Машка прервала повествование о своих бедах на полуслове… С интересом взглянув на собеседницу, ожидаемой реакции не обнаружила. Валюшка с блаженной улыбкой на лице ушла в себя. Да она, оказывается, ничего и не слышала! Разрумянившиеся щеки и мечтательный взгляд свидетельствовали о нешуточных событиях в ее спокойной одинокой жизни. Уж не влюбилась ли?
     - Колись, что случилось?
     - Ничего… Вот не знаю: говорить или нет, - Валюшка застенчиво уткнулась носом в чашку чая.
     - Если бы не знала – не начинала бы. Теперь излагай, чего уж там…
     - У меня будет девочка…
     - Как? Когда? Когда ты успела? Вот здорово!
     - Ты не поняла… Удочерить хочу. Уже нашла ее… Сейчас документы дооформлю – и заберу. Она на меня похожа, Люсенька…
     - Ух, ты! Молодец! С меня – самая большая кукла. А что же ты раньше молчала?
     - Боялась – отговаривать будете, - вздохнула Валя.
     - Глупости! Дети – цветы жизни! Публику – подготовим, проведем беседу. Чем можем – поможем, только намекни – чем. Все будет пучком! Сообщи, когда забирать будешь.
    
     Валюшка, окрыленная поддержкой подруги, упорхнула вить гнездо для детеныша.
    
    
     А Машка долго переваривала информацию. Зацепило… Вроде бы все понятно - уговаривать и заставлять себя сделать такой шаг никому не приходится, ведь к этому долго идут, идут до тех пор, пока потребность иметь малыша не достигнет критической точки – и его находят, уже своего, родного, любимого.
     Только вот, когда достаточно широкое окружение знает об усыновлении – как же они все пристально и внимательно наблюдают за процессом! Дай во дворе подзатыльник родному – никто и внимания не обратит, а приемному?.. Ага, можете представить комментарий! Да и к себе родителям строже надо относиться. Пожалела денег капризнику на игрушку – себе вопрос: почему? А не потому ли… А что сказать Люсеньке? На эту тему публикуется столько мнений: и психологов, и юристов, и родителей… И нужно ли ребенку знать, что он - приемный? И когда ему открыть правду? В младенчестве? Или когда подрастет? (И что значит – подрастет: 14 лет? 18? 20? Или при удобном случае? А «удобные» случаи разве бывают?
    
    
     Или… Сохранить тайну… При малейшем подозрении на то, что правда всплывет, панически менять работу, место жительства, друзей…Настороженно вздрагивать при невинных вопросах ребенка: «А когда я была у тебя в животике – ты мне пела песенку? А когда я родилась, было солнышко?…» И бояться, бояться… Как перенесет неокрепшая душа маленького (или уже не очень маленького) человечка это открытие? Постоянный, не прекращающийся ни на минуту подсознательный страх за него, любимого, дорогого, желанного, выстраданного… Чтобы не узнал, не сорвался, не сломался, не попал в беду, да и просто - уберечь ребенка от раздумий недетских…
     Оправдано ли это? Для родителей спокойнее – открытая правда. И честнее. Но… труднее. Труднее не дать усомниться ребенку в своей любви. Труднее завоевать любовь ответную.
    
    
     И вот радостный день настал. Люсенька, двух лет отроду, сидя за столом меланхолично поглощала вкусности, подкладываемые ей сердобольными тетями.
     - Иди играть в комнату.
     Пошла.
     - Раздевайся, вешай одежду на стульчик.
     Разделась, повесила.
     - Ложись спать.
     Легла в позу мумии. Не шелохнется… Идеально вышколенный ребенок без собственных капризов и желаний. Робот. Задержка в развитии – традиционный диагноз всех детдомовцев.
    
    
     Настойчивый звонок в дверь заставил Машку оторваться от телевизора. Рыдающая Валюшка с причитаниями влетела в квартиру :
     - Я – сволочь! Негодяйка! Дура!
     - Что же ты натворила?!
     - Я всыпала Люське скакалкой по заднице… Люська уже не ревет, теперь я реву… Простить себе не могу…
     - А она-то что натворила такого?
     - Лежала в луже, дрыгала ногами и не хотела вставать… Я ей игрушку не купила. Денег не хватило… А как – дальше? Если не будет хватать?
     Валюшка с недоуменным вопросом смотрела на внезапно развеселившуюся Машку.
     - Валечка, угомонись, это же здорово! Да наконец-то у ребенка появились собственные желания! Это – твоя победа. Ты теперь точно – настоящая мама, раз тебе Люська пытается на шею сесть. Такое ведь только с мамой можно позволить? Переживет она скакалку…
     Подруги, всплакнув от счастья, побежали загонять домой Люську, оставленную гулять под присмотром соседки. Скакалка благополучно была забыта.
    
    
     Подготовка к школе, логопед, спортивные секции, массажи, витамины… И недремлющее око доброжелателей, с постоянным интересом оценивающее ситуацию...
     Нет, родители приемных детей опасаются не осуждения соседей и знакомых, а возможной правомерности этого осуждения. Вот и относятся к этому с меньшей степенью безразличия. В результате ребенок всегда хорошо одет, вкусно накормлен, учебный процесс на самотек не пущен, здоровье и спорт – тоже, отдых и развлечения – на пределе возможностей. Но и строгость – в обязательном порядке, чтобы невоспитанность дурной наследственностью сии доброжелатели не называли, не бросали вслед: «Что может хорошего вырасти из кукушкиного племени?…». Так и отстаивает Валюшка свою доченьку, свое право назваться мамой - и перед собой, и перед людской молвой - во благо Люське.
    
    
     Школа добавила новых забот. Валюшка, из последних сил заново осваивая школьную программу, с грустью пролистывала Люськин дневник.
     - По математике - сплошные тройки… Как помочь, если не знаю, что там с наследственностью…
     - То же, что и у тебя, - засмеялась Машка. - Загляни в свой аттестат, если память подводит, там не только математика оплошала…
     А в Люськином дневнике весь набор – от кола до пятерки. И прихрамывающая на обе ноги дисциплина. «Скажи матери, пусть зайдет в школу» - грозно отчеканила классный руководитель. «Это у Вас – мать, а у меня – мама!» - ответила Люська. И получила в дневник замечание: «Хамила учителю»…
    
    
     Мама… Это слово стало для Люськи привычным, слово, которое произносит каждый ребенок десятки раз в день. И это слово стало для Люськи значимым, самым главным в ее жизни, как будто младенческая память вытаскивала в сознание то время, когда вместо всего такого объемного, светлого, надежного, что олицетворяет это слово, была пустота…
    
     А как же - правда? Нужна ли Люське правда? Так и не смогла Валя найти этот «удобный» момент…
    
     Может, следует ребенку поведать правду до того, как он начнет понимать значение слова «усыновление»? Тогда, к тому моменту, когда ребенок узнает значение этого слова - оно не будет вызывать отрицательных эмоций.
    
     Все это так, но… Время упущено. Жди сюрприза.
     И этот сюрприз не заставил ждать себя долго.
    
     Люська с порога огорошила:
     - Мы с Ленкой подрались, а она мне сказала – у тебя мама не настоящая! А я ей говорю: как это - не настоящая, если она лучше и настоящее, чем твоя? А она говорит – она тебя удочерила, а не родила, поэтому и не настоящая! А я ей – у меня мама самая лучшая, и наплевать мне, кто меня родил!
    
     Валюшка замерла, прижав к себе неугомонно вертящуюся Люську. Боялась сказать хоть слово, чтобы не дрогнул голос и не покатились непрошенные слезы – то ли счастья, то ли – боли…
     И только вечером, на любимой кухне, за плотно закрытой дверью, всплакнула Валюшка от избытка пережитых эмоций и поведала о случившемся подруге.
    
     - И стоило так переживать? - проворчала Машка, осмысливая происшедшее. - Трудный возраст, сложный вопрос… Нет у детей трудного возраста и сложных вопросов! Просто их надо любить. И – все.