- Вы не имеете права, - нервным голосом сказала Хэйла, с тоской осознавая, что едва сдерживает предательские слезы. – Я вам не позволю!
     Профессор биологии Прайс с сожалением посмотрел на её раскрасневшееся лицо и злобно сверкающие глаза, положил ей руку на плечо и мягко сказал:
     - Доктор, когда вы поймете, как важно это открытие для человечества, вы перестанете меня осуждать. Па-на-це-я.
     - Эта па-на-це-я вышла из лаборатории всего два месяца назад, - сказала Хэйла. – До конца она так и не исследована. Мы не знаем, какие последствия проявятся со временем. Надо ждать, наблюдать, анализировать… Вы ведь знаете не хуже меня…
     - Доктор, - сочувствующе вступил коллега профессора Прайса – Алонзо. – Это – живая вода. Живая!
     - Нет, - отрезала Хэйла. – Не живая. Только что она убила в вас ученых.
     Она резко развернулась, сбросив с плеча руку Прайса и, громко стуча каблуками, пошла прочь, поджимая дрожащие губы. Оба мужчины недолго смотрели ей вслед: за дверью их уже ждала слава. Сотни объективов телекамер и фотоаппаратов нацелились на скромную трибуну, с которой спустя десять минут прозвучало сенсационное сообщение – найдена живая вода, найдена панацея от всех болезней человечества.
     Хэйла не пошла в лабораторию. Она с трудом сдерживала себя и, не желая срывать злость на своих лаборантов и помощников, уехала домой.
     Телевизор сотрясался от громогласных речей, сияющие дикторы торжественно предоставляли слово различным деятелям науки для высказывания очередного мнения, ослепительно сверкали улыбки ученых и случайно сфотографированных людей на улицах…
     Хэйла налила в бокал красного вина, села на диван, поджала ноги и наблюдала, как с экрана телевизора проповедуют новые мессии в лицах Прайса и Алонзо.
     Живая вода. Полгода назад таинственный источник обнаружен в дебрях Амазонских лесов… Тамошние индейцы всегда знали о чудесной воде и тщательно скрывали свою тайну. Теперь живая вода доступна всем… Её состав едва ли отличается от обычной природной воды, но весь секрет в простейших микроорганизмах, которыми богата вода. Микроорганизмы питаются органикой, причем исключительно больной, нездоровой органикой. В организме человека («И это доказано в крупнейших лабораториях мира!» – уточнил Прайс) микроорганизмы усиленно размножаются и начинают питаться его отмершими, старыми, больными клетками. Они очищают тело, не трогая здоровые органы… Рак победим… Послеоперационные рубцы в прошлом… Вечная молодость… Больше никаких хронических болезней и никаких болезней вообще… Вода легко синтезируется, микроорганизмы легко размножаются… Дешевое бессмертие и здоровье…
     И к трибуне выходили люди. Они дрожащими от волнения и умиления голосами рассказывали, как много лет страдали от болезней, как уже ни на что не надеялись и как в один прекрасный день доктор Клара Хэйла (о, как это мило с вашей стороны – вспомнить меня, - оскалилась перед телевизором Хэйла и залпом выпила вино) предложила им участвовать в опытах с живой водой… Люди плакали перед камерами, они рыдали от избытка благодарности, они пели гимн в честь ученых, а весь мир рукоплескал и восхищался… Найдена панацея!
     Хэйла раздраженно выключила телевизор. Благословленная тишина повисла в комнате. Нет, она совсем не злится на них, что они, а не она сама представила воду широкой публике. Нет, она не зла на них за то, что они не слушали её советов и начали сразу экспериментировать над людьми. Она даже не зла на них, что её лишили права голоса на ученом совете, когда решался вопрос – рассказывать или пока не рассказывать о воде?
     Не зла.
     Хэйла встала, поставила бокал на столик и подошла к рабочему столу. На нем, как приз за многолетнюю работу в области биологии, красовалась высокая колба, наполненная голубоватой опаслесцирующей жидкостью. Живая вода. Результат долгих поисков, а не случайного открытия, как говорят Прайс и Алонзо. Конечно, откуда им знать, сколько миль прошагала она в поисках этой воды, ориентируясь исключительно по слухам, легендам и преданиям индейцев Амазонки, сколько сил потеряла и сколько разочарований испытала. Они не знают. Но она не злится на них за это. Дело в другом.
     Индейцы прятали чудесный источник много веков подряд.
     Однако, они были не очень-то против того, чтобы источником поделиться. Они молча наблюдали, как белые люди набирали в прозрачные колбы и пластиковые пакеты их воду, и не мешали. Только смотрели как-то странно. Обреченно, что ли.
     Хэйла подошла к зеркалу. Ну же, девочка, бодро сказала она своему отражению. Посмотри. Сейчас тебе сорок восемь. И ты ещё в самом расцвете сил, ещё стройна и красива. Но вот уже подступают морщины и волосы ты красишь в черный цвет, чтобы скрыть проклятые седые волосы… Девочка, будь смелей. Это же просто вода, но она подарит тебе молодость. Вечную молодость. И ты успеешь совершить массу замечательных открытий, тебя будут носить на руках и…
     Она посмотрела на голубую жидкость в колбе почти с отчаяньем. Вода тянула к себе. Она лукаво подмигивала ей и протягивала мягкую ладошку. Она говорила: не бойся, я тебя не обижу. Выпей меня и стань молодой и сильной. Навечно.
     Хэйла задержала дыхание, взяла колбу, открыла её и поднесла к губам…
     Нет! крикнуло что-то внутри неё. Не смей!…
     Задохнувшись от внезапно разбуженной ярости, она рванулась в ванную комнату и выплеснула воду в раковину. Белый фаянс окрасился в голубой цвет. Прерывисто дыша и наливаясь краской, Хэйла рывком открыла стенной шкаф и выхватила бутылку с жидким отбеливателем. Она наклонила бутылку, но вдруг голубая вода на стенках раковины обрела пластичность… Она съежилась в круглую каплю, подбирая под себя брызги и, спружинив, подпрыгнула, ударила Хэйлу в лицо и залепила нос и рот, словно тягучим тестом. Хэйла судорожно дернулась, захрипела и почувствовала, как вода насильно проникает ей в глотку. Сопротивляясь и слабея от недостатка воздуха, Хэйла широко раскрыла глаза и внезапно в её голове появились четкие живые картины…
     … Индейцы набирают воду в глиняные кувшины и медленно, понуро бредут к поселку. Там их ждут. Посреди поселка сплетено из пальмовых листьев и бамбука шарообразное жилище, совсем не похожее на то, что строят обычно в Амазонии. Внутри шара что-то шевелится, тяжело ворочается и вздыхает. Индейцы принимают кувшины с водой, по очереди делают несколько глотков и замирают в самых неловких позах, как статуи. А потом из сплетенного шара медленно высовывается мягкое и розовое щупальце, вяло оплетает тело ближайшего человека и утягивает его в шар. Тот не сопротивляется и не кричит. На лице застыло выражение полной покорности судьбе.
     После этого индейцы в полной тишине разбредаются по селению. Одни молча чистят жилище-шар, другие опять бредут к источнику, третьи – в лес, четвертые выкатывают что-то белое и неприятное, похожее на яйца размером с корову, из других шаров, только поменьше, спрятанных в зарослях… Несколько человек остаются возле ужасного гнезда и зорко следят за работниками…
     Стоп!… Гнездо. Яйца. Рабочие. Покорность и отлаженность действий без всяких команд. Надсмотрщики…
     Муравьи.
     Вот именно – муравьи! Вода командует людьми. Она заставляет их делать то или другое для… Кого? Для матки, укрывшейся в плетеном шаре-гнезде!…Откуда она? Да мало ли откуда? Мутант, пришелец, неизвестное науке чудовище…… Господи! Вода превращает людей в сообщество муравьев для того, чтобы они работали на матку. А та – производит яйца!
     Яйца!
     Значит, есть и другие матки тоже! И все, кто пробовал воду, станет подчиняться их приказам! Возможно, эти микроорганизмы в воде – чистильщики тел и радиоприемники одновременно! Матке ведь нужны только здоровые работники.
     Индейцы не противились белым людям, потому что получили приказ – не мешать. Пусть микроорганизмы лечат больных и готовят корм и слуг для новых маток…
     … Хэйла, ощущая мерзкую жидкость на языке, упала на пол и забилась в судорогах… В её руке все ещё была зажата бутылка с отбеливателем. Задеревеневшие от напряжения мышцы пробило электрическим разрядом и стеклянная бутылка, сжатая с немыслимой силой, лопнула. Воняющая хлором жидкость брызнула во все стороны…
     … Какая тишина, подумала Хэйла, ощущая спиной мертвенный холод кафельных плиток. Вот и конец…
     Она открыла глаза. Резко пахло хлором. Из порезанной руки хлестала кровь, а рядом возле самого лица растекалась коричневая лужица мерзкой мутной жидкости.
     Хэйла, пошатываясь, поднялась, ухватившись за раковину. С зеркала на неё глянула мгновенно постаревшая лет на двадцать и измученная небывалыми страданиями женщина. Кое-где на коже блестели коричневые подтеки. Живая вода стала мертвой.
     Хэйла опустила взгляд и уставилась на разлитый под ногами хлор… В голове было пусто. И перед мысленным взором вдруг появилась лаборатория, емкости с живой водой и инкубаторы для размножения простейших…
     Она медленно умылась, перевязала руку, привела себя в порядок и, сжав абсолютно белые губы, обычным своим твердым шагом направилась в магазинчик бытовой химии, напротив своего дома через дорогу.
     Молодой продавец, - подрабатывающий студент, должно быть, - не сразу заметил покупательницу. Он восторженно слушал профессора Прайса, громко говорящего с экрана телевизора, закрепленного на стене, и хмыкал, хватал себя за чуб, расплывался в улыбке и время от времени восклицал:
     - Ну, голова, этот Прайс! Ну, молодчина!
     Он увидел стоящую у прилавка Хэйлу, тоже внимательно смотрящую на экран телевизора, и весело сказал:
     - Совсем скоро мы будем жить вечно! Вы слыхали об открытии века? Мы теперь будем пить исключительно самую что ни на есть живую воду и забудем о старости и болезнях!…
     - Непременно, - подтвердила Хэйла. – Будьте добры, две коробки самого дешевого отбеливателя.