Море пахнет льдом

    Миша Эдидович, еврей и поэт, был влюблен в свою жену Марину и в Чукотку.
     Марина, полная красивая еврейка, с роскошной гривой жестких черных с проседью волос, была лет на семь старше Мишки, и он увез ее из Риги, умыкнув от первого мужа – ювелира.
     В Чукотку Мишка также был влюблен без памяти. Ей он посвящал себя полностью, вернее ту часть себя, которая оставалась от Марины и маленького Марика. Но Марина не ревновала, и Мишка месяцами пропадал в тундре и на побережье Берингова моря, где жил среди оленеводов и зверобоев. Он стоически делил с ними полог яранги, ел их пищу, мало подходящую для обоняния и вкуса развращенных цивилизацией белых, и неплохо изъяснялся на их языке. Вероятно, поэтому чукчи охотно принимали его в свою нелегкую жизнь, и сбор литературного материала не представлял для Мишки особой проблемы.
     Вернувшись из одной из своих одиссей, Эдидович издал свой первый сборник стихов, который назывался “Море пахнет льдом”. Это была маленькая, но очень хорошая книжка, исполненная лирической любовью к суровой природе Чукотки и к маленькому, спивающемуся народу, который железной рукой пытались загнать к социалистическому счастию.
     В ознаменование издания своей книжки Мишка закатил шикарный банкет в своей двухкомнатной квартире на Полярной улице, куда плотно набились его друзья – магаданские поэты и художники, присутствовал даже один местный архитектор. По случаю торжества Мише преподнесли ценный подарок – импортное сиденье для унитаза, на белоснежной крышке которого Алик Мифтахутдинов – поэт и предводитель магаданской богемы черным фломастером начертал следующие строки:
     "Узнав в Анадыре о том,
     что море пахнет, но не льдом,
     Купил ты, Миша, про запас шикарный этот унитаз.
     Вздымая экскрементов глыбы, в лиман вливается река.
     Не этим пахнуть ли могли бы твои полярные бега?"
     Всем было весело, мы смеялись, пили холодную водку, и поздравляли Мишку. Мы его очень любили.
     Много лет прошло с тех пор. Я не знаю, где сейчас Миша Эдидович, не знаю, издавал ли он еще книги, но иногда я беру в руки тот первый крохотный томик, перечитываю Мишкины стихи и вспоминаю Мишку, Марину и Магадан.