка произведена 06.04.2362 23:41:18.
     Повреждения:
     Двигательная установка – 56%
     Система безопасности (силовое поле) – 23%
     Система навигации и связи – 94%
     Система жизнеобеспечения – 48%
     Система внешнего обзора – 100%
     Система анализа и контроля – 79%
     Энергосистема – 12%
     Прочие системы исправны.
     Основные характеристики планеты (данные неполные в связи с низкой работоспособностью системы анализа и контроля): планета земной группы, сила тяжести – 1,2 земной, кислорода в атмосфере– 22%, азота – 70%, прочие газы – 8%., наличие биологической активности – присутствует».
     На пятом же экране мигала красная надпись:
     «ВНИМАНИЮ КАПИТАНА!
     Энергоносители разряжены до критического значения!
     Энергосистема переведена в аварийный режим работы.
     Энергопотребление всех систем корабля снижено до пороговых значений.
     Силовое поле будет отключено через 28 минут 11 секунд.
     Энергоснабжение прочих систем корабля будет отключено ориентировочно через 2 часа 15 минут.
     СРОЧНО ЗАРЯДИТЕ ЭНЕРГОНОСТЕЛИ!»

     …Племя

     Я стояла в длинной очереди и смотрела на Палец Бога. Он сверкал под лучами солнца в переливчатом коконе и указывал в небо – туда, откуда пришел. Когда это случилось, я была совсем маленькой, поэтому ничего не помню. Как жаль! По рассказам старших, на это стоило посмотреть! Раскололось небо, ночь стала днем, погасли звезды, и из трещины в небе показался Палец Бога. Он пылал, он ревел, и от рева его падали деревья, взлетали камни. Палец встал посередине озера, подняв воду и обернув ее вокруг себя. И никто не может подойти к Пальцу Бога – пленка воды окружила его радужным пузырем. Она кажется живой, когда касаешься руками – теплая, упругая, податливая… Но прорвать ее невозможно. Вблизи она даже не похожа на воду – ее почти не видно, только радужные переливы расходятся под руками…
     Жрецы тоже стерегут Палец Бога. Но мне кажется – Ему их помощь не нужна. Ему не нужна ничья помощь! Он сам пришел для того, чтобы помочь моему племени. Жрецы возносят Божеству молитвы, подносят приношения. Палец всегда молчит, но иногда выполняет то, о чем его просят Жрецы. Он дает дождь в засуху, солнце в непогоду, удачу на охоте, хороший урожай, богатый приплод. Порой он помогает и нам, простым людям племени. Но Жрецы пускают нас к Пальцу Бога лишь один раз в год – в День Свадеб. Поэтому так много передо мной свадебных пар. Считается очень важным попросить у Пальца Бога счастья и удачи в этот день – тогда и семья будет крепкой, и муж сильным и добрым, и жена веселой да работящей, и родятся здоровые, красивые дети.
     Солнце уже начало спускаться с Небесной Вершины, когда настала моя очередь. Я подошла вплотную к радужной пленке, широко раскинула руки и прижалась к ней всем телом. То, что попросила я у Пальца Бога горячим шепотом, было таким мелким, таким незначительным для племени – я почти не надеялась, что Божество меня услышит. Но то, что случилось… Теперь рассказ и об этом событии, наверное, будут передавать из поколения в поколение! Переливчатый пузырь лопнул под моим телом! Я упала на бывшее дно озера, ожидая, что потоки воды обрушатся на меня, занимая свое законное место… Но этого не случилось. И тогда я поняла, что Палец Бога услышал меня! Меня, такую юную, такую незаметную… Меня, с такой личной, с такой смешной просьбой! Ведь я попросила всего лишь красивого, сильного, доброго мужа.