“Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов”.
     Бумажная лента все вылезала и вылезала из аппарата, но Макар слепо уставился в эту — первую строчку.
     — Что за бред?! — раздраженно бросил Макар и принялся рвать и комкать бумагу, предварительно врезав кулаком по большой кнопке “ВЫКЛ”.
     Затем он врезал уже по самому аппарату — гибриду из пишущей машинки, старинного телевизора “Юность” и очень древнего — эпохи “ЕС ЭВМ” — печатающего устройства, из которого, собственно, и вылезала бумажная лента. Основу же всего этого сборища раритетов являл собой большой, грубо склепанный, металлический ящик, едва ли не в кубометр объемом, откуда и вылезали разноцветные провода, ведущие ко всей вышеперечисленной “периферии”.
     Макар сел рядом с ящиком и, вздохнув, погладил его по теплому боку.
     — Ну, прости, прости... Погорячился! Но и ты тоже хорош! Во-первых, это не стихи. А во-вторых, ключевые фразы “достать звезду”, “конь горячий” и прочие ну никак не должны приводить к подобному результату!
     И Макар, вздохнув еще раз, вооружился паяльником, откинул верхнюю крышку ящика и почти по пояс влез в его нутро.
     Не прошло и трех с половиной часов, как Макар вновь включил свое детище. Аппарат задумчиво заурчал и из печатающего устройства вновь полезла бумажная лента. На сей раз довольно короткая — с ровненькими строчками, издали очень напоминающими стихи.
     — Ну-ка, ну-ка! — Макар бросился отрывать ленту. И вот что он на ней прочитал:

     “Конь мой горячий, он к звездам стремится,
     Так же, как сердце — стремится к тебе!
     Чалый сумеет зубами вцепиться
     В крепкую холку горячей звезде.

     Он унесет ту звезду с небосклона,
     Не побоявшись больших Гончих Псов!
     Чалый мой конь, ты достоин поклона,
     Хрусткой морковки и спелых овсов!

     День наступает мой самый хороший —
     Скоро звезду тебе брошу под дверь.
     Все-таки главное — верная лошадь!
     Мне отказать ты не сможешь теперь!”

     Макар повертел листок и так, и эдак, помычал, вчитываясь, почесал затылок... Он не был знатоком и ценителем поэзии, но имел неплохой музыкальный слух и чувство ритма. По последнему показателю строчки на бумажной ленте походили на стихи.
     — Дались тебе эти Гончие Псы! — все же буркнул Макар для порядку. — Их же в ключевых фразах не было! Впрочем, здесь они, вроде бы, к месту... Ладно, молодец, спасибо! — Макар похлопал по металлическому боку аппарату и выключил его.
     Подойдя к заваленному всяческим радиолюбительским хламом столу, Макар сгреб рукой в сторонку часть своего разноцветного богатства, освобождая немного места для яркой открытки с розами, купленной загодя. Затем сел за стол, нанизал на тумблер осциллографа обрывок бумажной ленты со стихами и принялся переписывать их на открытку. Закончив это непривычное для себя дело, Макар вскочил, быстро переоделся в черного цвета костюм и посмотрел на часы. Девять вечера. Не поздновато ли?
     Почесав кончик носа, Макар решил, что откладывать на завтра такое важное дело не годится — ночью будет не уснуть — и решительно толкнул входную дверь.

     Зоя, разумеется, его не ждала. Смерила недовольным взглядом снизу-вверх и буркнула:
     — Чего приперся?!
     — Да я вот, это... — замялся Макар и протянул Зое открытку.
     — Ого! Сочинил все-таки! — удивленно покачала головой Зоя. — Ну ладно, пройди! Только стой в прихожей, пока я прочитаю...
     Закончив читать, девушка подняла на Макара глаза, полные гнева:
     — Как ты посмел!!! А я-то думала, что ты и правда страдаешь, мучаешься! А ты просто издеваешься надо мной! — И швырнула открытку прямо в лицо Макару.
     — Но... но... но... — побледнел тот, не в состоянии вымолвить ни слова.
     — Вот именно, что “но”! — воткнула “руки в боки” Зоя. — Ты что — зоофил?
     — Как это? — От изумления Макар вновь обрел дар речи.
     — Ну, там же у тебя сказано, что верная лошадь теперь не откажет... Или это я — лошадь?! — Зоя насупилась еще сильнее. Казалось, еще немного — и в ход пойдут кулаки.
     — Да нет же!!! Фу-у! — завопил Макар, облегченно вытирая холодный пот со лба. — Ты не так все поняла! Вот, смотри! — Он поднял с пола открытку и принялся объяснять: — Предпоследняя строка — это хвала лошади за верный труд, а последняя — относится к тебе! Понимаешь?
     — Дай сюда! — Зоя вырвала из рук Макара открытку и вновь принялась читать. Наконец, черты ее лица немного разгладились, и Зоя сказала, все еще недовольно, но уже без гнева в голосе: — Значит, понятней надо писать! Чтобы всем все сразу стало ясно! И потом, что это такое: “Скоро звезду тебе брошу под дверь”? Будто теракт задумал совершить! Звезда тебе что — бомба, чтобы ее бросать под дверь?
     — Ну, это так... для рифмы, — промямлил Макар, уже слегка воспрянув духом.
     — Ладно, — сказала Зоя. — Стихи, хоть и отвратительные, ты все же написал. Будем считать, что очередной этап на пути к моему сердцу тобою пройден. Теперь последнее, решающее испытание! Ты пишешь в своих стихах, что достанешь мне звезду. Вот и достань! — И Зоя, вытолкнув ошеломленного Макара на лестничную площадку, захлопнула дверь.

     В этот вечер Макар впервые в своей жизни напился. “А может, ну ее, эту Зойку?” — пьяно покачиваясь, забрела в его голову кощунственная мысль.
     И правда, сколько можно терпеть эти ее требования доказательств любви? Сколько можно проходить эти дурацкие испытания?! Ну, ладно, в детском саду она потребовала, чтобы он, Макар, подарил ей самую его любимую игрушку — калейдоскоп с цветными стеклышками. Жалко было — до слез, но поборол себя, отдал. В школе, все десять лет, он безропотно таскал за Зойкой ее портфель и делал ей все письменные уроки. От этого даже польза вышла — и умнее стал, и сильнее. В институте Зойка захотела, чтобы он каждый день заезжал за ней перед занятиями на такси. Для этого пришлось разгружать по вечерам вагоны, а ночью — дежурить в булочной. Ничего, появилась выносливость, дисциплинированность, умение зарабатывать деньги своим трудом. После института, казалось, счастье — уже близко, но Зойке потребовалась собственная машина. Тут уже разгрузкой вагонов было не обойтись. Пришлось крутиться, как белка в колесе, осваивая все новые и новые профессии, приносящие неплохой доход. Так Макар стал строителем-отделочником, настройщиком роялей, переводчиком с японского, наконец — программистом и электронщиком. На собственный компьютер, правда, денег не хватало — все уходило на Зойкину мечту, но Макар сам, из подручных средств собрал себе вещь, покруче любого компьютера в мире, хоть и неказистую с виду. Затем, когда Зойке уже вроде бы некуда было деваться, она сказала, что да, дескать, Макар ее достоин, все может, все умеет, но это, мол, все как-то приземленно, не для души... Вот если бы он посвятил ей стихи! Что ж, и с этим невыполнимым, казалось, заданием Макар справился! А теперь? Что делать теперь?! Как можно достать звезду?!
     — Все, баста! — сказал Макар и ударил кулаком по столу. Звякнул стакан о полупустую бутылку. А еще что-то странно зашуршало, будто кто-то с дефектом речи сказал: “Ни фига себе!”
     Макар с трудом сфокусировал на стол пьяные глаза. К водочной бутылке испуганно жались три маленьких фиолетовых чертенка.
     “Ну вот, — устало подумал Макар. — С первого раза допился до чертиков! Только почему они не зеленые?”
     — А зачем нам быть зелеными? — зашуршало прямо в мозгу у Макара.
     “И слуховые галлюцинации!” — мысленно ахнул Макар.
     — Слушай, дядя, плесни нам лучше выпить! — вновь зашуршало в мозгу. — Чай, за сотню парсеков сюда добирались.
     Макар пригляделся. Хоть в глазах слегка и двоилось от выпитого, но он догадался, что странный писк как-то связан с неожиданными гостями, потому что все три “чертенка” делали ему недвусмысленные знаки, показывая то на бутылку, то щелкая себя малюсенькими пальчики по горлу.
     — Дядя, давай быстрей, трубы горят! — зашуршали “чертенята” все разом.
     — Значит, вы не галлюцинация? — наконец-то вслух спросил Макар. — А кто же вы?
     — Мы — нуль-шишиги! — гордо прошуршали гости. — Мы живем в черных дырах!
     — Так-так-так! — В глазах Макара забрезжила надежда, а хмель разом куда-то улетучился. — А как же вы сюда добрались?
     — Нуль-транспортировка! Слыхал? Потому мы и НУЛЬ-шишиги!
     — Ну, а что означает “шишиги”?
     — Шиш! Не скажем! — отчего-то засмущались “чертенята”. И добавили: — Ты нам водочки-то плесни, дядя! После будем лясы точить!
     — Э, нет, братцы! — вновь ударил кулаком по столу Макар, отчего нуль-шишиги снова прижались к бутылке. — Так не пойдет! А расплачиваться чем будете?
     — Да чем угодно! — шишиги радостно зашуршали на три “голоса”. — Золото, алмазы, межзвездная пыль!
     — Мне нужна звезда! — сказал Макар тоном, не терпящим возражений.
     — Дык... это... звезда — она как бы... большая, — неуверенно прошуршал один из “чертенят”.
     — И горячая, — добавил другой.
     — И тяжелая, — нахмурился третий.
     — Мне достаточно и маленькой звезды, — по-деловому сухо произнес Макар. — Очень маленькой. — Он обвел глазами стол и взял в руку апельсин. — Вот такой.
     — Ну-у, дядя! Такая звезда... Это знаешь что? Это нейтронная звезда практически... А нейтронную нам не осилить... Мощности передатчика не хватит... Да и тяжеленная она, зараза, куда тебе с ней?
     — Ну, нет звезды — нет и выпивки! — Макар демонстративно убрал со стола бутылку. — Всего доброго! Приходите еще. Со звездой!
     “Чертенята” сбились в кучку и о чем-то зашуршали между собой. Затем один из них важно посмотрел на Макара и торжественно произнес, почти без шуршания:
     — Будет тебе, дядя, звезда! Маленькая, легкая и не очень горячая. Будем ее делать прямо в черной дыре. Затащим какой-нибудь желтый карлик, сожмем, защитным полем от температуры оградим, а вот чтобы ее легкой сделать — даже нашей технологии не хватает. Если бы...
     — Что если? — дернулся Макар.
     — Если бы скорость света была чуть-чуть меньше...
     — Что тогда? Сделаете?
     — Обижаешь, дядя!
     — Хорошо. — Макар вновь поставил на стол бутылку. — Пейте. Как мне с вами связаться, если удастся решить эту проблему?
     — Мы ж увидим, что скорость света уменьшилась — сразу все и сделаем, и звезду тебе в коробочке с бантиком вмиг доставим! — зашуршали нуль-шишиги пуще прежнего. — Ты налей, дядя, налей! Нам же не достать!

     Нуль-шишиги безбожно врали. Их и “нуль-шишигами”-то прозвали потому, что шиш, то есть нуль от них когда что получишь! Да ничего они сделать и не могли — ни при замедленной, ни при увеличенной скорости света. Им просто выпить хотелось. Причем, всегда.
     Макару же ничего не оставалось, как шишигам поверить. И он с головой окунулся в решение новой задачи. Он пропадал в библиотеках, на каких-то семинарах по квантовой физике, усовершенствовал своего компьютерного монстра и что-то вычислял с его помощью сутки напролет. Но ничего у него не получалось... До тех пор, пока на очередном семинаре он не вступил в спор с маленькой хрупкой девушкой. Они продолжали спорить, и когда после семинара Макар провожал девушку до дома.
     Ее звали Тонечка Штерн.
     На следующий день Макар встретился с Тонечкой в библиотеке, еще через день привел в качестве помощника в свою домашнюю лабораторию. Тонечка тоже интересовалась теорией света, но именно, что теорией. Проводить со скоростью света, этой великой константой, какие-то практические опыты с целью ее изменения казалось ей поначалу делом совершенно кощунственным и невозможным! Но она, конечно же, увлеклась. И вскоре дело у пары энтузиастов сдвинулось с мертвой точки.
     — А зачем тебе вообще это надо? — спросила как-то у Макара Тонечка.
     Тот не ответил, только пожал плечами. Самое странное, что он в тот момент вовсе не лукавил.

     И вот, наконец, свершилось! Все обсерватории мира захлестнула волна сенсации — скорость света неожиданно замедлилась на сколько-то там микрон в сутки!
     Макар ликовал! Он сделал это! Он добился своего!
     Уверенно шагая к дому Зои морозным январским вечером, он тщательно и нежно придерживал возле своей груди, прикрывая полой пальто, газетный сверток. Поднявшись к Зоиной двери, Макар сдернул газету, скомкал и сунул в карман.
     Зоя, как всегда недовольная, открыла дверь и широко зевнула:
     — Ну, что там у тебя еще?
     — Вот! — Макар вытянул руку с зажатой в ней желтой астрой.
     — Фи! — вздернула носик Зоя. — А обещал звезду!
     — По-гречески “астра” и есть “звезда”, — сказал Макар. — Так что я выполнил твое задание! А еще... Я хочу сказать тебе спасибо, Зоя! Благодаря тебе я нашел свою настоящую звезду!
     Макар сунул цветок в руку открывшей рот Зое и вприпрыжку поскакал вниз по ступенькам, весело насвистывая.

     А нуль-шишиги все шуршали в черных дырах, сетуя на падение скорости света.