Лист седьмой

Замок Сен-Дельжотар
Откровения старого монаха

     Здесь, наверное, уместны бы были стихи. Но я не поэт, я только учусь. Рядом плыло солнце. Палящее, жгучее и не щадящее никого и ничего. Весь мир как будто вымер за один миг. Не хватало воздуха, и я мчалась, мчалась, мчалась к намеченной цели. Как суров был этот край, как много он требовал. Мне было сложно, действительно сложно скакать эти два несчастных километра. Время тянулось нескончаемой лентой кадров за моей спиной, я улавливала их краешком глаза.
     И мне как-то вдруг, глупо, немыслимо, случайно, стало так себя жаль. Обычная столичная девушка. Для меня пределом наглости было пойти поменять в магазине одежду, которая не подошла. И делала я это, извиняясь, мол простите, так получилось… А сейчас. Мама наверняка и не узнала бы меня, такой нервной и, мягко говоря, неинтеллигентной я стала. Скакала на лошади, была готова придушить старого гнома, разораться руганью на весь белый свет. И некому мне помочь, и зачем я вообще во всё это ввязалась?..
     Так стало тошно, противно. И не хотелось верить всем этим россказням по принцев, принцесс и злых волшебников. Наверное, я и хотела добраться до Сен-Дельжотар, только для того, чтобы там мне уж точно сказали, что всё это – чья-то ошибка. Я всё больше сомневалась в том, кто я есть на самом деле. Как смог узнать меня Кирилл? С чего тогда, в самом начале он решил со мной познакомиться? Почему я ничего не помню из того, что он мне рассказывает? И почему не открылась тайная шкатулка?
     И вдруг палящее марево над горизонтом расступилось и передо мной появилось озеро. Большое, если не сказать огромное, но почти высохшее. По берегам, прижимаясь друг к другу, стояли домики, скособоченные и гнилые. Вблизи на возвышении стоял замок, окружённый крепостной стеной, в которой то там, то здесь виднелись дыры, прорежены.
     Обогнув пару дворов, я устремилась напрямую к замку. Ворота оказались не заперты и, поддавшись небольшим усилиям с моей стороны, со скрипом растворились. Я привязала лошадь у входа и пролезла в узкую щель между ставнями. По мощёному двору был разбросан всякий хлам. Обрывки тряпок, заржавевшие латы, отсыревшие деревяшки, остатки мебели. Я подошла к главным дверям и попыталась их открыть, мои старания оказались тщетны – дверь была закрыта с другой стороны. Оглядевшись, я пошла к конюшне. Там, рядом с пристройкой для кур или свиней, стояла небольшая бадья с дождевой водой. Я нагнулась и хотела умыть лицо, но от самой бочки так пахло стухшей водой, что я, не раздумывая, отошла в сторону.
     Было очевидно, что жильцы этого дома покинули его так быстро, как смогли. Здесь уже давно никто не был; всё, что было кому-то нужно, забрали очень давно. Повсюду валялись осколки черепицы, не придумав ничего лучше, я наклонилась и подняла один.
     Внезапно подул сильный ветер, мой плащ заколыхался, я подняла глаза на небо. Солнце заволокло тучами, поднялась пыль, почти за пару мгновений видимость снизилась до нуля. Прикрывая глаза от мелкого мусора, я попыталась выйти со двора наружу, но уткнулась в каменную стену. Полуслепая, я обошла почти весь двор по периметру, но не нашла и следа ворот. Моё сердце сильно застучало, поджилки затряслись, и я вспомнила, что сама с час назад велела Кириллу меня не ждать.
     Положение казалось отчаянным, и правда было страшно, что какая-то неведомая сила сначала заманила меня сюда, а теперь хочет убить.
     Я вертелась вокруг своей оси, силясь понять, где же выход. Не найдя оного, я посчитала бы счастьем вернуться к конюшне и переждать там начинавшуюся бурю, но ни замка, ни конюшни, ровным счётом ничего не было видно.
     Ветер крепчал, готовый разорвать всё, что ему попадётся. По звуку слева я поняла, что с крыши слетела черепица. Большой кусок полетел на землю рядом со мной и разлетелся на маленькие осколки. Несмотря на опасность, таящуюся в том, что бы могло произойти, если бы черепица упала чуть правее, я безумно обрадовалась. Это означало, что замок – не галлюцинация, не плод моего воображения, а значит и ворота где-то здесь, просто захлопнулись.
     Я ещё раз прильнула к стене и на ощупь теперь изучала сантиметр за сантиметром каменной кладки. Внезапно рядом со мной что-то заскрипело, раздался громкий протяжный вой, заставивший меня вжаться в стену. Несмотря на шум начавшейся грозы, я чётко услышала тихие шаги на камне. Шёл один единственный человек, но рядом с ним, судя по очертаниям, шла собака. Сгорбившись, он прикрывал ладонью лицо.
     Человек вышел на середину двора, обернулся, посмотрел налево, направо, но, ничего не увидев, громко произнёс:
     - Кто ты? Выходи, я знаю, там привязана твоя лошадь! – раздался старческий голос. Я молчала, всем сердцем желая слиться со стеной. Меня колотила мелкая дрожь.
     - Чего молчишь?! – крикнул человек. – Сейчас я отпущу пса, и он точно тебя найдёт. Где ты?!
     - Здесь, - тихо, не желая, чтобы он меня услышал, я, всё же, ответила.
     - Где здесь?! – крикнул человек и сделал шаг в мою сторону.
     - Здесь, - повторила я, и, делая над собой неимоверное усилие, вышла к нему.
     Он посмотрел как бы сквозь меня, утёр лицо, свистнул собаке и сделал мне знак следовать за ним. Я плохо разглядела его лицо, но чётко поняла, что передо мной стоит рослый мужчина преклонных лет. С длинной седой бородой, старик был одет в монашеское одеяние, на поясе его болтались чётки. Собака, длинношёрстная помесь борзой с не пойми кем шла чуть впереди на привязи. Мы вышли за пределы крепостной стены и направились к небольшой избушке у берега озера, совсем рядом с замком. В окошке горел свет, мы шли, преодолевая всё сильнеющий ветер, низко пригибаясь к земле.
     Мы поднялись по скрипучему крыльцу и вошли в тёплое помещение. Прямо напротив входа стоял небольшой стол с одним-единственным стулом и одной маленькой табуреткой. У камина стояло кресло-качалка, циновка вела на кухоньку, в углу стояла кровать.
     - Садись, - старик кивнул на табурет. Я послушно села и уставилась на хозяина дома. Он подошёл к камину, подбросил в огонь дров, погладил собаку и сел за стол прямо напротив меня. Только тогда я увидела его глаза, мутные, выцветшие, почти белые. Старик был слеп.
     - Кто ты? – спросил он.
     - Я приехала, чтобы это узнать.
     - Девушка? – удивился он. – Давненько у нас не было гостей, да ещё и девушек. Я-то думал, кто-нибудь приехал, чтобы забрать то, что ещё не унесли. Ну и как к вам обращаться?
     - Как вам будет удобнее. А кто вы, святой отец? – старик улыбнулся.
     - Да уж, давненько… Можете называть меня отец Филипп. Это, - он кивнул на собаку, - Салтык. Поздоровайся с нашей гостьей, дружище, - пёс добродушно гавкнул.
     - А давно вы здесь живёте, отец Филипп? Я хочу сказать, знали ли вы обитателей замка?
     - Конечно знал. Это было так давно, уже и не помню. Это место когда-то было большим, процветающим посёлком. Герцог фон Милош тут правил, у него ещё сын был…
     - Дочь, вы хотели сказать, дочь, - поспешила поправить его я, но монах был полностью уверен в своём:
     - Нет, точно помню, был сын. Я тогда только постриг принял, когда его крестили. Лет пятьдесят тому назад.
     - А потом?
     - Потом он вырос, женился, стал сам тут всем править, а потом я уехал на несколько лет. Приезжаю, а у герцога, младшего, дочка родилась. Вот… - он замолчал.
     - А дальше, что дальше было? Как так получилось, что деревня теперь пустая, а замок закрыт?
     - Да, я и сам не помню, - замялся старик, – давно это было. Сын герцога женился на какой-то заморской принцессе. Девочка родилась, а герцог старший в тот же год и помер. Лет десять прошло, а меня наш орден в столицу направил по важному делу. Тут рядом раньше монастырь стоял, теперь – ничего нет. Всё разнесли по камушку, пока я в Саурвале с делами разбирался. Приехал – а в деревне и нет никого. Герцог мне велел жить теперь тут, вот, избушку выделил, а сам исчез со всеми вместе. Я и не знаю, что произошло.
     Я встала и направилась к выходу. Отец Филипп не вызывал у меня доверия, ни малейшего. Он помнил мелочи, как те, когда умер старший герцог и родилась наследница, но не знал, даже понаслышке, таких вещей, которые знает в этой стране каждый, хотя сам живёт непосредственно на месте событий.
     Начался дождь, уходить просто так не хотелось, и я решила выжать из него всё, что смогу.
     - Моё имя Елена фон Милош, - громко и отчётливо произнесла я. Старик встал с кресла, сжав кулаки до побеления костяшек. Он ошарашено смотрел куда-то вдаль, пытаясь разглядеть меня. Собака тревожно заскулила, прижав голову к полу. Отец Филипп сделал пару шагов по комнате, стараясь не упасть. Он опустился на кровать, упёр руки о колени и опустил на них голову.
     - Я знал, что вы придёте, миледи. Я знал, что рано или поздно вы придёте отомстить…
     - О чём вы?! – взволнованно спросила я, усаживаясь на корточки рядом со старцем.
     - Умоляю, не судите старика строго, ведь я нянчил вас, холил, лелеял. И герцогиню Кеслер я любил всем сердцем, но он меня заставил, он силой выпытал у меня ваше местоположение.
     - Да что вы говорите! – воскликнула я.
     - Но, разве вы не помните?! – старик поднял бледное лицо.
     - Расскажите мне, умоляю. Говорите правду!
     - Там, в Саурвале, на меня вышел придворный волшебник, он знал, что я был близок вашей семье. Он действовал от имени Кардинала. Велел мне нарисовать портрет герцогини Кеслер, говорил, что знает о моих опытах с чёрной магией. Я так и сделал, всё, как он сказал – портрет был живым.
     - Портрет… Это вы нарисовали портрет Анны? Но как, по памяти?
     - Я очень хорошо знал вас обеих, мне ничего не стоило это сделать. Но господину Удо этого показалось мало. После того, как герцогиня исчезла, мне было велено отвести отряд следопытов к тайному входу в замок – он знал, что ваш отец прежде всего исполнит свой долг телохранителя и спрячет Кеслер с матерью в самом безопасном месте – у вас дома.
     - Вы предали нас?! – я отстранилась от старика, по его щекам бежали слёзы.
     - У меня не было выбора.
     - Тогда рассказывайте, говорите, как всё было. В деталях.
     - Той ночью было очень темно. Когда ты видишь, темнота пугает, потом к ней привыкаешь... Мы прокрались к потайному входу, я нашёл лаз и провёл следопытов.
     Мы спустились по узкому коридору, не было ни одного факела, ни одной искорки, но мы шли на шум. Внизу, под замком, в подвале творилось нечто. Я наблюдал из своего укрытия. В стене светилось яркое окно. Стоял ваш отец и читал заклинание, рядом был его лучший друг – граф Эдельвейс. Чуть правее стояли вы и герцогиня Кеслер. По винтовой лестнице спустились ваши матери. Все в чёрном, как в день траура. Герцог Милош прочёл заклинание, окно вспыхнуло ярким огнём и поглотило вас четверых. Герцог приготовился идти вслед за вами, но тут выступили следопыты. Никто ещё не знал о переходе в иной мир, они были явно встревожены, не зная, что делать. Завязалась драка. Воины вызвали сияние, направив его на вашего отца, но граф перегородил им путь. Так ослеп он, но герцога всё равно не спас, следопыты были сильнее и их было больше. Я видел, что произошло, ваш отец упал ничком, но был ещё жив. Граф Эдельвейс лежал в углу и кричал от боли, закрыв лицо ладонями. Тогда-то я и понял, что наделал и хотел помочь, но… Меня постигла участь графа. Я не спас вашего отца, но помню, как в тот же подвал ворвались слуги короля – личная гвардия с секретной миссией: помешать посланцам господина Удо. К сожалению, они опоздали.
     - Но зачем отец попросил присутствовать графа Эдельвейса?
     - Тот тоже практиковал магией. Вместе они развили теорию перехода из мира в мир. Я думаю, он хотел, чтобы после того, как он к вам присоединиться, граф закрыл портал.
     - Значит, окно ещё открыто?
     - Говорят, оно там, в подземельях, хотя этого никто не может доказать - с того момента, как все мы покинули замок той ночью, он сам стал охранять себя. Двери закрылись и больше не открывались, сколько людей не пытались проникнуть внутрь.
     - Но вы же маг, вы должны знать, почему это произошло.
     - Увы, я такой же маг, как и верный слуга – моя слепота свела на нет мои опыты. Возможно, замок должен открыть некто определённый, возможно, единственный человек во вселенной.
     - А что случилось с деревней?
     - Жители покинули свои дома, как только расползлись слухи. А я вот решил остаться здесь… Вы гневаетесь на меня миледи?
     - Я не знаю, - я встала, отряхнула колени и вышла наружу.
     Дождь хлестал в лицо. Моя лошадь каким-то образом оказалась прямо у входа в дом. Не раздумывая ни минуты, я забралась в седло и двинулась вперёд, борясь с ветром. Отец Филипп вышел на крыльцо и, опираясь о перилла, крикнул, стараясь перекричать бурю:
     - Будьте осторожны, миледи! Господин Удо ничего не забывает.
     Реплика, мало похожая на доброжелательный совет, пронеслась у меня в ушах с раскатом грома. Я цокнула лошади и устремилась вслед ускользающей молнии. Вода лилась струями по волосам, одежде.

Лист восьмой

Дорога на Саурваль

     Скоро я выехала на дорогу на Саурваль и, надеясь, что дождь застал моих спутников в близлежащей деревушке, погнала коня вперёд. Я хотела опередить ливень и оказаться рядом с ними в какой-нибудь гостинице. Меня мало заботило, что впопыхах я не взяла ни денег, ни запасной одежды. Моим желанием было быстрее оказаться рядом с ними и всё обсудить.
     Стихия не унималась, вдоль дороги ручьями текла вода. Мне казалось, что темнее и быть не может, но, словно решив убедить меня в обратном, природа злилась и нагнетала тучи ещё интенсивней. Где-то через час впереди я заметила огоньки деревни, над крышами поднимался дым.
     Гроза немного поутихла, но ливень и не думал закругляться. Я заметила всадника, несущегося мне навстречу. Когда мы поравнялись, он резко остановил коня и тот, едва не потеряв равновесия, заскользил по мокрой дороге. В рассеянном свете деревенских окон, до которых оставалось чуть менее полукилометра я разглядела Яна. Мокрый, будто только что из душа, по его лицу крупными струями бежали капли дождя. Он вымок до нитки, на голове капюшон прилип ко лбу, подол – весь в грязи. Под ним переминался тяжело дышащий скакун.
     - Я нашёл вас, - едва отдышавшись, произнёс он.
     - Как вы тут оказались? – не без удивления спросила я.
     - Поедем, в гостинице я вам всё расскажу, - он поехал по направлению к деревне.
     Мы остановились у небольшого постоялого двора с хорошо освещёнными окнами. На встречу нам вышел хозяин, он взял у нас поводья и отвёл коней в стойла. Мы прошли в чистенькую, аккуратно прибранную комнату и сели за тяжелый стол. Хозяин вернулся, Ян встал и пошёл бронировать номера и заказывать ужин. Мы договорились с ним поесть в комнате. Янош подошёл, сунул мне небольшой ключ и виновато произнёс:
     - Остались только смежные, но я вас не побеспокою, - я понимающе кивнула и поднялась наверх.
     В номере было просторно, чисто. Одноместная кровать под пологом, гардероб, и туалетный столик. Ещё стоял столик и два стула, справа от входной двери была растоплен камин. Помимо входной, было ещё две двери – одна вела в ванну с громадной бадьёй, что странно, наполненной горячей водой, а другая, судя по всему, в смежную комнату. В гардеробе висел чистый халат и пара простыней, исполнивших роль полотенец. Не мудрствуя лукаво, я, предварительно закрыв двери на задвижку, сняла с себя мокрую одежду и положила перед камином сушиться. Затем, обернувшись одной простынёй и взяв в руку другую, пошла в ванну.
     Горячая вода оказала просто целебное воздействие на мою несчастную нервную систему. Провалявшись там с полчаса я, нехотя, встала. Конечно, я бы пролежала там и дольше, но система подогревания воды в номере была не предусмотрена. Наскоро обтеревшись и нацепив халат, я вышла из ванной, подхватила с кровати плед, пододвинула ближе к камину стул и села на него греться дальше.
     Разморённая после длительной прогулки, согревшись, я задремала. Но не на долго. Очень скоро меня разбудил стук в дверь из соседней комнаты. Через силу, я заставила себя встать и открыть дверь. На пороге, тоже переодетый в халат, стоял Ян с подносом в руках:
     - Не побеспокою? – спросил он, всем своим видом извиняясь за то, что был вынужден прийти ко мне в одном пеньюаре.
     - Проходите, - при виде дымящегося жаркого и графина с прозрачной красной жидкостью у меня потекли слюни. Пока я собирала раскиданные по номеру вещи, Ян быстренько сообразил, что куда поставить, придвинул стулья ближе к столу и пригласил меня сесть.
     С полчаса, оба голодные, как волки, мы ни говоря ни слова, попросту заглатывали пищу. Когда на большом блюде оставалось ещё треть порции, а в животах у нас не было места и маковому семечку, мы оба, забыв о законах приличия, развалились на стульях и, довольные сытостью, блаженно смотрели на огонь. Наконец, я всё-таки вспомнила, о чём хотела расспросить герцога фон Эйбен и внимательно на него посмотрела. Янош, уловив ход моих мыслей огляделся, оправился, принял соответствующее его чину положение и посмотрел на меня.
     - Так как вы тут оказались?
     - Когда вы уехали, я чуть было не поссорился с Кириллом, не понимал, почему он вас отпустил без сопровождения. Потом, когда мы прискакали сюда, быстро поели, докупили провизии, встал вопрос – ждать или не ждать. Я решил, пусть они едут, а я останусь тут – так и сделали. Но начался дождь, я уж и не знал, что мне делать. Промаялся с час, а потом… Велел оседлать коня и выехал из деревни, а тут и вы.
     - А у меня… Такие вещи странные произошли, и всё за последние сутки. Приехала я в этот замок, а там такое…
     Я рассказала Яну всё, что случилось, поделилась впечатлениями, переживаниями. Он слушал внимательно, ни разу не перебил, но на его лице читалось то сопереживание, касательно того, как я не могла выйти за стены замка, то удивление от встречи с отцом Филиппом, то нескрываемое раздражение от его признания.
     - Я и не знал, что Кеслер предал кто-то из приближённых, - произнёс он после того, как я умолкла. – Мерзавец!..
     - Он сказал, что расползлись слухи. Какие?
     - Ничего определённого. Только то, что в окрестностях сен-Дельжотара следопыты Удо сражались с кем-то. То, что это была личная гвардия короля знали только те, кого это касалось.
     - А о пропаже?
     - Вот это точно было известно всем, хотя об этот не принято распространяться. Дело в том, что люди относятся к вашему побегу, как, в первую очередь, неудаче Удо. Люди долго потешались над ним, даже анекдоты были.
     - Были?
     - Ну, до тех пор, пока полсотни самых развеселившихся не казнили на площади под окнами особняка Удо.
     - Человек без чувства юмора, - озадачено проговорила я.
     - Человек без жалости, - уточнил Ян.
     - Да, - ответила я и немного помолчала. - Так когда мы отправляемся?
     - С утра, - ответил Янош и, приняв мой вопрос за намёк, что ему пора, засобирался. Я его остановила:
     - Да, ладно, останьтесь. Расскажите мне чего-нибудь.
     - Например? – спросил Ян, усевшись обратно в кресло.
     - Ну, о том, как вы у нас учились. Вы были первый?
     - Нет. Года через три, когда стало известно о том, что мир, в который открылся проход, безопасен…
     - А с чего это вдруг? – удивилась я, вспомнив «Янок из Коннектикута». Герцог, очевидно понял, к чему я клоню.
     - Ну, что же, вы думаете мы все такие глупые и не можем приспособиться к сложившемуся положению? Это вам не книжки читать, - улыбнулся он. – После первых разведывательных рейдов доложили, что волшебства в мире почти нет, что технология развита хорошо, что если хорошенько законспирироваться, вполне можно жить. Я был отправлен во второй группе студентов, поступающих в ваши ВУЗы и колледжи.
     - Но как вы прошли экзамены?
     - У нас тоже неплохое образование.
     - Неплохое? Вы учились в МГУ!
     - Ну, у меня образование чуть лучше, - замялся Ян. – И потом, я же кузен принца.
     - А дальше?
     - А что дальше? Дальше сессии, по возможности поездки в другие страны.
     - К стати о других странах, почему вы не учились, скажем в Оксфорде или Гарварде?
     - Ворота на вход и на выход открываются в зависимости от календаря – чтобы они открылись в западной Европе должен быть декабрь. Какая уж там учёба?.. Да и языковой барьер.
     - Что это значит? Разве здесь нет других языков. Я имею в виду, что раз есть русский, то и немецкий, английский, наверное…
     - Английский – это за океаном, действительно есть. Прототип немецкого – второй язык в государстве. На нём говорят в некоторых городах и сёлах. К стати, вы говорите?
     - На немецком? Конечно, у меня школа была с немецким уклоном.
     - А герцогиня Кеслер?
     - Ещё лучше меня, так ведь она… - я запнулась, поняв, что сказать в сложившейся ситуации, что Анна – отчасти немка, это полнейшая чушь.
     - Что вы хотели сказать?
     - Она по-немецки говорит иногда лучше, чем по-русски. Так в чём дело-то?!
     - Дело в том, что в сен-Дельжотаре говорили как раз по-немецки.
     - А при чём тут Анна?
     - Вот и я думаю. Наверняка, дело в том, что её отец был из этих мест.
     - Наверняка, - согласилась я. – А что вы имели в виду, когда сказали, что открытие портала зависит от календаря?
     - Ну, есть два известных вида порталов, дверей, если хотите – на вход и на выход. Здесь поговорка: где вход, там и выход - не пройдёт, ведь для открытия каждых врат нужны строго определённые заклинания.
     - Простите, кем определённые?
     - Вашим отцом, - спокойно ответил Ян и продолжил. – Здесь нужен точный расчёт, в нашем королевстве этим умением владеет только Тезарус. Ну и Удо, разумеется.
     - А кто сильнее?
     - Миледи, простите, но вы задаёте поистине детские вопросы, - Янош улыбнулся. – Всё по-разному: преимущество Тезаруса в том, что он знает точную последовательность действий – её передал ему граф Эдельвейс, то есть он может отрывать ворота тогда, когда захочет – и на вход и на выход. Однако ему надо заранее высчитать, где портал откроется или подогнать открытие к тому моменту, чтобы оно произошло там, где, скажем, находился Кирилл. А вот Удо не способен открывать их тогда, когда ему понадобиться – он не знает части слов и потому зависит от лунного календаря. Зато, если откроет, сможет это сделать несколько раз подряд и в нужном ему месте. В тот раз, о котором мне рассказывал Кирилл, судя по всему Удо подшпионил у Тезаруса место открытия. Ему осталось лишь опередить старого волшебника. А кто сильнее – решайте сами, но мой вам совет – лучше верить в своих.
     - Логично. Скажите, а что делала та орава, судя по всему тоже охранников, рядом с Кириллом?
     - Вы совершенно правы. Это тоже были охранники – та самая личная королевская гвардия. Они перенеслись раньше, чтобы расчистить путь и должны были ждать принца.
     - Ну так и где они?
     - Видите ли, миледи – очень опасно открывать ворота на вход и на выход в приблизительно одно и то же время – нужна разница хотя бы в сутки, а то может произойти перехлёст и занесёт не пойми куда. Так что, можете считать, что вам повезло.
     - Хорошо, так и будем считать, - согласилась я. Признаться на тот вечер было уже довольно разъяснений, у меня от них просто голова пухла, но от возможности выяснить всё и разом я отказаться не могла. – Ян, скажите, а Кирилл вам не говорил, как он выяснил, что я – это я. Не помню, чтобы в разговоре с ним я упоминала своё имя.
     - Знаете, это вы лучше у него спросите, - произнёс он и встал со стула. – Но я вижу, совсем вас уболтал. Ложитесь лучше спать, завтра мы рано выезжаем. Ребята не будут ночевать этой ночью, а нам надо их догнать.
     Он вышел из номера в коридор, предварительно собрав на поднос остатки нашей трапезы. Я минут пять посидела не двигаясь, услышала, что он вернулся в номер, погасила свечи и, забравшись в кровать, укуталась теплым одеялом. Колючая шерсть согревала замёрзшие пятки, было приятно лежать на холодной подушке, свернувшись калачиком, и смотреть на полоску света под дверью в комнату Яноша. Вскоре и она погасла, а за дверью стало тихо-тихо. По коридору кто-то прошёл, дверь напротив распахнулась и со скипом закрылась – кто-то из постояльцев вернулся в номер. Через открытую форточку проникал свежий ночной воздух. Глаза слипались, я и не заметила, как уснула.

     На следующий день я проснулась часов в семь, спать больше не хотелось. Наскоро ополоснув лицо, я оделась, застелила кровать, собрала вещи и спустилась вниз. Там, за тем же столом, что и вчера, сидел Янош и внимательно изучал какой-то лист бумаги. Подойдя поближе, я поняла, что это была карта, а по тому как сосредоточено Ян грызёт дужку очков я предположила, что он пытается понять, как можно срезать дорогу.
     - Что, земля, затерянная в океане? – решила сострить я, усаживаясь напротив него.
     - Точнее, неотмеченная на карте, - ответил он и, подняв глаза, прибавил.- Доброе утро.
     - Доброе,- кивнула я. – Так в чём дело?
     - Я не могу понять, где мы сейчас находимся.
     - Что?
     - Этой деревни нет на карте. Вчера меня это как-то не волновало, да и Кирилл ничего не заметил: приехал, поел, уехал. А вот куда уехал, если от сен-Дельжотара до ближайшей деревни ещё миль пять, если не больше. Мы сейчас где-то тут, - он ткнул пальцем в карту. На листе бумаги в дециметре от большой точки с названием Саурваль было чёрным по белому написано «Милая пустошь».
     - Оригинальное название для пустоши. А где близлежащая деревня?
     - Не деревня, посёлок при монастыре, - поправил он меня и показал на группу домиков вокруг креста и надпись: «Житие при Милой пустоши».
     - Так, может мы тут и находимся?
     - Монастыря нет, - отрицательно покачал головой Янош. – Я сегодня утром проверил. Поселение есть, монастыря – нет.
     - Утром, это когда? Сейчас, по-вашему, не утро? – он никак не отреагировал, лишь внимательнее уставился на карту. – А где все? Может у метрдотеля спросить?
     - Спрашивал. Он утверждает, что это – Житие при Милой пустоши.
     - Знаете, я конечно не настаиваю, но когда всё сходится, то наиболее простой способ решения является самым верным.
     - Знаю, но сходится далеко не всё.
     - Ну, подумаешь, мелочь.
     - Отсутствие монастыря – это не мелочь.
     - Может просто карта неправильная? Откуда вы знаете, что тут должен быть монастырь?
     - Я в нём родился, - произнёс Янош, затем ещё раз посмотрел на меня, надел очки и отодвинул карту. Хотите есть? – я неопределённо пожала плечами. Он вынул из сумки яблоко и предложил мне. Я вытерла его носовым платочком и откусила кусок.
     Мы встали, вышли из-за стола, Ян запихнул карту в сумку и вышел на улицу. Там нас ждали осёдланные лошади. Я забралась на свою и выехала на середину мощёной улицы. Посёлок кончался уже через несколько дворов, на пригорке уже не было домов, не говоря уже о монастыре. Ян привязал сумку к седлу и вскочил на коня. Не оглядываясь, он въехал на вершину холма, я последовала за ним.
     К полудню, по расчётам Яна, должно было показаться настоящее Житие при Милой пустоши, но приближалось время обеда, солнце обошло большую половину своего пути, а не было и намёка на приближение посёлка. Мало того, слева тянулась полоска тёмного леса, что опять противоречило карте. Да и по словам герцога фон Эйбен лес, на карте находящийся почти у самого Саурваля, должен был появиться ближе к ночи, и то справа.
     Сердце тревожно постукивало, я боялась лишний раз сверяться с картой, чтобы не расстраиваться. Если уж Ян, ездивший из Тосквандоля в Саурваль по несколько раз в месяц, тот, который в обычных условиях мог найти дорогу с закрытыми глазами, теперь смотрел вокруг, как растерянный мальчик, то обо мне не могло быть и речи. Наконец, мы остановились, спешились и решили разобраться – возвращаться или нет.
     Ян достал карту и разложил её на земле, прижав уголочки камнями. Нас уже с обеих сторон обступал лес, справа по опушке тянулась полоса грязной, вонючей жижи.
     Я смотрела на карту и, ловя себя на мысли, что вот-вот и сейчас запаникую, пыталась понять, на что похоже это место. Никаких аналогий в голову не приходило; на достаточно подробной карте королевства не было ничего, похожего на данную местность.
     - Идеи? – цокнув языком спросила я.
     - Возвращаться не имеет смысла. Мы не успеем к коронации.
     - И поэтому надо лезть дальше?! – возмутилась я. – Вы меня простите, герцог, но мне, честно говоря, абсолютно наплевать, попадём мы на коронацию, или нет, я не вижу перспектив, лес сужается, а лошади вряд ли согласятся везти нас, проваливаясь на каждом шагу не пойми во что.
     - Простите, миледи, я не знаю, что делать. Но, пожалуй, вы правы, нужно возвращаться. Коронация назначена завтра вечером – в день рождения Кирилла. Может и успеем…
     - Я бы на это не рассчитывал! – громко произнёс кто-то над нашими головами. Голос показался мне таким знакомым, он будто поднимался из глубин памяти и туманом окутывал сознание
     Мне кажется, я поднимала глаза целую вечность. Справа в лицо ударил мокрым дуновением выдох гигантского чёрного скакуна. Вокруг нас сидели на лошадях всадники. Все – как на подбор: закованные в доспехи, глазки мелькают сквозь щели забрал, каждый рыцарь поистине исполинских размеров. Не нужно было вглядываться в их лица – это были наёмники Удо. Каждый держал руку на заготовленном открытом мешочке с «часами». Посередине, на пегой лошади сидел предводитель. На фоне стражи, Удо казался крошечным. Всё тот же острый нос, седые волосы, собранные в хвост, белый плащ развевается на ветру. Он был готов испепелить нас с Яном одним только взглядом, на лице придворного волшебника мелькала холодная улыбка.
     - Не дайте ему шелохнуться, - хриплым голосом проговорил он. Сразу с десяток мечей направили на горло Яноша. Он стоял, как вкопанный, переводя глаза с одного противника на другого. Внезапно, он дёрнул рукой, выхватил шпагу, казавшуюся на фоне рыцарских мечей, зубочисткой, и отскочил, отпихивая меня в сторону:
     - Бегите, миледи!
     Я засуетилась, пытаясь выскользнуть из окружения. Наёмникам мешало обилие железа, нагруженные лошади шатались из стороны в сторону, но убежать было невозможно. Я попросту носилась по кругу, пытаясь найти в окружении брешь, но ничего не удавалось. Сзади Ян уже пустился в прямой бой. Удо громко отдавал приказы, но его голос тонул в скрежете сталкивающегося железа. Наконец, я остановилась, чтобы перевести дыхание. Со всех сторон надвигалась огромная масса, и я понимала, что если сейчас чего-нибудь не предприму, меня попросту затопчут.
     Ответ вырвался изнутри меня глухим воплем. Таким громким, что я даже не поняла, кто такой звук воспроизвёл. Мир залился яркими красками, потом, будто свет погас. Всё окунулось в дымку, и всадники замерли недвижимые.
     Будто попал внутрь диорамы. Кони, прекрасные в своём застывшем движении, доспехи рыцарей, блестящие на солнце, а где-то в глубине свары Ян, повернувший голову в мою сторону – видимо он засёк ту вспышку света, которой всё осветилось, когда я перенеслась. Не теряя ни одного теперь уже казавшегося вечностью момента, я ринулась к нему.
     Я потянула безвольное, но от этого не потерявшее своего веса, тело Яноша на себя. Он опрокинулся на землю и я потащила его за собой в сторону леса. Там тогда я хотела его спрятать, что делать потом я и не думала. Как ни странно, мне тогда и в голову не пришло попросту перебить всех недвижимых рыцарей, о чём я и пожалела по прошествии нескольких минут.
     Янош оказался попросту немеренно тяжёлым. С каждым шагом мои мышцы болели всё больше, ноги наливались свинцом. Дыхание сбилось, а каждый вдох обжигал лёгкие. Через пять минут у меня по лицу катились крупные слёзы – лес был так далеко, а у меня попросту не было сил, чтобы тащить его дальше.
     В изнеможении я упала на колени и чувствовала, что вот-вот и я сдамся, что они все отомрут и убьют его, а если повезёт, и меня заодно. В голове билась мысль – убить их всех, пока не поздно, но обессиленная, я уже не могла вызвать сияние. Закрыв лицо руками я плакала так горько, как никогда в жизни. Найти часы на руке Яноша я не смогла – видимо он и рыцари переносились в шкалу Обратуса каким-то другим способом, мне не известным.
     Вдруг на моё плечо кто-то положил руку. Я подняла голову и посмотрела на человека. Он стоял спиной к солнцу, и я не могла разглядеть лица. Маленького роста, с длинными волосами, это была девушка.
     Утерев слёзы, я поднялась и посмотрела на неё.
     - Guten Tag! - ободряюще произнесла она. – Давно не виделись.
     - Аня… - на вдохе произнесла я.
     - Да, это я, - кивнула она, едва заметно улыбаясь.

*    *     *

     Как я уже упоминала, нам с Анной Кеслер было по одиннадцать лет, когда мы впервые встретились на лестничной площадке. Она держала в руках большой красный мяч, а её мать распоряжалась грузчиками, только что доставившими холодильник.
     Собственно говоря, с Аниной мамы всё и началось. Маленькая, суетливая женщина с узкими глазами в белых шёлковых брюках и белой же шёлковой блузе с воротником-стоечкой. На блузе было бледное изображение цветущей сакуры.
     Моя мать тогда тоже покупала холодильник. В общем, из-за узких лестничных пролётов, наши грузчики поссорились, моя и Анина мамы стали разбираться, ну а на шум вышли мы – малолетки.
     С холодильниками быстро разобрались, а потом, как водится в новых домах, само собой произошло знакомство. Они представились - Анину маму звали Юмэ, мою – Марина – а потом представили нас. Аня сунула мне красный мяч и предложила пойти прогуляться. В тот же день она сцепилась с местными мальчишками – они смеялись над её акцентом. Я, признаться, и сама её плохо понимала – больно часто она переходила с одного языка на другой. А потом мы все дружно пошли в парк Горького – кататься на аттракционах. Было лето и мы классно провели время.
     Ближе к августу, нас обеих зачислили в одну и ту же школу, один и тот же класс – конечно не случайно. Потом мы вместе отдыхали друг у друга на даче, вместе разбирались с подростковыми проблемами, вместе кадрили парней и вместе решали их бросить.
     В тот день, когда всё началось, Аня как раз ездила улаживать какие-то свои проблемы, поэтому мы и решили встретиться у кинотеатра. Это был, пожалуй, первый раз, когда мы не ехали куда-то вместе, а встречались прямо на месте. И, вот видите, чем это всё закончилось. Хотя, если меня спросить, были ли у меня подруги помимо Ани, я честно скажу – нет, никогда. Вообще-то обе мы никогда не верили в женскую дружбу и при других предпочитали называть наши отношения приятельскими. Это был наш негласный – подумать только, даже в этом мы всегда были схожи – уговор.
     Вот так, моя не подруга, а просто приятельница как и в тот злосчастный день, смотрела на меня своими тёмными, с озорными искорками, глазами.

*    *     *

     - Что ты тут делаешь? – начала было я, но тут же осеклась. Передо мной и правда стояла Аня, не фантом, не вымысел. Вся точно такая же, как была в Москве. От неё приятно пахло духами «Сальвадор Дали – Лагуна» - и где она их взяла, - за плечами болтался всё тот же ненавистный баул. Дорогущие джинсы были запачканы грязью, через лямки сумки был перекинут синий дорожный плащ, очень похожий на плащ Яна.
     - Ты догадлива, как всегда, - улыбнулась она. – Тебя спасаю. Давай, хватай его за шиворот, а я за ноги, - она нагнулась, подхватила Яна за ноги и поволокла в сторону.
     - Куда? – спросила я, держась за волочащуюся на земле накидку герцога.
     - К лесу, а там – будь что будет. Хоть он и сволочь, но подставлять его этим мужланам тоже не верх благородства.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Слушай, давай мы его оттащим, а потом я тебе всё объяснять буду? – я кивнула и сосредоточилась на перетаскивании герцога фон Эйбена. Мы свалили его за куст, прикрыли опавшими листьями и побежали в сторону лошадей. Аня взяла за уздечки коней моего и Яна, погладила их и тут оба отмерли. Они было взбрыкнули, но тут же успокоились и спокойно пошли за Аней в мою сторону.
     - Садись, - произнесла она, и я повиновалась. Мы пришпорили лошадей и поскакали прочь от застывших статуй. Вскоре всё снова озарилось светом – мы вернулись в шкалу Брутуса.
     Сзади послышалось тяжёлое громыхание. Потом стало тихо – судя по всему рыцари обдумывали, куда я делась. Вскоре, видимо сообразив, что к чему, они погнали коней в погоню – за спиной слышался лязг доспехов и стук копыт. Передо мной стеной встало марево, оно находилось метрах в ста и Аня знаком показала, что нам туда. Лес неумолимо нависал над нами, горизонта уже не было видно, но вдруг, как только мы проскакали сквозь переливающуюся стену, всё стихло, Анна притормозила, и мы огляделись.
     Вокруг была мягкая, по пояс, трава, никакого леса, никаких преследователей не было и в помине. Лишь свежий тёплый ветер дул в лицо и уносился вдаль, туда, где за небольшим холмом была видна крыша монастыря.

Лист девятый

Житие на Милой пустоши
     Старый, с белыми стенами монастырь, великаном возвышался над кучей маленьких домиков с кривыми крышами и крошечными окошками. Милое, тихое местечко посреди пустынной местности – деревня вполне оправдывала своё название. Мы остановились в километре от крайних домиков, спешились, Аня села на траву и предложила сесть рядом.
     Рядом стрекотали кузнечики, было душно и влажно; выглянувшее солнце грело не сильно, но озаряло всё вокруг приятным розовым светом. В высокой траве нас было не видно; Прижав руками колени, я внимательно смотрела на Аню. Она ковыряла землю серебристым лезвием клинка.
     - В чём дело? – спросила я. – Как ты тут оказалась?
     - Точно так же, как и ты, - Аня пожала плечами, - Через портал. Я приехала в ту гостиницу, увидела помятые латы и поняла, что что-то произошло. Тут в стене открылся портал, ну я и…
     - Как ты оказалась в гостинице?!
     - Ты же знаешь, мы с тобой связаны. Я всегда знаю, где тебя искать. Не знаю, как это получается, но… - она замолчала, а затем продолжила. – Результат налицо.
     - Так ты всё помнишь?! – я не могла поверить собственным ушам.
     - Конечно. Кто-то из нас двоих должен был всё помнить, чтобы в случае чего, рассказать всё другой.
     - Но, ведь это я твой телохранитель! – вырвалось у меня. Аня подняла на меня глаза, потом снова их отвела.
     - Это не имеет значения. Если бы не я… Всё могло быть по-другому.
     - Было сложно?
     - Было сложно, когда я поняла, что моя родная мать стала обо всём забывать. Напоминать – бесполезно, тот мир так сильно влияет на сознание.
     - Почему ты мне ничего не рассказала?
     - Так было уговорено с самого начала. Ты тогда согласилась…
     - Я не могла… - покачала головой я, глядя сквозь Аню.
     - Пойми, так было лучше. Сейчас не имеет никакого смысла это обсуждать. Я следовала за тобой по пятам. В тот раз, когда на ваш след вышли следопыты…
     - Янош… - выдохнула я.
     - Не Янош, я, - произнесла Аня и воткнула лезвие в землю. Я узнала его блеск, тот самый, который тогда отделил меня от неминуемой смерти. – Герцог фон Эйбен прискакал позже.
     - Но как? – не могла поверить я. – Кирилл сказал, что… Да и сам Янош.
     - Принц объяснил всё так, как ему показалось – не больше не меньше. Мимо него и правда пронёсся всадник в синем плаще. Более того, это и правда был герцог фон Эйбен. Но я тебе говорю, если бы он был один, то прискакавший принц застал бы твой труп.
     - Но как получилось так, что я тебя не видела?
     - Я ехала стороной. Но Лена, дело-то совсем не в этом, - Аня отчаянно потрясла головой. – Фон Эйбен – предатель, жалкий трус.
     - Что такое ты говоришь?! – я подскочила на ноги, Аня потянула меня обратно вниз:
     - Сиди ты, чего доброго увидят. Я думала, он проявит себя, ждала.
     - Чего?! Чего ты ждала? Даже если он не спасал меня – кто дал тебе право говорить о нём такие вещи? – начала возмущаться я, и сама себя не узнала.
     - Лена, сядь, послушай!.. Это я втравила тебя в эту историю…
     - Да о чём ты?!.. – всё больше заводилась я. – Это ведь я должна была тебя защищать! Какую чушь ты мелешь. Это я десять лет назад…
     - Я не об этом! Там, а Макдональде… – оборвала меня Аня, но тут же замолчала сама.
     - О чём ты?..
     - Неважно. Той ночью в замок прискакала я – дура, видела в лесу следопытов, хотела сообщить вам, но его стражники меня схватили, почему – мне стало ясно позже. Правда, Фиона Эдельвейс тогда увидела, как меня схватили, поинтересовалась, и им ничего не оставалось, как рассказать ей «правду» – дескать, приехала гостья, сообщила о том, что в лесу видела отряд и теперь её отведут к герцогу для большей детализации произошедшего. Как вырваться удалось – не спрашивай. Я тогда ещё думала – зачем слугам герцога хватать того, кто несёт им весть о грозящем нападении на принца со свитой. Потом дошло – герцогу было велено задержать вас до прихода отряда, а когда не удалось – он сам ринулся вслед, дабы убедиться, что план не сорван.
     - Не может быть!.. – выдохнула я.
     - Он застал этого гада ещё живым. Я пыталась разговорить следопыта, он прискакал в тот момент, когда этот был ещё жив, поэтому ему и удалось услышать то, о чём следопыт мне рассказал. Про задание Удо и про клятву убить виновных в изгнании. Я хотела выпытать про остальные патрули, но герцог внезапно оттолкнул меня и перерезал следопыту глотку, - Аня замолчала. – До сих пор не веришь? Тогда я продолжу: он направился ко мне с направленным клинком – длинней и острей чем этот, и будь уверена – он не просто хотел их сравнить. Говорит: «Кто ты такая?», а я стою, остолбеневшая – не знаю, что делать. Понимаешь, о чести всех фон Эйбен легенды ходили, а тут – такое. Но тут, совсем близко послышался стук копыт – принц пожаловал. Когда Янош обернулся, я улучила момент и сбежала. Постыдно, горько, но мне важнее было тебя догнать.
     - Понимаю, - промычала я, уставившись на запылившиеся хрустальные туфельки–кроссовки.
     - И вот, снова. Я так думаю, Удо наложил какое-то заклятие на дорогу к Милой пустоши и повелел Яношу тебя на эту дорогу завести. Городок «выстроил», лес – всё как в лучших стратегиях, вот только принц, сотоварищи проскакал спокойно, а вас с Яном – будто завёл кто… - Аня загадочно притихла, глядя на меня. – Das ist ratsel , - попыталась сыронизировать она.
     - А почему ты думаешь, что Кирилл проскакал спокойно? – решила отвлечься я.
     - Хочешь – поспорим, - предложила она. – Но я не советую, принц Удо не нужен.
     - Ему нужна ты, - произнесла я. Анна ничего не ответила. Мы сидели минут пятнадцать, не шевелясь. Каждая думала о своём, но готова поклясться, что мысли наши так или иначе сходились к одному – к предательству со стороны герцога фон Эйбен.
     Такого удара в спину я не могла ожидать ни от кого – пинок со стороны принца вызвал бы у меня меньше удивления и негодования, чем подобное со стороны Яна. Так мало времени, практически неразлучно, но я готова была поклясться, что знаю его вдоль и поперёк – я слышала, как бьётся его сердце, чувствовала, как он мыслит, думает. Точнее, мне казалось, что я чувствую. А теперь, будто почва ушла из под ног и не смотря на то, что в этом мире появилась моя лучшая подруга, будто одним родным человеком стало меньше. Герцог Янош фон Эйбен – нет, этого я не могла простить, не могла понять, не могла успокоиться и начать ненавидеть, даже презирать не могла – таких чувств, как к нему, я не испытывала ни к кому раньше.

     Кони паслись где-то далеко, их почти не было видно на фоне огромного предзакатного солнца. Мимо нас со скрипом проехала телега. Аня украдкой подняла голову из-за высокой травы. Я сделала то же самое. Телегой управлял древний старичок, опустивший на грудь подбородок и тихо дремлющий; время от времени он тревожно поднимал голову и дёргал лошадь за уздцы. На телеге посреди разметавшейся соломы лежал человек. Я узнала синий бархатный плащ, заляпанный грязью.
     - Что теперь будет? – прошептала я, усаживаясь обратно на траву. – Что он скажет Кириллу?
     - Что бы ни сказал – нам на руку, - расчётливо проговорила Аня.
     - Только не говори, что Кирилл – тоже предатель.
     - Не скажу, а какой от него прок? – логично сказала Аня. – Кому он поверит – нам или родному кузену? Какие у нас есть доказательства?
     - Но ведь нельзя всё так просто оставить! – встрепенулась я. – Янош сможет в любой момент сдать Кирилла Удо. Я так не могу…
     - Лена, нам надо добраться до Тезаруса. Принц – славный, но сейчас важно не это. Мы доберёмся до Саурваля сами, обходными путями. Я знаю дорогу – мы будем там уже завтра утром. Коронация – вечером. Ян скажет Кириллу, что тебя потерял – это будет истинная правда. Наверняка принц предположит, что тебя забрал Удо. Кирилл, конечно же, сделает всё, чтобы тебя вызволить, но до коронации ему делать ничего нельзя – как только он заикнётся о том, что ты исчезла, сам собой станет вопрос, откуда ты собственно взялась. Это не тусклый Тосквандоль, где всё до всех доходит, как до жирафов - столица, как-никак. Снова возобновятся контры между королём и кардиналом – этого никому не надо. Нет, принц поставит всех на уши дня через два. Поставит – это точно. В это же время Янош честно доложит Удо, что тебя нигде нет – ни в свите принца, нигде. Пока они будут друг с другом разбираться, при этом не решаясь всё это сделать более-менее публично, мы преспокойненько перенесёмся домой. Чем мой план плох? – улыбнулась она.
     - Тем, что Ян так и останется…
     - Ну вот всегда ты так! – Аня обидчиво отвернулась. Потом поднялась, громко свистнула, подзывая лошадей. – Забыла, с кем имеешь дело? Я же гений импровизации! Переночуем в монастыре. Поехали, - она запрыгнула на лошадь, я сделала то же самое, и мы неспешной рысцой направились к Житию на Милой пустоши.
     Двери монастыря нам открыл относительно молодой монах: гладко выбрит, с лысиной на макушке, он был одет в коричневую сутану, на поясе болтались чётки. Он внимательно нас осмотрел, Аня вышла вперёд и проговорила:
     - Саин, фон Эйбен здесь?
     - Нет, - покачал головой монах. – Герцог перекусил, перевязал раны и поехал в Саурваль. У него был такой встревоженный вид… Наверное, спешил на коронацию.
     - А принц?
     - Принц был здесь ещё засветло. Он сменил лошадей, велел накормить телохранителей, а сам поговорил с настоятелем и через полчаса уехал.
     - Ты дашь нам немного передохнуть? Саин, я тебя очень прошу, - монах кивнул, распахнул ворота и, тихонько озираясь, провёл нас во двор монастыря. Он проводил нас к сараю, привязал лошадей, насыпал им овса и провёл нас к кельям. Мы поднялись на второй этаж, он отвёл нас в северное крыло, отворил одну дверцу и движением руки показал, что ночевать мы будем тут. В комнате стояла одна-единственная кровать, был стол и полуразвалившийся табурет. Под самым потолком было маленькое зарешеченное окошко.
     - Простите, это всё, что я могу вам предложить – моя келья. Сюда отец-настоятель не войдёт.
     - Ты прав, Саин, ему лучше ничего не знать, - Аня кивнула, Саин молча вышел и затворил дверь.
     - Ну вот, теперь мы можем передохнуть и успокоиться, - заключила Аня, усаживаясь на табурет. Он жалобно заскрипел под ней, но всё же не развалился. Я с недоверием покосилась на кровать, но всё же села.
     - Кто это? – спросила я после пяти минут молчания. Саин тем временем уже успел вернуться, принести нам похлёбки и немного хлеба. Перед выходом он посмотрел на Аню, на меня, и без всякого умысла в глазах поинтересовался, когда мы отбудем.
     - Ближе к полуночи, - быстро ответила Анна. Когда монах вышел, и я задала свой вопрос, она ответила:
     - Ты, наверное, не помнишь. Он был послушником при монастыре тогда, десять лет назад. Потом, когда мы жили в Сен-Дельжотаре, он периодически навещал нас.
     - Зачем?
     - Здесь ведь монашеский орден. Отец-настоятель претендовал на звание кардинала, но ничего не получилось, и он из священника стал монахом. Не все тогда были за это решение кардинала, в том числе и монахи монастыря на Милой пустоши. Настоятель выступал против свадьбы, как против любого насилия, оправдываемого именем Господа. Саин, как самый молодой, обеспечивал связь замка и монастыря.
     - Но почему ты не хочешь встречаться с настоятелем? Он может помочь тебе избежать лап Удо.
     - Если он не помешал этой свадьбе тогда, когда Удо был совсем молод, не помешает и сейчас. Да и помощь, которую он может нам предоставить, не совсем та, которая нам нужна…
     - Что ты имеешь в виду?
     - Сейчас это не важно. Хорошо, что Саин пока на нашей стороне.
     - Пока? Он тоже может нас сдать? – встрепенулась я, но Аня, улыбнувшись, меня успокоила:
     - Саин? Никогда! Он скорее сам сгинет, но дело в том, как бы он во благо не совершил глупостей. Например, чтобы он не рассказал обо всём настоятелю. Да и потом, когда мы с ним встретились, он тоже ехал из Тосквандоля в Житие, он меня за призрака принял. Как узнал – понятия не имею, но сразу предложил укрытие в монастыре, пока угроза не пропадёт.
     - А он точно нас не выдаст? Всё-таки подозрительно…
     - Брось! – рассмеялась Анна. – Я в нём уверена.
     - В Яноше ты тоже была уверена, - проговорила я и, отставив от себя опустевшую миску, легла на кровать, прижавшись носом к стенке.

     В половине одиннадцатого я проснулась. Анна дремала, опустив голову на стол, но как только я, стараясь не разбудить её, приподнялась на кровати, подруга тут же открыла глаза и внимательно на меня посмотрела:
     - Выспалась? – спросила она, протирая глаза.
     - Прости, я заняла твоё место, - начала извиняться я, но она меня прервала:
     - Я не хотела спать… Я так думала, - она погладила щёку, на которой отпечаталась столовая доска.
     - Саин больше не заходил? – решила сменить тему я, но получилось это у меня слишком наигранно и резко. Аня, давя в себе желание попросту наорать на меня, чётко, с расстановкой проговорила:
     - Лена, я тебе ещё раз повторяю: Саин – наш человек. Нельзя подозревать всех и вся.
     - Не сердись, я уже не знаю, чему верить.
     - Ты мне верь, - успокоившись произнесла Аня и села рядом. – Как раньше, как всегда. Помнишь, мы всегда друг другу доверяли.
     - Но при этом ты всё помнила…
     - Хватит об этом. Думаешь, было здорово?! Когда мы попали в другой мир, ранним утром оказались в совершенно незнакомом месте. Где всё иначе, нежели дома.
     Мама не знала, что делать, твоя всё время искала способ накормить нас. Когда нас принимали за бомжей, а в ювелирке не хотели давать хоть какие-нибудь деньги за украшения; за семейные ценности, требовали квитанции, подтверждающие, что мы их не украли. Квитанции?! – она горько ухмыльнулась, встала с кровати и подошла к окну, высунула в него голову и обернулась, глядя на меня, у неё в глаза были слёзы. – Да мы и слов таких не знали. Ты ведь не помнишь, как маму чуть не отправили в психушку. Поверь, большего кошмара нет и быть не может: сон, ужасный сон, из которого не выбраться. Мы бродили неприкаянные по земле, как по раскалённым углям, в мире, где нет волшебства, но так много законов, норм, догм. Переезжали из города в город на попутных электричках, мёрзли в тамбурах, убегали от милиции. И никто, никто нам не верил. Пришлось быстро учиться, быстро принимать меры. Леди Марина знала, что долго не протянет, она уже не помнила треть произошедшего. Ты знаешь, как можно заработать деньги с помощью волшебства? Мама знала, она не сразу поняла, что, как и к чему в этом большом сумасшедшем доме, но через пару месяцев у нас был дом, была квартира, а через год мама уже ничего не помнила, - срывающимся от досады голосом закончила Анна.
     - Почему ты, не я? Почему ты взяла на себя эту ношу, когда телохранителем была я?
     - Так было надо. Там, в Макдональде, когда я увидела Кирилла, мне показалось, что что-то не так, что что-то должно в скором времени произойти. И что он будет так или иначе связан с этим. Наверное, ты почувствовала то же самое, иначе ты не пошла бы с ним.
     - Ты знала, что в Москве учатся студенты из этого мира?
     - Я догадывалась. А когда я вышла, и он последовал за мной… У нас была пара секунд, чтобы наскоро всё выяснить. Он назвался, спросил, мы ли это. Я спросила, с чего он это взял. Кирилл сказал, что в ближайший год групп не намечалось, а все кто был, уже отбыли. Я сначала и не поняла, о чём это он, но потом, когда дошло, всё стало на свои места: и то, что раньше я встречала на улицах не совсем обычных людей, и то, что он знает, кто мы такие. Как, почему, но все мы чувствуем друг друга в том мире, возможно, это потому, что мы ему не принадлежим… А потом, вышла ты, я сделала вид, что ничего не было… Дальше ты и сама всё знаешь.
     - Так вот откуда он знает моё имя?! – выдохнула я. Аня кивнула. – Подумать только, а ведь так ловко притворялся, когда я перенеслась в шкалу Обратуса и на глазах Удо вызвала сияние. Они мне в лесу настоящий допрос устроили, с пристрастием. А почему, кстати, ты не пользуешься «часами»? И сиянием? Или ты не умеешь?
     - Без «часов» мы обе можем обходиться, - проговорила Анна. – А сияние… Умею, просто давно не приходилось и вообще… Там, когда вы убегали от следопытов, сияние бы не помогло – они не умеют переносится, а сражаться со статуями я не стану. Потом, когда на вас с фон Эйбен напал Удо… Ты и сама перенеслась, я издалека заметила вспышку и последовала за тобой.
     - А ведь тогда, в гостинице псевдо - Жития на Милой пустоши, это ты хлопнула дверью. Подслушивала наш разговор? - усмехнулась я. - Почему ты не связалась со мной раньше?
     - Всё из-за фон Эйбена, - ответила Аня. – Я думала, пока он считает, что никакой угрозы разоблачения нет, он скорее себя проявит и мне проще будет с ним справиться.
     - Ты всё рассчитала, - восторженно заключила я. – Мне бы мозгов не хватило, а ведь это я твой телохранитель.
     - В сложившихся условиях не важно, кто чей телохранитель. Мы с тобой заодно. Это было настоящее благословение – первый портал, через который вы спаслись от наёмников. Меня там не было, но я так думаю, что было совершено нападение, и очень серьёзное. Когда я пришла, не было ни вас, ни их, - я кивнула, - но нам ещё предстоит узнать, кто его открыл.
     - Как кто? – удивилась я. – Тезарус.
     - Тезарус должен был открыть его на двадцать минут позже – это время у ресторана назвал мне Кирилл. Тот портал, через который переместились вы, не был открыт первым придворным волшебником. Через портал Тезаруса перенеслась я, - всё больше нагнетая обстановку, проговорила Анна.
     - Тогда что?.. – заплетаясь в словах, как в мыслях, проблеяла я. – Вернее кто?..
     - Нам нужно попасть домой, и знаешь, мне всё равно, кто откроет нам портал на этот раз.
     Я согласилась, встала с кровати и стала собирать вещи. В дверь постучали:
     - Лошади готовы, миледи, - тихо произнёс Саин. – не беспокойтесь, настоятель отъехал с час назад – он уже в дороге на Саурваль, спешит к коронации.
     Аня подхватила накидку, сумку и открыла дверь. Монах с горделиво выпрямленной осанкой тем не менее смотрел на неё исподлобья. Было видно, что в нём борются два человека: он был так горд, что сослужил службу, но скромный образ монаха никак нельзя было нарушать выпирающей наружу чванливостью. Стараясь спрятать поглубже под мантию тщеславное желание оказать какую-либо ещё услугу, он бежал впереди нас, семеня то налево, то направо. Ну ещё бы, служить мальчишкой, когда он был наверняка единственной надеждой всего монастыря и снова оказаться в подобной ситуации… Мне было так жаль его и одновременно так за него радостно, что все сомнения разом куда-то делись.
     Мы спешили в конюшню, Саин уже открывал ворота монастыря, чтобы выпустить нас, конных, наружу. А за стенами две луны светили ярко-ярко, отражаясь в крышах домов. И снова я направляла коня в неизвестную сторону, но теперь рядом со мной ехала моя лучшая подруга.