- Ну, как там наша теорема Компостера? – строго спросил директор НИИ Игорь Андреевич вызванного на ковер завлаба Прошмыглова.
     - По прежнему играет важнейшую роль в развити современной прикладной науки, - бодро отрапортовал тот.
     - В печенках она у меня играет, вот где! А что Компостер? – спросил босс. И было видно, что фраза далась ему нелегко.
     - А Арон Компостер уехал на историческую родину в Израиль, - почему-то прошептал Прошмыглов.
     - Слава Богу! Ну, евреи народ многострадальный, им не привыкать. А нам-то за что было?...

     * * *

     Последний месяц Игорь Андреевич, как и весь институт, был почти что в трауре. И причиной тому был все тот же злосчастный Компостер.
     Проработав тихо и мирно младшим научным сотрудником десять лет, Компостер придумал некую теорему. И все бы было хорошо, если бы эта теорема совсем чуть-чуть самым краешком не корректировала теорию вероятности. Иными словами, Компостер слегка подвинул старика Эйнштейна. Факту этому обрадовались все, и работники института, и жители малых подканюшек родины автора. И сам Игорь Андреевич. А главное, обрадовались наверху. Да так, что подали теорему как тему для обсуждения какого-то очень представительного симпозиума в одной из мировых столиц. И тут выяснилась пикантная деталь – доказательство у той теоремы было не до конца. Вернее, до конца, но не совсем. Иными словами, доказательства не было. Большая радость превратилась в большую лужу, сидеть в которой, понятное дело, не хотел никто, кроме тех, кому хотеть положено. Наверху решили, что положено было Игорю Андреевичу, но и после этого в луже оставалось еще много свободного места. В критический момент все применяют свою стратегию выживания. Компостер уехал, «верх» прислал в институт для усиления какую-то сверхумную машину, а Игорь Андреевич присматривал себе новое место работы. Задачей для сверхумной машины в институте стало обработка и анализ данных по теореме для помощи математикам. Примерно через неделю работы машина начала выдавать одно и тоже. Ее перепрограммировали, но это не помогало. Из принтера выходили все те же столбцы цифр. Добротно проанализированная информация так ни к чему и не подвела институтских математиков. Машину разобрали и увезли.
     Тогда-то и случилось чудо. В груде принтерных исписанных цифрами листов, датированое одним из последних, обнаружилось решение теоремы. Казалось, на этот раз институту повезло.Но тут опять исполнилось проклятие Компостера. В самом конце блестящего и непонятно как возникшего у машины решения шел целый лист совершенно бессмысленных цифр, которые на поверку могли оказаться чем угодно. А после всего случившегося действовать нужно было только наверняка. И опять все институтские аналитики зарылись в бумаги. И опять все было без толку.

     - Идите и без ответа не возвращайтесь! – Отрезал Игорь Андреевич и в голосе его слышалась безнадега.

     Вернувшись на свое рабочее место, Прошмыглов, как обычно, застал за соседним столом пышного добряка научного сотрудника Арсения. Сам Арсений жевал бутерброд и, морщась от напряжения, в сотый раз пытался вникнуть в теорему.

     - Ну, как дела на ниве репетиторства? – спросил он, чтобы отвлечь себя и соседа от грусных мыслей.
     - А как оно может быть? Преподаю. Лишняя денежка никогда не помешает.
     - И как детишки? Учатся?
     - Ничего. Куда они денутся? Соображают, но бывает, такие кадры попадаются...
     - И что тогда?
     - Ну что тогда?... Объясню раз, обьясню два, а потом вздохну... да и сам решу.

     Вдруг у Прошмыглова заблестели глаза. И, медленно откинувшись на спинку стула, он тихо, но истерически засмеялся.

     - Ты, Арсений, кушай... – задыхаясь от смеха, выдавил он – А скрижаль эту тайную брось.
     - А как же наши цифры? – Растерянно спросил Арсений.
     - Нет больше никаких цифр! Это, – Прошмыглов указал на бессмысленные ряды значков, – Это вздох!