Так выпьем же еще, мой молодой король,
     Лихая доля нам отведена;
     Не счастье, не любовь, не жалость и не боль -
     Одна луна, метель одна,
     И вьется впереди Дорога Сна...
     (с) Мельница
    

    Водичка стекала с бугра, весело журча, спадала к копытам моего коня. Кашель фыркнул и на полном скаку пересек ручей, обдав нас брызгами.
     Мы гнали так быстро, что все вокруг превращалось в смазанную картинку. И все же я успевал заметить первые зеленые листочки, отвоевавшие себе территорию у грязного снега. Солнце весело светило над бескрайними полями, согревая землю и нас. Легкий ветерок обдувал мое лицо (хотя, учитывая скорость, ветер был не таким уж и легким), играя с волосами, которые черной волной неслись, не успевая за Кашелем.
     Рядом, опережая моего верного коня, появился Марсель, иссиня-черный жеребец моего спутника. Я разглядел и Яноса де Морте, облаченного в белые одежды с капюшоном. Он бледными руками музыканта держался за своего коня из-за всех сил.
     Он повернул голову ко мне и слегка улыбнулся, обнажая слепяще-белые клыки. Я кивнул в ответ, утопая в черноте глазниц.
     - Быстрее, - мой крик был вырван ветром из моих уст и был разнесен по всей округе.
     Кашель, повинуясь приказу, еще больше ускорился, переходя на невозможную скорость, и мне показалось, что мы, нарушая законы природы, поднимаемся в воздух.
     К черту законы природы - я наслаждался скоростью.
    
     ...
    
     Мы остановились за несколько метров от ворот. Городок был огорожен деревянным частоколом, в углах которого были сторожевые вышки. Они были пусты, и единственными людьми, которых я сумел заметить была стража, дремлющая у ворот.
     Я спрыгнул с коня, обрадовался, почувствовав под собой крепкую землю. Янос через долю секунды оказался рядом со мной и мы, свистнув коням, которые незамедлительно последовали за нами, пошли к воротам.
     - Что? Где? Кто вы? - небритый толстый мужик в сползшей на глаза шапке еле продрал глаза и уставился на нас. Мне в нос ударило облако перегара, которое тут же развеяло мое удивление по поводу дневного сна служивых.
     - Янос де Морте к вашим услугам, - Мой друг слегка поклонился, а потом указал на меня кивком головы, - Люцинос Торальский.
     Я тоже поклонился.
     Второй мужчина, выглядевший чуть более трезвым, тоже смотрел на нас во все глаза, будто на диковинных животных:
     - Вы ...?
     - Музыканты, - перебил его я, лучезарно улыбаясь.
     - Музыканты, - тупо повторил толстяк.
     Янос утвердительно кивнул. Я видел по его поведению, что мой спутник начал выходить из себя.
     - Я Кос, - толстый пьяница так сильно почесал свой пивной живот, что меня передернуло от отвращения.
     - Сейчас мы вас обыщем, и вы сможете войти, это не займет много времени, - сказал второй, который и не думал представиться.
     Мне стало не по себе, когда я представил что эти мужланы будут обыскивать нас. Но все обошлось, когда я увидел, как Кос направился к нашим вещам, висящим на Кашеле. Он стал бесцеремонно рыться там, поочередно выуживая одежды, маски для выступлений, мешочек со струнами для моей скрипки, канифоль и другие предметы. Как мне показалось, он даже не догадывался о способах применения этих вещей.
     Наконец он выудил из мешка футляр со скрипкой. Поковырявшись с примитивным замком, он выудил из красного бархатного недра мою искусительницу. Она блистала в лучах солнца, ожидая, когда моя крепкая рука коснется ее, а лезвие смычка продеться по нервам- струнам.
     - Сыграй, - он бесцеремонно схватил ее грязными руками и поднес к моему лицу.
     - Тут? - меня поразила его просьба. Я мог ожидать все что угодно, но только не этого.
     - Да, да, - Кос и другой явно хотели развлечься.
     Я взял скрипку из его рук и на несколько секунд соприкоснулся с ним взглядом. Мне не понравился этот человек, он был груб, нечистоплотен и неспособен к философским размышлениям. То, что из меня вырвалось в следующий миг привело Яноса в неописуемую ярость, а Кос принял за глупую шутку:
     - Убери топор, иначе запятишь его!
     - Не сейчас, никакой игры в данный момент - Янос холодно прервал их радость, которая тут же испарилась с их лиц, - Мы устали! А теперь проводите нас в город.
     Янос схватил меня за запястье, разливая свой холод по моим венам, и потащил вперед к маленькой калитке в воротах. Обернувшись, он бросил ошарашенным нашим поведением стражам:
     - Будьте любезны, донесите наши вещи!
     Он одарил их своей сверкающей улыбкой, и они не смогли отказать. Мои слова еще не долетели до разума Коса, и он молча понес наши вещи.
    
     ...
    
     Белое сияние луны подчеркивала ее естественную красоту. Кристина, облаченная в легкую полу прозрачную сорочку, танцевала, зажмурив от восторга глаза. Ее обнаженные ступни легко ступали по сочной летней траве. Девушка обнимала себя руками и грациозно двигалась под музыку скрипки. Я стоял у самого края поляны, в тени высоких деревьев, и не сводил глаз с моей любимой. Руки мои были сами по себе, они слились со скрипкой. Летняя ночь была наполнено теплом, легким ветерком и играющими в воздухе светлячками.
     Под мою музыку мелкие животные сползались к краю полянки, а цветы поворачивали головки в мою сторону. Кристина тихо пела.
     Мы проводили так часы напролет, иногда разбивая их длинными прогулками. Мы ходили по девственным местам, наблюдая красоту первозданной жизни. Мы становились частью этой жизни. Лес привык к нам, и доверял свои самые сокровенные секреты. Место, в котором мы сейчас находились, и было одним из этих секретов.
     Роща фейри - волшебный круг жизни. Фейри покинули это место много лет назад, но оно все еще жило в ожидании своих хозяев. Хрустальный ручей спадал с высокого зеленого бугра. Древние деревья склонялись над стеклом воды, сплетались ветками в невообразимые узлы. Огромные грибы невероятных цветов и форм гроздьями росли у воды. На ветках неизвестных кустов висели восхитительно пахнущие плоды. У ручья стояли небольшие фигуры, собранные из ограненных серых камней. Ручей впадал в небольшое, даже крохотное озеро на освещенной днем солнцем, а ночью и луной поляне. Именно там мы сейчас и находились.
     - Люцинос, иди сюда, - она поманила меня рукой и села на берегу водоема.
     Я осторожно положил свой инструмент на пень, который услужливо оказался рядом и подошел к ней. Встал за спиной и молча смотрел на ее красивое тело.
     - Сядь.
     Я повиновался. Опустился на мягкую траву. Моему взгляду предстал переливающийся в каплях росы океан цветов. Синие колокольчики огромных размеров окружали озеро, отделяя заповедную воду от нас.
     - Цветы Смерти, - неожиданно прошептала Кристина.
     - Что?
     - Колокольчики - Цветы Смерти, - она печально улыбнулась, а рукой прикоснулась к нежным лепесткам.
     - Почему?
     - Глупенький, это легенда ...
     - Я не слышал, - мне вдруг стало стыдно и я подумал, что лучше бы соврал и сказал что мне это известно.
     Колокольчики колыхались под нежными пальцами ветра, отражались в бездонной глади озера.
     - Это место помнит своих мертвых.
     Я обнял ее ссади, почувствовал теплое знакомое тело под своими руками. Я боготворил эту женщину, и мог часами, днями и годами просто держать ее в своих руках, гладить ее волосы, вдыхать аромат:
     - Фейри? - обычно мы молча сидели на берегу озера, молча, созерцая за его красотой. Много реже мы разговаривали. Иногда мы босиком бежали по зеленым заповедным лугам подстерегая чудеса.
     - Да, Альве, их кровь пролилась тут и земля еще помнит ее аромат, поэтому она и открылась нам, Кристина говорила очень тихо, но я расслышал каждое слово произнесенное ей. Голос ее был печален, и вообще сегодня она была какая та странная, задумчивая и поглощенная известными только ей мыслями.
     Мы никогда раньше не говорили о том, что это за место, просто принимали его как дар девственной природы. Вначале мы мечтали найти жителей этого места, Кристина рассказывала мне о чудных животных которых она видела тут в одиночестве. Птицах, которые разговаривали на людском языке, медведях, излагающих свои мысли стихами, грибных кругах, живущие своей жизнью.
     - Откуда ...
     - Не важно, - она перебила меня, - этот лес рассказал мне!
     - Как ... - она обернулась и не дала мне закончить, запечатав слова длинным поцелуем. Мои руки обвили ее стан, прощупывая нежный шелк кожи под легким платьем. Поцелуй был пьянящим и чудовищно долгим. Я почувствовал кровь, стекающую с моих губ, и не мог насладиться этой сладкой болью. Я повалил ее на траву, близ Цветов Смерти. Наконец я оторвал себя от нее, сражу, пожалев об этом, я мечтал быть прикованным к ней навеки, припаянным сладострастным поцелуем.
     Я посмотрел в ее лицо и был поражен переменами в нем. Кожа была неестественно бледной на фоне капель крови на губах. Я припал ниже, собирая эту божественную жидкость. Ощутил, как она согревает меня, сливаясь с моей. Она удержала мою голову в паре сантиметров от своего лица, и, покусывая мочку, прошептала в самое ухо:
     - Сейчас это не важно, Люцинос. Это место принадлежит нам. И Альве.
    
     ...
    
     - Проклятие, - мужчина почувствовал, как в его спину что-то упирается. Касилья прижимала его к столу, обсыпая поцелуями.
     - Что, дорогой?
     Он обернулся и увидел среди прочего хлама топор, рукоять которого и упиралась ему в спину. Он выглядел очень несуразно среди всякого женского барахла, типа колбочек с дорогими духами (его подарками. Слава богу, Кос не разбирается в ценах на такие ''ничтожные и ненужные'' вещи).
     - Кос забыл, - Касилья рассмеялась, - пытался починить стол и отбил себе палец.
     - Сочувствую твоему благоверному, - Он откинул его подальше, и мгновенно забыл о недавних неудобствах.
     Ему было больно, что она принадлежит ему лишь в такие краткие моменты любовных забав. Ведь он ее любил слишком сильно, чтобы делить ее с кем угодно. Особенно с этим ужасным грязнулей Косом. Она была достойна большего. И он бы с удовольствием дал ей это большее. Он был богат и вполне мог обеспечить хорошее будущее. Но они не могли бежать. Империя слишком бюрократическое место, чтобы они могли спокойно перемещаться по стране. Их казнят хотя бы за греховный союз, независимо от его денежных возможностей. К тому же Кос знает страшный секрет семьи Касильи. Одно его неосторожное пьяное слово, и все они полетят под нож Имперского палача. Нет, он слишком любил ее, чтобы так подставить. Поэтому он и будет ютиться с ней по темным углам, и дарить подарки, о цене которых Кос и не думает.
    
     ...
    
     Я резал собственные вены еловым смычком. Резал струны и чувствовал, будто это моя кровь сочить из них, а не прекрасная музыка. Передо мной полыхал огонь камина, а дьявольская симфония сливалась с его треском. Янос ударял руками по клавишам, извлекая звуки, будто клоун кролика из шапки.
     Мы были приглашены на ужин к какому-то чиновнику. Еда была знатной, а затем нас попросили поиграть. Полный гладковыбритый мужчина, представившийся Телидом, и собственно, пригласивший нас отужинать в его доме, мне понравился. Хотя он явно тонул в деньгах, он не был заносчивым.
     Гостей было много - большинство богатых и ничем не занятых в этот вечер людей пришли познакомиться с гостями из дальних стран.
     Красивая девушка по имени Касилья, как лань скакала между столиками и диванами, ублажая гостей (на ее подносе всегда можно было найти бокал крепкой выпивки или теплой закуски). Она была прислугой в этом доме, но этот труд совсем не угнетал ее.
     И, наконец, мы начали играть. Янос в прекрасном черном пиджаке сел за фортепьяно, и слился с ним. Моя скрипка визжала в руках опытного мастера, и мы вместе превратили этот вечер в шоу.
     Время шло, а гости все просили и просили еще. Мы играли до исступления, до поздней ночи, когда половина гостей уже ничего не соображала от перепитого вина.
     Наконец все они разошлись по домам или по собственным комнатам, которые им великодушно выделил хозяин. У очага остались мы четверо. Я, Янос, Телид и служанка Касилься. Она села вдалеке и не сводила глаз со своего работодателя. И в этих глазах я читал преданность. Телид засыпал нас вопросами о скитаниях и чужих землях. Мы рассказывали все что знаем, и что видели. Веселая беседа под бокалы с вином. Наконец мы решили уйти (хотя нам предложили остаться ночевать). Чувства этих двух молодых людей не остались для нас тайной, и мы решили оставить их наедине.
     Янос вышел на улицу, ожидая пока я попрощаюсь с этими приятными людьми. Я припал к ладони прекрасной Касильи, а потом обнял Телида, выражая свою симпатию. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Этот человек был мне симпатичен и поэтому я слегка нарушил закон. Второй раз за сегодняшний день - Янос бы убил меня, если б узнал. Я нагнулся и шепнул на ухо толстяку:
     - Не ходи к ней завтра ночью!
     Я быстро вышел за дверь, чувствую на себе подозрительный взгляд Телида.
    
     ...
    
     Дни летели для меня как птицы на юг. Я жил лишь ночами и встречами с моей Кристиной. Заповедное озеро стало нашим новым домом, где мы были счастливы. Озеро, куда мы бежали от проблем повседневной жизни. Бежали от Таната, отца Кристины. Он ненавидел меня больше всего на свете, ненавидел потому, что я лишал его дочери. Уводил ее в миры прекрасной сказки, где воды кишит рыбой, небеса никогда не плачут, а воздух наполнен ароматом свежей вишни.
     Лишь только последние лучи солнца касались горизонта - я мчался в лес фейри. К таинственным рунам Альве, начертанным на вековых растениях. Я с трепетом вбегал в наше убежище. Чаще всего я находил ее сидящей на большом плоском камне, и ведущей разговоры с Сильке. Сильке был новый друг Кристины. Странное животное, с голым телом исчертаным кровавыми рунами, а так же безумными глазами. Он сидел на дереве, вальяжно облокотившись на ветки. Выдыхая клубы сизого дыма через нос, он обровнял несколько фраз, а потом снова затягивался сигарой. Сколько помню, Сильке постоянно курил. Это было так необычно, но совершенно естественно в доме фейри. Так же естественно, как и пугливые единороги, сверкая жемчужной кожей, приходящие на водопой. Они были пугливы, но грациозны. Гордо шли мимо Цветов Смерти, которые будто отползали в сторону, не желая быть придавленными большим весом, и, наконец, склоняли свои прекрасные морды к источнику воды. Мы молча смотрели за ними, боясь даже шевельнуться, боясь спугнуть детей леса.
     - Гордецы, - голос Сильке был хриплым, со слегка странным древним акцентом. Как я понимал, раньше он говорил лишь на языке фейри, - Наглые гордецы! Не любят Сильке!
     Я подошел к Кристине и сел рядом с ней. Она лишь кивнула мне, заметив мое появление - все ее внимание было приковано к Сильке. Он выдохнул очередную порцию дыма, и когда он развеялся я увидел его не очень длинные острые уши с перевернутым крестом Падших в одном из них.
     - А за что тебя любить? - Кристина рассмеялась, и Сильке саркастически передразнил ее смех.
     Он улыбнулся, и его улыбка продемонстрировала ряд острых не очень белых клыков:
     - Я тебя укушу, девочка, - мне показалось, что он шутит, хотя кто его знает-то.
     Я положил руку на плече моей любимой, и почувствовал, как ее передернуло. Все ее тело дернулось в одном нервном импульсе.
     - Что это?
     - Я в порядке, - быстро проговорила она, но я видел, как взмок ее лоб, - в полном.
     - Ее уже покусали, - Сильке явно желал отомстить за уязвленное самолюбие, - Кто же откажется от такого лакомого кусочка. Раньше ее бы незамедлительно принесли в жертву Падшим, дабы жрицы не завидовали ее красоте. И ...
     Я перестал слушать болтливое существо, желающее каждую секунду времени подчинить себе. Я отодвинул руку девушки с плеча и стянул бретельку, прикрывающую его. Три кроваво-черные полосы рвали белую нежную плоть и уходили вниз по спине. Я ужаснулся. Я восхитился ее мужеству. Удивился, как она вообще может двигаться с такими ранами.
     - Танат? - я знал, что это так, я знал, что это он мстит мне.
     - Это все очень интересно, дети мои, но вы хоть услышали, что я сказал? - он обхватил ветку задними лапами и свесился ко мне. Размахивая сигарой перед моим лицом, он выдохнул облако ядовитого дыма мне прямо в нос. Я даже не обратил на это внимание - в моей голове до сих пор не укладывалось, что Танат истязает свою единственную дочь.
    
     ...
    
     Мы с Яносом сидели в углу темной комнаты. Я держал в руках скрипку, но играть пока не собирался. На Яносе был яркий венок из свежих колокольчиков. На вытянутой руке у него стояли песочные часы, песок в которых уже почти пересыпался в нижний отсек. Другой рукой он облокачивался на рукоять Обсидианового Лезвия. Оно сверкало в отблесках луны из окна. Комната была пуста, но, наблюдая за песком, я понимал, что скоро все начнется, а еще через пару мгновений все уже кончиться.
     - Кто она?
     - Увидишь, - Янос сосредоточенно считал песчинки, пересыпающиеся за борт жизни.
     - Зачем мы пришли сюда так рано?
     -Я хочу, чтобы ты прочувствовал процесс, Люцинос, - он загадочно улыбнулся.
     Обычно я чувствовал наших жертв. Я почти всегда мог определить будущее наших жертв, но сейчас Янос своей силой блокировал мою интуицию, дабы сделать мне сюрприз.
     - Мы совершали это уже столько раз, что я не чувствую ничего, - я сказал почти чистую правду.
     - Лжешь.
     Дверь тихо отворилась, и до нас долетели урывочные фразы.
     - Ты уверен, что он не придет? - испуганный мужской голос. Услышав, его я все понял. Этот дурак не послушал меня. За свою глупость он поплатиться, и его мне точно не будет жалко.
     - Да, да, дорогой. У него ночная смена, - этот голос я тоже узнал. Касилья, жена Коса. Та прекрасная девушка, немного странная и так ужасно напоминающая о чем-то. Я понял то, что хотел от меня Янос. Он хотел видеть мою реакцию на нее.
     Они ввалились в комнату, прошлись по нам безразличным взглядом, не заметив нас.
     - Я все решил, давай убежим, я не могу так больше. Не могу прятаться. Я люблю тебя!
     - Ты знаешь, мы не можем. Кос знает, что во мне кровь демона.
     Я все понял, и боль затопила меня. Янос знал, что именно так я и восприму эту ситуацию. Знал, что вся боль пережитого утопит меня.
     Он с торжеством посмотрел на меня:
     - Ты понял? Я знаю, что ты понял меня, мой друг, - он усмехнулся.
     - Тварь, зачем тебе это?
     - Ты должен пережить эту живую сучку, изгони ее из своего сердца. Мы вечны. Ты понимаешь? По настоящему вечны. Мы будем жить миллиарды лет, и ты не можешь себе позволить страдать по живой девке.
     - Я не хочу этой жизни. Я хочу одну, но нормальную.
     - Не мы выбираем, мой дорогой друг, смирись и изгони ее из своей жизни.
     - Никогда, - плюнул я ему в лицо.
     - Ну, как знаешь, - он глянул на часы, - еще 3 минуты.
     Я задумался над его словами, но боль тут же вытолкнула меня из глубин памяти. У меня было 3 минуты, чтобы вспомнить и на этот раз изменить саму судьбу. Я был обязан спасти ту девушку. Я знал, почему она была так похожа на мою Кристину. Они были сестрами по крови. По крови Альве.
    
    
     ...
    
     Теперь я помнил все. Я, Ангел Смерти Люцинос, видел этот мир новым взглядом. Я видел как Янос забирает душу леса, видел, как он уносит мою любовь на своих черных крыльях к вратам Бесцветного Царства.
     Ночь началась как обычно. Мы молча сидели у озера. У Кристины не было настроения общаться. Такое в последнее время бывало с ней все чаще. Я мог лишь молча переживать, так как она не терпела разговоров о ее душевном состоянии и отношениях с отцом. Я мог лишь догадываться о случившимся. Раны на спине зажили, но превратились в ужасные шрамы. Она вздрагивала каждый раз, когда я касался их.
     Этой ночью я лишился не только своей бессмертной любви, но и моего единственного друга. Он забрал Сильке. Тот, кого иногда я ненавидел за острое слово. Тот, кого я любил за смешные шутки в трудные минуты. Он был тем, кто соединял нас с Кристиной. Она была льдом, а я пылким огнем. А Сильке был тем, где стихии сталкивались и жили вместе в уюте и тепле.
     Иногда мне кажется, что Янос, забрал их все специально. Кажется, что он ревновал мое внимание. Мой верный напарник Янос без безжалостен. В этом мире его душа не оттаивала, а оставалась куском стекла.
     В ту ночь нашего друга не было. В последнее время мне казалось, что без него наши разговоры становились сухими. Мы будто бились о прибрежные скалы, не находя общего языка. Мы могли лишь придаваться грешной любви или молча сидеть. Но все мгновенно менялось, когда воздух наполнялся запахом сигар и перед нами возникал оскал Сильке. Наши сердца с Кристиной начинали биться в унисон, подобно перевернутому кресту Падших в ухе друга, как только его саркастический смех пронзал воздух.
     Я медленно водил смычком, но звуки вылетали вялыми и полумертвыми. Атмосфера уныния и дремоты поглотила лес. Было как обычно тепло, но ветра не было.
     И вдруг я увидел его. Он стоял на воде, и от его ног бежали круги. Прямо за спиной моей возлюбленной с черным лезвием из обсидиана. В вытянутой правой руке он держал песочные часы в костяной окантовке. Часы жизни. Жизни Кристины. Ее имя было выбито крупным шрифтом на внешней стороне. Волосы Яноса шевелились даже в полном безветрии, а глаза зеленым огнем прожигали во мне дыру.
     - Люцинос, - холодно произнес он, и это звучало как приговор.
     Кристина не слышала и не чувствовала его. Он был невидим для смертных.
     - Я не отдам тебе ее, демон, - слезы полились по моему лицу. Я знал что я не смогу победить Мрачного Жнеца.
     - Дашь, друг мой, - он улыбался, этот прекрасный зеленоглазый дьявол.
     - Не делай этого, Янос.
     - Я не могу, - он мягко улыбался, будто мы говорили о чем-то несущественном. Хотя для него жизнь и была чем-то несуразно коротким и смешным.
     - Буль- капля красной крови капнула с Обсидианового Лезвия. Он уже работал сегодня, понял я.
     - Нарушь правила, тварь, - я ухватился за плечи Кристины, задыхаясь в слезах. Она недвижимо смотрела вперед, будто увидела нечто невероятное. Хотя это самое невероятное было у нее за спиной.
     - Я могу нарушить его только тем, что разрешу тебе не смотреть.
     - Ты не заберешь ее сейчас, нет, это невозможно...- мое сердце билось так громко, заглушало мой голос и не давало мне дышать.
     - Сейчас нет, - он перевел взгляд на часы, в которых песок медленно перетекал в нижнее ложе, - еще пара минут, Люцинос, прощайся с ней!
     И тогда я услышал неопровержимое доказательство его слов - похоронный перезвон. Колокольчики начинали петь свою панихиду. На тысячи разных голосов - зов смерти звал мою любовь. Древняя легенда, о которой оно рассказала мне была чистой правдой - Цветы Смерти предчувствуют судьбу. Подобно церковным колоколам цветочки качали головой и издавали тяжелый гудящий звук.
     Кристина вздрогнула, услышав зов могилы в прекрасных синиц лепестках.
     - Не молчи, Люцинос, время вышло, - он покачал часами, и последняя песчинка упала вниз, - но ради тебя, мой друг, я отсрочу ее смерть на несколько минут.
     Я понял, что все кончено. Понял это намного раньше, чем она. Я с силой повернул ее лицо к себе и прижался к ней в последнем прощальном поцелуе. Он был невинным как кровь единорога, глаза были закрыты и мы наслаждались передачей тепла. Потом я оторвался от нее и прошептал в самое ухо:
     - Я всегда буду с тобой, - и звон Цветов Смерти перекрыл эти слова.
     Наверное, она все поняла, потому, как она крепко прижалась ко мне, и я почувствовал, как ее трясет.
     - Уходи, Люцинос, это зрелище тебе не понравится.
     - Я останусь с ней до конца, навеки, Янос.
     - Ты не сможешь лечь с ней в могилу. И ты не смог бы жить с ней. Она истлела бы на твоих руках. Пусть все кончиться так - ты запомнишь ее вечно молодой и вечно красивой.
     Слезы лились из меня рекой, океаном боли, но я все не мог отпустить мою любовь. Каждая секунда увеличивала боль, но я оставался с ней.
     - Вот она, - голос разлетелся над поляной. До боли знакомый голос.
     - Папа, - уставшим голосом прошептала Кристина. О да, это был Танат. Теперь я понял, почему Янос был тут. Если я не мог остановить Ангела Смерти, то смогу живых.
     - В этой сучке кровь Альве, - со злобой крикнул другой человек. Голос пролетел по волшебному лесу еще до того как я увидел его.
     - Люцинос, ты не сможешь, ты не от этого мира, - голос Яноса утонул в адском перезвоне. Его слышали лишь мы трое - Я, Янос и Кристина. Лишь те трое, кто был причастен к этой смерти.
     Толпа людей высыпала на поляну и их было больше десятка. Одетые в одежды Ордена Святого ключа, они размахивали крестами на цепях и превозносили молитвы небесам. В их руках были длинные клинки и щиты, будто они ожидали вооруженного сопротивления. Впереди стоял лысый монах с мешком в руках, а рядом с ним Танат, улыбающийся во все свои гнилые зубы.
     - Ты не смеешь ублюдок, она твоя дочь, - выплюнул я прямо ему в лицо.
     - В ней кровь демона, лишь ее смерть спасет мою семью от гнева Ордена, - он выглядел более взвинченным, нежели обычно. Как же я ненавидел этого проклятого ублюдка. Он обрек ее на смерть.
     - Как вы посмели окопаться в этих проклятых местах, это дом демонов Бесцвета, - прошептал монах, стоящий рядом с Танатом. С этими словами он опустил руку в мешок и извлек из него что-то круглое. Он с силой швырнул это к моим ногам. Кристина, оцепеневшая от страха, первая разобрала, что это такое. Она завизжала, и будто пришла в себя. Я пригляделся к предмету и оцепенел от страха.
     Прямо передо мной была лысая голова с влажным кошачьим носом и пропитанными красной плазмой усами. Большие безумные глаза закатились и налились кровью. Одного ухо было отрезано, вместе со святотатственным символом Падших. Тонкая шея была перерублена, и кровь на конце уже запеклась. Сильке был мертв, а я понял, чья кровь была на лезвии Яноса. Мои ноги подкосились - мой друг был мертв, ставший жертвой чужой игры, а моя любовь была обречена, о чем свидетельствовал весь мир вокруг.
     Монах отпустил мешок, и тот рухнул к ногам его. Он раскрылся, и я увидел лапу с длинными когтями и золотой печаткой на одном из пальцев. Я больше не мог смотреть на это. Это кольцо было подарком Кристины. Она подарила его нашему другу, лучшему другу. Я отвернулся и почувствовал на своем плече руку Яноса. Он тихо прошептал:
     - Прости меня.
     Я мог обвинять его? Нет, я не мог. Это была наша работа - собирать души. Но он не был убийцей. Настоящие демоны стояли передо мной. Те, кто готовы убить из-за капли волшебной крови в жилах простого человека. Убить Кристину.
     Двое мечников с большой скоростью ринулись вперед, и в этот же миг Янос с силой подтянул меня к себе. Я прижался к нему, чувствуя, что сам умираю. Но я не умер. Не мог умереть по определению.
     Звон колокольчиков достиг апогея и затих в ту секунду, как два лезвия одновременно пробили сердце Кристины. Я взвыл и обмяк в руках Яноса. Тело стало медленно отпадать назад, а душа, вылетевшая яркой вспышкой полетела к часам, в которых еще недавно был песок ее жизни. В часы, которые станут ее домом до перехода в Бесцвет. Тело моей любимой упало в гущу цветов и покатилось вниз по склону. Упало в воду и медленно поплыло к центру озера. На ее лице играла умиротворенная улыбка. Я подумал, что именно так она и хотела умереть - в расцвете жизни в саду, который она так обожала.
     - Убей их, Янос, вонзи свое лезвие в их души, ради меня, - я отпустил его и упал на колени.
     - Это не понадобиться, Люцинос.
     - Что?
     - Сыграй нам, сыграй им на смерть.
     Я потянулся за скрипкой, которая, как, оказалось, валялась неподалеку. Как только смычок коснулся привычного ложа струн - я успокоился. Боль потекла сквозь меня через музыку. Эту мелодия я посвятил Кристине и Сильке. Тем, кто пал сегодня ночью. Чем больше я играл, там больше понимал, что происходит нечто странное. Колокольчики подыгрывали мне, моей темной игре.
     Кровь лилась из раны моей Кристины и наполняла собой озеро. Отравляла его дыханием смерти.
     - Играй, демон, наполни это место своей болью, отомсти им.
     - Мы нарушаем правила?
     - Нет, - смотри, - он указал пальцем на озеро.
     То, что я увидел, ужаснуло меня - тело моей любимой вращалось в центре воды, а вокруг вращалось черное облако. Оно расползалось по всей поверхности воды и постепенно выползало на поверхность.
     - Янос?
     - Это месть Альве. Ее кровь содержит в себе воспоминания фейри, и это место признало ее. А теперь оно мстит. Оно не даст сбежать убийцам.
     Я продолжал игру, глядя прямо на растерявшихся людишек. Они с ужасом смотрели на происходящие вокруг метаморфозы. Деревья покрылись мертвой испариной. Железо в их руках очень быстро превращалось в ржавую труху, а трава под ногами желтела.
     Я почувствовал, как нечто холодное коснулось моего лба. Потом еще и еще. Я глянул в почерневшие небеса и увидел снег. Он клубился огромными тучами и постепенно спускался вниз - на землю грешную. За несколько минут он покрыл собой землю под нашими ногами.
     А потом озеро вышло из берегов. Неровными подтеками черной крови оно потянулась к земле. Красные нити поползли по белому снегу, образуя вокруг меня причудливые узоры. Птицы в лесу смолкли, и лишь колокола смерти продолжали издавать звуки. И, конечно же, моя игра. Игра с самой смертью. Я увидел мелькающие тени в лесу. Увидел сверкающий блеск глаз. Глаза тех, кто пришел отомстить за павшую сестру.
     Танат коротко вскрикнул и тут же затих. Я увидел, как грудь его взмокла от крови, будто по нему полоснули большим ножом, а потом он полетел к моим ногам, будто его потянули за грудки. Все вокруг утонуло в людской крови. Кровь стекала по засохшей листве деревьев и по лицам Имперцев. Люди заорали и бросились в рассыпную. Лишь монах-убийца Сильке стоял в самом центре событий и шептал молитву. Люди бежали навстречу своей гибели, я видел, как их конечности отлетали, встречаясь с серпами полуночных демонов. Твари, обитающие в этих мертвых лесах, те самые твари, которые воссоздали для нас кусочек этого чудного места и поддерживали его в живом состоянии достаточно долго, обезумели и вышли на охоту.
     - Пошли, Люцинос, дело сделано, а за ними придут другие.
     Он подал мне руку, и я, отпустив смычок, принял ее. Мы поднимались вверх, уводимые ветром. Я невольно смотрел вниз и наслаждался бойней. Темные почти невидимые тени скакали между людьми, вспарывая их своими орудиями. А в самом центре поляне стоял лысый монах, в окружении других Жнецов, и навстречу ему из самой купели озера поднималась моя Кристина. Поднималась, чтобы отомстить за нас.
     Мы были уже высокого над гигантским покровом мертвых лесов, но крик убийцы убиваемого живым мертвецом долетел до моего уха. Я ликовал.
    
     ...
    
     Она давно умерла. Ветер больше никогда не коснется к ее перламутровой коже. А я больше никогда не прикоснусь к ней. Не почувствую ее жизни. Я вспомнил эту магию ее глаз. Жнецы знают тысячи заклятий, но лучшее волшебство, которое я видел, было игрой солнца на волнах ее волос. Все это было и больше нету ничего. Лишь прах на моих руках. ЕЕ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО И НИКОГДА НЕ БУДЕТ.
     Я зарыдал, уткнувшись в плащ Яноса де Морте.
     - Уйдем же, убей их и пошли. Дорога Смерти ждет нас. Я больше не хочу быть в этом мире. Мы тут лишние.
     - Пять минут назад ты хотел оставить этой девушке жизнь и провести с ней нормальную жизнь.
     - Хватит, я не могу больше!
     - Люцинос, мы не можем быть слабыми, пойми.
     Все что произошло дальше произошло слишком быстро и не сохранило в моей памяти все подробности. Последняя песчинка жизни упала вниз, Янос обнажил Обсидиановое Лезвие, я коснулся струн. Колокольчике на голове мастера де Морте ударили в гонг. Хлопнула входная дверь, но любовники были слишком заняты друг другом, чтобы слышать что-то. В комнату влетел Кос, и на его лице замерло выражение ужаса и ненависти.
     - Шлюха, - выплюнул он, и только тут неверная жена повернула к нему голову.
     Она вскрикнула и попыталась спрятаться за своего любимого, но рука мужа достигла ее в тяжелом ударе. Она покачнулась, но не упала. Я взял особо сложный аккорд, и в этот момент произошло сразу несколько вещей: Кос в оправданном бешенстве схватил топор, который до сих пор валялся среди других вещей, и, раскрутив его, наотмашь ударил Телида по горлу. Кровь полилась по нотам, а лезвие прорезало душу мужчины, и она навсегда погасла. Пустая оболочка рухнула на деревянный пол под грохот литавр, хохот Яноса и звон дьявольской скрипки.
     Касилься с визгом упала на пол и, подверну ногу поползла в нашу сторону - будто видела нас. В глазах ее пылал невероятных страх, будто загнанная лань, она глядела прямо на меня. Обманутый муж медленно, с улыбкой маньяка, шел к ней. Кровь любовника стекала с тупого топора, со стен, и даже с самого лица убийцы.
     - Ты все еще хочешь спасти ее, Люцинос? Ведь в ней тоже течет кровь фейри, - в его глазах вспыхнуло пламя секундного интереса.
     - Нет, закончи дела, - я врал, но боль воспоминаний не отпускала меня. Кристина плясала перед моими глазами под светом луны. Сильке выдыхал едкий дым, а лес разговаривал тысячью голосами. Лес, который был лишь бутафорией для них двоих.
     - Будет исполнено, - Янос захохотал злобным смехом, и поднял лезвие над беззащитной женщиной.
     Она повернулась к Косу и, чувствуя смерть, прошептала:
     - Пощади, у нас будет ребенок...
     Удар топора прервал ее. Лицо превратилось в кровавое месиво, а серп жнеца уже как клещи вцепился в грешную душонку.
     - Добро пожаловать в Бесцвет, - Янос, весь в ошметках плоти и каплях крови на лице пустился в пляс по комнате под мою музыку. Я закрыл глаза, и весь отдался скрипке. Мне было наплевать на эту женщину. Было наплевать на всех, кроме моей Кристины. Женщины, которая умерла.
     - Смотри, Люцинос. Вот где человеческие страсти. Вот где жизнь и настоящая любовь. Она тут и только тут - она в смерти.
     Я молчал, но горячие предательские слезы медленно потекли вниз.
     - Ты все еще любишь ее, мой друг, - констатировал де Морте.
    
    
     ...
    
     Слезы падали с моего лица, давая мне понять, что я все еще жив. Кашель летел среди туч и сверкающих серебром звезд. Я мог дотронуться до них, положить их в свой карман, будто это были обычные медные монетки.
     Адские кони неслись по небесам бесшумно и легко. Я видел, как под нами простираются поля, освещенные Бледной Хозяйкой. Я мог видеть как капли горячей жидкости, оставляя красные борозды на моем мертвом лице, падали вниз, ударялись об айсберги холодного снега. Мог видеть, как мыши бегают в своих норах под земным покровом. Видел, как души спящих подниматься из тел, чтобы размять свои прозрачные телеса. Они пролетали рядом с нами, но, чувствуя рядом с собой Яноса Жнеца и его верного музыканта моментально ретировались. Я видел, как духи играют с живыми, там внизу.
     Там, где жизнь бьет ключом. Там, где мы с господином де Морте еще не появились. Там, где он еще не провел Обсидиановым Лезвием по нитям жизни. Там никто не слышит погребальный звон колокольчиков, заглушаемый яростной игрой мертвого скрипача.
     Янос повернулся ко мне, и я в последний раз увидел его белокурые волосы и зеленые глаза. Потом Кашель и Марсель врезались в невидимую преграду, с упором пересекли ее, и мир вокруг нас сразу изменился. Сизый туман Бесцветного Царства обнял меня. Я обернулся и успел заметить живой свет звездочек до того, как туман поглотил собой все пространство вокруг.
     Это была Дорога Мертвых. Жеребцы неслись по коридору из гнилого марева, и я чувствовал, как чувства уходят, оставляя меня совершенно безразличным. Холод и безразличие наполнило меня, высушив слезы боли. Еще доли секунды, и мы прошли сквозь новую завесу. Янос в эту минуту был прекрасен. Я видел, как, проходя через врата мира мертвых он сжал Обсидиановое Лезвие, и кровь прильнула к его лицу. Бесконечно опасный и невозможно прекрасный.
     Марсель первым вступил в Царства. Я услышал хруст и чавканье, с которым этот мир забирал его плоть. Все тут принимает свою истинную форму. Еще секунда и Янос принял свой первозданный вид. Я во всех деталях разглядел его белый череп с постепенно растворяющимися глазами. Он оскалился, обнажив зубы, и я понял, что он улыбается, наслаждаясь моей внешностью Фальшивой внешностью живого музыканта. Эта картина врезалась в мой мозг до тех пор, пока покров не сотрет мои воспоминания: Мрачный Жнец с Обсидиановым Лезвием на своем коне парит в небесах Бесцветного Царства. Голову Яноса венчал венец. Венец, сплетенный из засохших колокольчиков. Цветов Смерти. Цветом Мрачного Жнеца. Цветов Яноса де Морте.
     И вот холод порога коснулся моего лица, навсегда забирая меня в себя.
     Такова доля Ангелов Смерти - жить в непоколебимом спокойствии Бесцветного Царства, имея возможность в любую секунду попасть в мир живых. В мир, где ты оживаешь, а на полях расцветают цветы. В мир, где дети смеются, а птички беззаботно летают в голубых небесах. В мир, где тяжесть столетий и грехов придавливает тебя к земле, наполняя вселенской скорбью. В мир, где, таким как мы, возвращается та часть нашего естества, без которой в мире мертвых мы чувствуем себя спокойными и безразличными. Нам возвращается Память.
    
     И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,
     Прошу тебя - налей еще вина;
     Смотри - на дне мерцает прощальная звезда;
     Я осушу бокал до дна...
     И с легким сердцем - по Дороге Сна...
     (с) Мельница