Лист десятый

Столица Саурваль

     Саурваль встретил нас неприступными стенами, окружавшими город со всех сторон в форме правильного пятиугольника. Сам по себе Саурваль был намного больше Тосквандоля. Но за счёт расположенных рядом со стенами домиков, по словам Анны, тоже считавшихся частью столицы, казался настоящим гигантом. Огромные, неприступные стены, окружённые рвом, по углам были расположены дозорные башни с забавными флигельками на каменных навесах. Ворота были всего одни, с откидным мостом через ров, выходили они на юг. Восходящее солнце красиво освещало стены столицы, превращая его в настоящий сказочный город. Ворота только-только открылись, и народ лениво, едва проснувшись, направлялся на рыночную площадь, волоча за собой тележки, груженые товаром.
     Мы проехали под поднятой решёткой, и моё сердце тревожно заколотилось. Возникло ощущение того, что я лезу буквально в дом моего врага, но при этом совсем рядом находятся и мои друзья. Самое сложное, что эту тонкую грань нельзя переступить, иначе я никогда не попаду домой.
     Люди на улицах говорили в основном на одну и ту же тему: предстоящая коронация. Они и громко и не очень обсуждали неожиданное появление принца после того, как он почти шесть лет провёл в «заграничных поездках». Тогда я задумалась, почему он не возвращался домой хотя бы на лето, после итоговых сессий; Аня, словно отгадав ход моих мыслей, проговорила, что слишком опасно переноситься так часто и что Кардиналу давно бы намекнули на некую «периодичность» появлений принца дома. Я с ней согласилась, и мы поехали дальше.
     Повсюду готовились к празднику: над улицами натягивали флажки, ко дворцу подъезжали гружёные едой телеги, а главным рекламным лозунгом в открывающихся пивных и пабах было: «Выпей за здоровье принца сейчас! Утром – скидка!!!»
     - Зайдём? – иронически спросила я у Ани. Она осмотрела меня, глянула на улицу, выбрала бар посимпатичней и направила лошадей к нему. – Ты что, серьёзно? – не поняла я.
     - Вполне. Коронация только вечером, нам нельзя светиться на улицах города.
     - И что? – мы обе спешились и завернули в открытую дверцу. Маленькие столики были застелены не очень белыми скатертями. На каждом стоял подсвечник с новыми свечами, на подоконнике грелись фиалки. Мужчина лет сорока в белой накрахмаленной рубашке и коротких коричневых брюках протирал тряпочкой стойку. Когда мы вошли, он резко обернулся, на лице его сияла улыбка.
     - Здравствуйте! Чем могу?
     - Вы сдаёте комнаты? – спросила Аня, вручая сумку подбежавшему мальчишке в такой же белой рубашке и брюках, как у хозяина.
     - Да, да конечно, - засуетился хозяин, зашёл за стойку и выудил толстый замусоленный альбом. Он открыл его на предпоследней странице, окунул перо в чернильницу и обратился к Анне. - Прибыли на коронацию? – Аня кивнула:
     - На одну ночь.
     - Хорошо, - человек кивнул и что-то черкнул в альбоме. – Номер с двумя одинарными кроватями?
     - Да.
     - Имена, позвольте-с.
     - Вася Кошкин и Петя Мышкин, - безразлично произнесла Аня, как будто в школе её никогда не дразнили. Я чуть не поперхнулась, а хозяин как будто ничего и не заметил: он сделал ещё пару-другую записей в своём альбоме и торжественно вручил нам ключ. Мальчишка поманил нас и, перепрыгивая через ступеньки, понёсся вверх по винтовой лестнице. Он опустил Анин баул возле одной из дверей и открыл её своим ключом, одним из огромной связки. Мы прошли в тускло освещенную комнату. Мальчишка юркнул внутрь, отдёрнул шторы и закашлялся от слетевшей с гардин пыли. В комнату сквозь окна, выходящие на большую, но пока немноголюдную улицу, проникли солнечные лучи. Парнишка поставил сумку на тумбочку у двери, шмыгнул носом и выскользнул за дверь.
     Аня подошла к окну и распахнула ставни. С ранним утренним ветром по помещению распространился запах свежих булочек и копчёной колбасы. Я села на пуф напротив будуарного столика и уставилась в зеркало. На лице не пойми слой пыли, не пойми остатки Анталийского загара. Волосы, давно не мытые, от укладки не осталось и следа; короткие, но от этого не легче оставаться без шампуня.
     - Потерпи немного, - Аня усмехнулась. – Скоро будем дома.
     - Если повезёт, - проговорила я, отворачиваясь от зеркала – зачем зря расстраиваться.
     - Так! – Аня отошла от подоконника и направилась к двери. – Ты немедленно примешь ванну и будешь лежать в ней так долго, пока все сомнения касательно того, что мы вернёмся домой, не растворятся в воде. Можешь попробовать вымыть голову мылом, но как ты её потом расчешешь?..
     - Расчешу, - я заглянула в ванну. Там стояла большая пустая бадья, на полочке лежало мыло.
     - Я скажу, чтобы тебе принесли воду.
     - А ты куда?
     - Пойду, прошвырнусь по городу. Может, найду способ проникнуть в замок.
     - А Тезарус?
     - Насколько мне известно, на коронацию все соберутся в замке, в том числе и оба придворных волшебника.
     - Почему ты, не я?
     - Ты знаешь, где находится замок?
     - Нет, - я пожала плечами. Аня, ничего не сказав в ответ, вышла из номера.
     Я прошлась по комнате взад-вперёд, остановилась у распахнутого окна и выглянула на улицу. Я видела, как Аня вышла на улицу, огляделась по сторонам, подняла голову и помахала мне рукой. Я ответила тем же. Анна повернула направо и пошла вслед за основным потоком людей. Вдруг совсем рядом с ней проехала телега, старик гнал усталую лошадь. Прямо напротив нашего бара телега остановилась, к ней подъехал всадник на лошади. Он заглянул через плечо старика–извозчика, обменялся с ним парой фраз, потом резко развернулся и поехал в обратную сторону, освобождая путь для телеги. Внутри меня тревожно застучало сердце, когда во всаднике я разглядела Макса, а на телеге – Яноша.

     Знакомо чувство, когда оказываешься отрезанным от воздуха? При чём, совершенно добровольно. Лежишь в ванне и дурная, глупая мысль совершенно по-детски вкрадывается в голову: а что будет?.. Зажимаешь нос и опускаешься под воду, можешь даже глаза зажмурить. Страшно и так спокойно, и можешь думать обо всём, о чём хочешь. Не хочется подниматься и всё же заставляешь себя, несмотря на то, что, кажется, можешь вовсе не дышать. В голове мелькают картинками мысли: ведь надо обдумать, пока тяга к кислороду не вырвала тебя из этого укрытия. Наверное, так мы себя чувствовали весь период от зачатия до рождения.
     Я думала о маме. О том, что произошло в лифте, и зачем я села тогда в то золотистое БМВ. Об отце, которого я даже не помню, об Удо…

     Аня вернулась часов в пять, вся загруженная едой и шмотками. На подносе дымился суп, на руке висели коробки, перевязанные ленточками. Она открыла дверь коленкой, она часто так делала, и при этом чуть не упала, споткнувшись о половицу. Я подбежала к ней, завёрнутая в полотенце. С волос капала вода. Забрала еду и поставила её на стол. Аня сняла с себя запылившийся плащ, положила покупки на кровать и, не говоря ни слова, пошла в ванну. Сразу после того, как я вымылась, в дверь постучали и мальчишка спросил, можно ли менять воду, как распорядилась другая госпожа. Я сказала, что можно и за полчаса он быстренько натаскал ещё одну бадью. Как раз вовремя. Через пять минут пришла Аня – теперь была её очередь отмокать. Быстро проговорив что-то вроде: «Ешь суп, я перекусила в городе», она закрыла за собой дверь. Я, признаться, жутко голодная, последовала её совету и вполоборота прикончила всё содержимое тарелки.
     Аня вышла минут через сорок, мокрая и жутко довольная. Я тем временем уже надела брюки и сорочку. Хотя меня жутко подмывало посмотреть, что же такое она принесла, я решила дождаться подругу, а в простыне ходить становилось попросту холодновато.
     - Ванна – признак цивилизации, что ни говори. Кстати, можешь зря не одеваться вот в это – я прикупила шмоток, мы идём на бал.
     - Как?!
     - Молча. Я выяснила, что коронация будет происходить прямо во дворце в семь часов. Это намного упрощает задачу. Понимаешь, я-то думала, что всё будет в соборе, совсем забыла, что это не положение на трон, а лишь признание наследником. В соборе охрана – хоть куда, кардинал, всё-таки. Оттуда до замка раньше конвой ставили, а теперь…
     - Хочешь сказать, прямиком в замок попасть легче?
     - А я разве не так сказала?
     - Предложения?
     - Ну, для начала, - она швырнула мне в руки свёрток, - оденься. Я развернула пакет. Тончайшей работы серебряное платье с чёрными бархатными вставками в виде цветов. Тонкий чёрный шарф был приколот сбоку брошью.
     - Туфли, на сколько я знаю, у тебя уже есть, - Аня посмотрела мне на ноги: сейчас хрустальный подарок феи-крёстной принимал вид махровых домашних тапочек. – С размером пришлось повозиться, но, я думаю, тебе подойдёт.
     - Спасибо, - не смея оторвать глаз от платья, сказала я.
     - Bitte schon , - произнесла Аня, разворачивая свой пакет. На пол упали алые туфли-лодочки. Она положила на кровать красные шёлковые брючки и приложила к себе вышитую гладью красную кофту со стоечкой.
     - Не можешь обойтись без национальных костюмов.
     - Я просто очень люблю всё японское.
     - Интересно, почему, - улыбнулась я, рассматривая Анин наряд. – И где ты его нашла?
     - Ой, не спрашивай, все магазины оббегала, но мне хотелось именно такой. Правда, красивый?
     - Очень, но ты мне так и не сказала, как ты туда попасть собираешься?
     - Разве? – Аня еле отвлеклась от покупки. – Ну, сначала я думала попасть через чёрный ход, потом купила эти вот туфли и обнаглев, подумала, что проще будет нанять карету поприличней и заявиться прямиком на бал. Бросить пыль в глаза - а это я умею - и прямиком, мимо стражников, среди остальных гостей, так сказать.
     - И ты думаешь, нас пропустят?
     - Самое страшное, что произойдёт, так это нас оттуда выпрут, - Аня вытаращила на меня свои глаза. – И потом, Зюзя, если ты так оптимистично настроена… Видимо, ты недостаточно отмокла и сейчас я буду тебя… мочить!
     Она отбросила вещи в сторону, и прыгая через кровати, начала носиться за мной по всему номеру. Я прижимала платье к груди, боясь, что в пылу «драки» оно может пострадать. Так мы носились по двору в детстве, так она называла меня давно-давно, когда хотела как-то выразить своё отношение к проделанному мной поступку, но никак не могла подобрать слов: ни по-русски, ни по-немецки. И как я могла об этом забыть?..

     Мы вышли из номера в половине седьмого, одетые и причёсанные. У Ани в сумке отыскалась косметика, так что я чувствовала себя настоящей принцессой. Мальчишка поймал для нас карету, сам распахнул дверцу, и мы поехали.
     Люди, торговавшие утром, уже разошлись – их разогнала стража, чтобы не мешать подъезжающим гостям. Теперь по мостовой ровным рядом ехали красивые кареты и люди на лошадях. Мы присоединились к общему потоку и через двадцать минут оказались у входа во дворец. Высокие гладкие стены, распахнутые ворота-решётки и полупьяная стража. Аня оказалась права – проникнуть внутрь не составило труда. Мы прошли по залитой предзакатным светом мощёной дорожке и оказались на ступенях величественного здания с гигантскими колоннами. На каждой из ступеней крыльца стояли лакеи. Каждый держал в руках подсвечники, горящие синим светом. Мы с Аней поднялись наверх в кругу остальных гостей и попали в огромный, освещённый миллионами свечей зал с замысловатым узором на паркете и огромными, казалось, парящими в воздухе без посторонней помощи, люстрами на потолке. Сам потолок заслуживал отдельного внимания, такую роспись я видела только в церквях. Мне улыбались купидоны и нимфы, феи и эльфы, и их было так много, что я даже не сразу поняла, что половина из них – настоящие. Маленький эльф быстро спикировал вниз и окунулся в бокал с шампанским, забрызгав при этом чопорного слугу, держащего поднос. Рядом, одетая в полупрозрачную ткань из листьев, прошествовала красивая девушка - фея, она искала кого-то в толпе. Вдруг, когда наши с ней взгляды встретились, она улыбнулась и подбежала ко мне. Аня настороженно оглядела её с ног до головы, но не найдя ничего страшного, решила не ввязываться:
     - Лена, и ты тут! Здравствуй! – она взяла мою руку в свою небольшую тёплую ладонь и, приветствуя меня, потрясла её. – Как туфельки? Не жмут? – подмигнула она.
     - Магда? – я не могла поверить своим глазам.
     - Я обещала Кириллу, что приеду, и вот, я здесь, - она обвела рукой зал. – Так давно не выбиралась на балы, а тут такая красота… Может, вернусь в свет.
     - Но… как? Как вы?.. – у меня не хватало слов.
     - Я гляжу, в том мире совсем нет волшебства, - задумчиво проговорила Магда, снизив голос, чтобы её не услышали окружающие. – Ты что же думала, я кому-нибудь позволю видеть себя в том виде, в котором я прозеваю на болотах? – она улыбнулась. – Мне двести шестьдесят семь лет, но я всё ещё помню, как должна выглядеть настоящая красавица, к примеру такая, как ты, - я почувствовала, что краснею и не нашлась, что ответить.
     - А неплохой дворец отстроили, да? – проговорила Магда, разглядывая потолок. – Ой, ты меня прости, там, кажется, моя подруга возле люстры летает, мы так давно не виделись, пойду, поздороваюсь, - она взмахнула тонкими полупрозрачными крыльями и взлетела вверх. Аня взяла меня под локоть и оттащила в сторону, тихо хихикая:
     - Резвая старушка.
     - А что она имела в виду, когда сказала, что это новый дворец?
     - Это летняя резиденция – построили специально к коронации. Главный замок там, - она неопределённо махнула рукой в сторону, - со стенами и бойницами. А это
     – так – для балов и приёмов.
     - Ясно, - кивнула я.
     В этот момент на балконе, где сидел оркестр, проиграли мелодичный аккорд вроде первого звонка в кинотеатре, и всё стихло. Народ расступился, освобождая дорогу к центру. Там я увидела красивый трон, на нём сидел пожилой мужчина с сединой на висках. Не такой высокий, как следовало бы ожидать, по сравнению с большинством людей, присутствующих в зале, он казался просто гигантом. Хотя, вполне возможно, эту величественность и даже некую монументальность, больше присущую памятникам, чем живым людям, придавала ему горделивая осанка и слегка надменный взор. Карие глаза, аккуратная седая бородка, на плечах - накидка из горностая. Правую руку он держал на мече, в нетерпении, еле заметно перебирая пальцами. Рядом с ним на табуретке сидела красивая женщина лет пятидесяти в красной мантии. Её волосы были собраны в косу, на голове была небольшая красная шапочка.
     - Это отец и мать Кирилла? – тихо спросила я. Аня уставилась на меня, как на ненормальную. – Что? – от её взгляда мне стало неловко.
     - Отец – это да, но вот с матерью ты явно погорячилась, - произнесла Анна, глядя на меня исподлобья.
     - Ты на меня смотришь, как укладчик асфальта на своё детище. Откуда мне знать?
     - Ты тут неделю, могла бы давно сама выяснить.
     - Ань, не надо мне говорить, что делать, и я не буду тебя никуда посылать, - обиделась я и отвернулась от подруги.
     На балконе снова проиграли аккорд, и тишину стало можно резать ножом. Слева, метрах в десяти от меня открылась дверь и оттуда мерным шагом вышел человек. Он шёл медленно, отчеканивая каждый шаг, не смотря по сторонам и не обращая ни на кого внимания. Одетый в голубой костюм с царственной накидкой на плечах, Кирилл приближался к трону. Как только он подошёл к трону, на котором сидел его отец, король встал, поднял над головой меч и произнёс:
     - Кирилл Марло Ловеран, сейчас, перед лицом народа своего, клянёшься ли ты всюду и везде защищать интересы своего королевства, сохранять его честь и достоинство и всеми способами блюсти интересы граждан?
     - Клянусь, - не менее торжественно ответил Кирилл и встал на одно колено.
     - Тогда с благословления святой церкви объявляю тебя престолонаследником! – король опустил меч сначала на одно плечо Кирилла, затем на второе, воцарилась минута молчания. А затем весь зал взорвался аплодисментами.
     Народ хлынул поздравлять свершившегося наследника с новой должностью. Меня чуть не снесли с ног, тогда-то я и заметила в толпе, как радостно прыгает Кэт, как безумно красивый Макс трясёт руку болезненного вида молодому человеку, одетому во всё чёрное. Он один не был ни смешон, ни весел, только безумно бледен, растерянно, он смотрел в никуда. Это был Ян.
     В тот самый момент к нам с Аней подскочила Фиона, на лице её сияла улыбка, она смотрела на меня бешеными глазами и, казалось, была готова разреветься от счастья.
     - Миледи! – произнесла она, стараясь перекричать толпу. – Миледи! Вы здесь! Какое счастье! Мы все так волновались!.. Милорд чуть с ума не сошёл, велел седлать лошадей и отправляться в путь сразу после коронации.
     - В какой путь? Фиона, о чём ты?!
     - Герцог фон Эйбен сказал, что вы пропали! Мы с ног сбились, пока думали, где вас искать, а вы тут!.. Герцог будет так рад! А вы?!.. – она перевела взгляд на Аню и глаза её от удивления расширились. – Не может быть… - прошептала она. – Миледи, это ведь не?..
     - Анна Кеслер, собственной персоной, - не зная, что ответить, я решила сказать правду. Фиона схватила нас с Аней за руки и потащила куда-то. Распихав толпу, она поставила нас прямиком перед Кириллом. Он повернул голову, посмотрел мне прямо в глаза, перевёл взгляд на Анну. Рядом стояли Кэт и Макс, откуда-то из-за спины принца вышел Ян.
     - Лена? – произнёс Кирилл, будто спрашивая всех окружающих, спит он или нет.
     - Привет, - тихо промямлила я. – Давно не виделись.
     - Лена, - повторил принц. Вокруг нас шептались люди, внезапно все они расступились, к Кириллу подошла женщина в красных одеждах.
     - Принц, - произнесла она негромким голосом, - прими мои поздравления.
     Словно проснувшись после долгого сна, Кирилл моргнул, перевёл глаза на женщину и низко поклонился:
     - Ваше преосвященство, - он поцеловал протянутую руку.
     - Ты давно не был дома, - произнесла женщина, оглядывая Кирилла с ног до головы. Её голос звучал тихо, уверенно, но при этом она никого не обвиняла, просто высказывала своё мнение. – Мне говорили разные вещи, но я всё равно рада тебя видеть. Ты возмужал в заграничных поездках. Когда-нибудь ты мне о них расскажешь.
     - Да, ваше преосвященство, конечно, - Кирилл ещё раз поклонился, и женщина вышла из зала. Её проводили тревожными взглядами в полной тишине.
     Мы воспользовались возникшей заминкой, тихонько выскользнули из окружения, завернули за угол, немного поплутали по коридорам и зашли в пустую комнату. Ян закрыл дверь, Кэт с Фионой обосновались у холодного камина, Макс закрыл шторы и сел на подоконник, Кирилл снял с себя тяжёлую накидку и пригласил нас с Аней сесть на диван.
     - Анна Кеслер, я полагаю, - после долгого молчания произнёс он. Анна не моргая посмотрела ему в глаза и кивнула. Макс и Кэт переглянулись, Ян нервно заходил по комнате. Я внимательно смотрела за его поведением, пока Аня с Кириллом разговаривали.
     - Там, в Макдональде, - начала Аня, но Кирилл её прервал:
     - Да, да, я помню. Но когда мы перенеслись без вас, я подумал, что вы не пожелали оставлять тот мир.
     - Я прибыла вовремя, но вас уже не было.
     - Портал открыли раньше.
     - Это был не Тезарус.
     - Он сказал, что при переносе он видел только одного человека, озадаченно произнёс Кирилл. – Мы говорили с ним до коронации, но было мало времени, чтобы разбираться, и я всё свалил на то, что у него опять барахлят часы. Значит, это были вы? – Аня кивнула – Тогда кто?
     - Не знаю. Вполне возможно, нам об этом поведает герцог фон Эйбен, - все посмотрели на Аню, затем на Яноша. Он замялся, прижался к двери и посмотрел на Аню.
     - П-п-почему я? – заикаясь проговорил Ян.
     - Там, в Тосквандоле, - не отставала Аня, - меня схватили по вашему приказу.
     - Что это значит, Ян? – сурово проговорил Кирилл. Фон Эйбен вздохнул, опустил глаза и прислонился спиной к стене.
     - Я действительно велел хватать всех, кто принесёт в замок вести об Удо или об его войсках. Я боялся диверсии, придворный волшебник коварен. Когда вы сбежали, в замок и правда прибыли следопыты, я решил, что немедленно надо вас догнать, думал, что вы – разведчица, раз сбежали.
     - И решили меня убить?! Всё бы ничего, но это вы, вы предатель! – утверждала Анна. Мы переводили взгляд с одного на другого, силясь понять, кто же прав.
     - Да с чего вы взяли?!
     - Вы убили того следопыта! – крикнула громко Аня, и все замолчали, прислушиваясь к тому, что скажет Ян. Он, беззащитно переводил взгляд с одного на другого.
     - Вы же были там. Вы же слышали, что он говорил про миледи фон Милош. Я не мог терпеть этого!.. – Кирилл отвёл глаза, не в силах поверить тому, что он слышит. У меня в голове бился вопрос: кто говорит правду? Ян сел передо мной на колени, взял мои руки в свои и посмотрел мне в лицо своими измученными серыми глазами. – Не верьте ей, миледи. Верьте мне!.. Я не мог простить тому следопыту, этой твари, того, что они хотел с вами сделать!.. Мне стало не по себе от этих глаз. Как он смотрел на меня, как смотрела на меня моя подруга. Столько сомнений, столько версий, столько мыслей… Просто физически не хватало воздуха, я встала, отбежала от него в сторону и прижалась к двери. Дрожащими руками, никак не желающими меня слушаться, я еле открыла замок и выбежала наружу. Кажется, Ян побежал за мной, но кто-то его остановил. За дверью снова возобновились крики и споры.
     Они все хотели разобраться, что произошло, а я не хотела искать ни правых, ни виноватых. С двух сторон находились люди, которых я любила; выбирать было невозможно.
     Я хотела выбежать на свет из тёмного коридора. Оказаться сейчас в той зале, где я никого не знаю, где никто не знает меня, и где не надо будет признавать предательство, чтобы остаться с кем-то другим в хороших отношениях. В конце концов, мне было страшно признавать, что я привязываюсь к Яну больше и больше.
     Вдруг на очередном повороте кто-то схватил меня за локоть и потянул в сторону. Я разглядела два блеклых глаза и поняла, что куда-то проваливаюсь.

Лист одиннадцатый

Замысел Удо

     Второй придворный волшебник смотрел на меня сквозь стеклянную перегородку. Тогда я подумала, зачем посреди серой комнаты на самой верхушке какой-то башни устанавливать стекло в раме. Высотой оно было от пола до потолка, в золочёной раме, всей испещрённой какими-то надписями на незнакомом языке. Неровное, словно в прозрачных иероглифах, стекло было мутным; силуэт Удо едва проглядывался.
     С растрёпанными волосами, в серебряной мантии он нервно постукивал своими длинными пальцами по раме. Вот уже битый час я сидела связанная на неудобном кресле и терпела на себе взгляды этого ненормального. От кляпа болел рот, связанные руки страшно ныли. А он всё переходил из угла в угол и смотрел на меня, как смотрят на картину в музее.
     Тогда, когда я убежала от Яна с Аней и их невыносимым спором, я думала, что спасусь в большом зале, но, видимо, не туда свернула. К тому же, попав во дворец, я совсем забыла, что где-то тут вполне может оказаться Удо. Это и было моей первой большой ошибкой. Второй было то, что вместо того, чтобы как-то решить проблему и прийти к разумному решению, я попросту от неё убежала, напоровшись на более крупную. Схватив меня, Удо нажал на какой-то рычаг, и мы провалились в подполье, оттуда по мерзким, холодным коридорам подземелья попали в замок и поднялись на высокую башню. Почему высокую? Потому что я сидела как раз напротив окна, и мне прекрасно была видна летняя резиденция, стены замка и весь город.
     - Вот я и нашёл тебя, - прошептал наконец Удо, вынимая кляп у меня из рта.
     - Ты зря старался, я не скажу тебе, где Анна, - ответила я и сама не узнала свой голос – язык после кляпа просто не хотел меня слушаться.
     - Вот я тебя и поймал, - Удо даже не слышал, что я сказала. Мужчина в полном расцвете сил, как сказал бы Карлсон, вёл себя как умалишённый старик. Он пригибался низко-низко к земле и почти ползал на коленях, смотря на меня откуда-то снизу. Он так разительно отличался от того Удо, который, как я помнила, едва не убил Кирилла с Фионой в тюрьме Ляуштрасса.
     - Ты никогда не получишь её! – повторила я, но несмотря на то, что язык уже меня слушался, голос звучал не так уверенно. Он сел передо мной на корточки, как недавно это сделал Янош и положил голову мне на колени. Я попыталась отстраниться от него, не понимая, что происходит.
     - Аннушка, - ласково проговорил Удо, поднимая на меня свои глаза. В голове всё больше путались мысли, они переплетались, сталкивались и бились о то, что он мне сейчас говорил.
     - Ты её не получишь, - прошептала я. Удо улыбнулся непонятной, загадочной улыбкой, его холодные глаза, казалось знают всё на свете. – Никогда ты её не получишь, - повторила я, стараясь уверить в происходящем саму себя.
     - Принц так умён, - Удо встал, выпрямился и невидящим взглядом посмотрел мне под ноги, - и глупость его не знает границ. Он глух, как раб своих глаз, но всё же имя он не угадал. Монах Филипп – слепец, но он не поверил бредням наследника, слетевшим с твоих уст, Аннушка. Старый дурак подумал, что я его проверяю. Ещё бы, ведь он знал фон Милош с детства. Там, в таверне, я не мог допустить, чтобы кто-то прикоснулся к тебе… Мне пришлось отравить этого человека. Как смешно было видеть, что наш прекрасный, добрый, умный принц принимает принцессу за слугу…
     - О чём ты?! – крикнула я, глотая слёзы. Удо повернулся к стеклу и провёл по нему рукой. Внутри что-то замелькало, постепенно на стекле стал прорисовываться смутный образ, а волшебник, загородивший стекло собой, всё говорил и говорил, не переставая:
     - Фон Эйбен влюблён… как смешно. Как глупо: он влюблён в мою невесту. А телохранитель доказывает, что Янош – предатель, только потому, что тот убил следопыта… А он говорил правду… а принц, который всем лгал, ему не верит… Смешно. Янош ведь сразу что-то заподозрил, Аннушка. Но у него в голове не могло уложиться, почему кто-то выдаёт себя за тебя, - Удо постучал себя по голове, закашлялся, а потом продолжил. – Старый король Ловеран хорошо придумал: было сложно поменять вас местами. Так же сложно, как внушить всему королевству, что Кеслер – всего лишь маленькая, страшненькая девочка, мать которой прибыла из дальних стран. А Милош – телохранитель, ангел с неведомой силой, которому поручено охранять самую сильную волшебницу королевства. А от кого охранять? От меня! – Удо перешёл на крик. – Ты говоришь, что Анна Кеслер никогда не попадёт ко мне?! Хочешь увидеть портрет моей невесты, намалёванный старым полоумным монахом десять лет назад?! Так смотри! Смотри и не дай обмануть себя! Десять лет ты носила чужое имя!..
     Удо отошёл от стекла, открывая предо мной ставший чётким образ. На меня смотрела девушка с короткими белыми волосами и карими глазами. Она была одета в белое подвенечное платье, на белых щеках играл неправдоподобный румянец, она наигранно улыбалась. В портрете было так сложно признать себя, но было очевидно – там была нарисована именно я. На фоне, за белой колоннадой был осенний пейзаж: кровавое солнце садилось за окрасившийся бардовым лес.
     Волшебник опёрся локтями о моё кресло и, нагнувшись, прошептал:
     - Узнаёшь? – его леденящий душу голос, обжёг своим дыханием. Слово показалось змеиным шипением, картина, обстановка и сам Удо слились в одно пятно, когда я упала в обморок…

     Когда я очнулась, мои руки уже не были связаны, в окно светили ярко две луны. Удо возился у камина, пытаясь разжечь огонь. Я огляделась и поняла, что в башне не было двери, и хотя я прекрасно помнила, что попали сюда мы именно через дверь, никаких следов входа, выхода или попросту люка не наблюдалось. Я тихо встала и подошла к окну. Узкое, в него невозможно было пролезть взрослому человеку; оно выходило в сторону города. Внизу, насколько я могла разглядеть, на улицах было пусто. «Значит праздник уже закончился», - подумала я и про себя прибавила: «значит, они уже начали меня искать». Словно прочитав мои мысли Удо проговорил:
     - Они начали искать тебя, не беспокойся. Но мы успеем. До утра они сюда не проникнут, а при последней утренней звезде мы совершим обряд, – он подошёл сзади и взял меня за руку.
     Я выдернула кисть и отошла в сторону, сердцу было тесно, оно не умещалось у меня внутри и хотело вырваться наружу. В голове бился вопрос, и я не могла не задать его:
     - Зачем это тебе?!
     - Я влюблён, - ответил Удо, отворачиваясь к камину.
     - Я тебе не верю. Я знаю, теперь знаю, что это не так.
     - Ты всё вспомнила? – Удо встревожено посмотрел на меня. Постепенно я начинала осознавать, что происходит, вспоминать ту ночь, когда мы бежали. Я чётко вспомнила отца Ани, открывшего портал. Передо мной вдруг всплыли картины моего детства; всё, как в тумане, но главное я помнила – Удо хотел жениться на мне не просто так.
     - Я помню, как мне сообщили о твоём намерении. Я помню лицо моей матери, когда отец сказал ей, зачем тебе это надо, но я никак не могу вспомнить, зачем…
     - Что ж, - он обречённо вздохнул и подошёл к окну. – Подойди сюда. Что ты видишь? – он показал мне на город.
     - Город, дворец… - начала перечислять я. Удо затряс головой:
     - Нет, нет! Смотри дальше, смотри на всё.
     Я вглядывалась вдаль, но ничего не видела. Я опустила глаза на очертания города, но вдруг словно что-то сверкнуло в моей голове:
     - Саурваль, - прошептала я.
     - Совершенно верно! – согласился Удо. – Правильно! Правильная пятиконечная звезда, а мы…
     - В самой вершине, - закончила я. – Это гигантский портал!..
     - Будет, как только мы станем мужем и женой, - с гордостью заключил Удо. – Твой отец, герцог Кеслер, был поистине великим волшебником. Куда более великим, чем герцог фон Милош и граф Эдельвейс вместе взятые. Они лишь развили идею, которая хранилась в вашей семье не одно поколение. Тем более, что это твой прадед построил этот город, заложил его в форме правильной пентаграммы. Уже тогда был известен тот мир, и он хотел, чтобы они стали нашими друзьями. Для этого он построил большой портал, но не смог осуществить свой замысел – для того, чтобы открыть его, понадобилась бы огромная волшебная сила. Больше той, какой обладаю я, больше той, какой обладаешь ты, но вот вместе… Мы сможем это сделать.
     - Но ты ведь не дружбы хочешь, - прошептала я, глядя ему в глаза. – Ты хочешь править… Чем? Этим королевством? Этой планетой?
     - Зачем мне малая часть, когда я могу получить власть над обоими мирами?! – прогоготал Удо. – Я наводню тот мир волшебством, а этот – техникой, и никто во всей вселенной не сможет мне помешать. Мы будем править в самых развитых мирах, они объединятся под нашей властью!..
     - Никогда, - проговорила я, давя в себе отвращение к этому человеку. – Король, Кардинал, Тезарус этого не допустят!..
     - Никто ничего не поймёт! Не успеют понять. Этим утром мы откроем портал! Мои войска уже готовы, они ждут за лесом.
     - Тот мир тебя не впустит… - я искала малейшую зацепку, чтобы убедить Удо в том, что ничего не выйдет.
     - Пока я тебя искал, я выяснил одну маленькую немаловажную деталь, - Удо ненадолго умолк, выудил из-за пояса маленький мешочек с бело-золотистым содержимым. – В том мире нет «часов». Они даже не заметят, как я их завоюю, - проговорил Удо, нарочито растягивая слова.
     Моё сердце упало, глухо стучала в мозгу мысль: как же мама, Танька, отчим, Юмэ? Что случится с городом и со всеми его жителями? Даже если замысел Удо не удастся до конца, жизнь обоих миров будет навеки сломана, повёрнута в другое русло.
     Удо подошёл к своему столу и начал мешать ингредиенты в какой-то плошке. Я смотрела в окно, и тут мне в голову пришла совершенно дурацкая, ничем не оправданная мысль. Я сдёрнула с шеи накидку и на вытянутой руке просунула её в оконный проём. Пальцами на стене с подветренной стороны я нащупала острый выступ и, надеясь на удачу, зацепила за него кусок ткани. Из-за сильного ветра, разыгравшегося к ночи, я не знала, сколько продержится мой шарф, но, во всяком случае, смела хотя бы надеяться, что этого времени хватит, чтобы кто-нибудь его заметил.
     Предпринимать что-либо ещё я не решалась – Удо, и правда, был великим волшебником и, вполне вероятно, соверши я ещё что-нибудь, он забыл бы о своих тёплых чувствах и покалечил бы меня в пылу гнева. Я тихо стояла у стены и украдкой выглядывала в окно – не заметит ли какой-нибудь прохожий мой тайный знак, но увы, никаких прохожих не было и в помине. Украдкой надеясь, что ветер не переменится, я прошла по комнате, потирая затёкшие запястья.
     В мрачной башне не горело ни одной свечи, костёр в камине почти не грел, становилось очень холодно. Придворный волшебник копошился за своим столом, изредка поднимая на меня глаза, он довольно усмехался. Помимо стола и кресла, в помещении была пара книжных шкафов, забитых старыми фолиантами. У стены стоял полуразвалившийся диван, в углу кто-то копошился.
     Время тянулось нескончаемой лентой мыслей: я думала, думала, думала… Что же предпринять? Как назло, в голову не лезла ни одна умная мысль. Аня наверняка бы уже давно что-нибудь сделала. Ну что, что? Ударить его по макушке чем потяжелее? А как потом выбраться из башни? Да и Удо не казался мне таким уж слабым, никчёмным старикашкой. Хотя в тот момент он был будто зачарован – ни на что не обращал внимания, всё бурчал себе под нос какие-то заклинания и перемешивал порошки.
     Как я могла так глупо попасться? Почему не вспомнила ничего раньше? Да и тогда я не очень хорошо сознавала, что же произошло. А ведь он говорил, что я – великая волшебница… Маг с полной амнезией, лучше не придумаешь.
     Прошёл не один час, когда Удо, кряхтя, выпрямился, взял в руки пиалу с полученным порошком и подошёл ко мне. Я оглянулась в сторону окна – светало.
     - Как только частички моего порошка упадут на улицы Саурваля – произойдёт необратимое, - проговорил он и сунул мне в ладонь горсть содержимого пиалы. Она неприятно жгла руку и я хотела её бросить, как Удо произнёс:
     - Если ты выбросишь это без должного заклинания – больше никогда не увидишь белый свет и всех, кто находится в миле отсюда. Подумай хорошенько – где-то рядом бродят этот кретин принц и твоя телохранительница.
     Я сжала кулак, с ненавистью глядя ему в глаза.
     - Вот и умница, - проговорил Удо.
     - Я всё равно не выйду за тебя, - сквозь зубы прошипела я. – Я не стану тебе помогать.
     - Что ты?! - Удо усмехнулся. - Обряд чёрной магии, совершённый вместе, – крепче любых уз…
     - Я ни за что!..
     - Это большие ворота; чтобы открыть их, надо будет призвать сильного демона, и поверь, ему всё равно, будешь ли ты произносить заклинание вместе со мной или просто стоять рядом. Саурваль – не невинный портал, он станет границей слияния двух миров. А тебе надо будет лишь бросить горсть над городом в присутствии демона и тем самым освободить свою силу, - елейным голосом проговорил волшебник, беря пригоршню порошка в свою руку, второй он взял мою.
     - Я не разожму кулак, - уверяя скорее себя, чем его, произнесла я. Порошок всё сильнее и сильнее жёг ладонь и пальцы.
     - Посмотрим, - Удо осторожно открыл свою ладонь, боясь рассыпать песчинки. Только тогда я заметила, что вся его правая рука была испещрена маленькими нарывами и ожогами:
     - Ты сгоришь заживо, никто не выдерживал этой пытки. Ты уже это чувствуешь, да? Небольшое покалывание, мерно нагревается рука, становится жарко, боль удушлива, сложно дышать и это – лишь начало. Я ставил много опытов, - произнёс он это таким ледяным голосом, что я сразу поняла – он ставил их не на себе, - люди умирали в муках, отторгались ткани руки, предплечья… они сгорали, - описывал он и спокойно улыбался. – Небольшая доза – недостаточно для того, чтобы открыть врата или устроить большой взрыв, но… Они сгорали сначала медленно, а потом, как головешка – пшик - и человека нет. Сначала, как я уже говорил, в пепел превращались конечности, потом… Продолжать? – он внимательно смотрел на меня, изучая каждое движение.
     Я зажала рот свободной рукой, к горлу подступил комок. Я не могла сказать точно – от чего меня вдруг затошнило – от того ли, что сказал мне этот человек, или оттого, что он находился со мной в одной комнате, дышал одним воздухом. Волшебный порошок во вспотевшей ладони всё больше нагревал кожу между пальцами, он, казалось, проникал в каждую клеточку и жёг уже изнутри. Мой пустой желудок надрывался, жалобно урча, по щекам катились слёзы, волосы прилипли ко лбу.
     - Ну хватит! – рявкнул Удо и, схватив меня за руку, потянул в сторону. Мы встали перед окном, в лицо подул свежий утренний ветер. Я подумала, что шарф, наверное, уже сорвался и летает теперь где-нибудь, гонимый потоками воздуха. Возможно, он летит по направлению к восходящему солнцу и мне до него теперь так далеко.
     А как хотелось бы стать маленькой, как птица, обрасти перьями, обзавестись крыльями, и улететь отсюда куда глаза глядят. Или просто вспорхнуть на подоконник и, даже не обернувшись, ринуться вниз. Это уж точно лучше, чем стоять тут и ждать, что ещё предпримет, чтобы сломать твою судьбу, совершенно, если разобраться, посторонний человек.
     Я ещё раз посмотрела на Удо, он бормотал себе под нос что-то невнятное, взглянула в окно – там в предрассветном полумраке высоко на небе догорала тускнеющая звезда. Затем я опустила глаза на зажатую ладонь – отпустить и всё кончится… Но кончится ли? Даже, если каким-то неимоверным способом мне удастся спастись, то как я выберусь из развалин, и как потом смогу жить?.. Ответ пришёл внезапно, как всегда бывает в подобных ситуациях. Обычно абсурдный, его либо сразу же отметают, либо просто не принимают в расчёт в поисках другого выхода. У меня другого не было. Возможно, боль и правда будет непосильной, но я не разожму пальцев – так я твёрдо решила.
     Тем временем Удо закончил своё заклинание и в молчании посмотрел за окно. Там творилось что-то непонятное. Прямо перед башней из ниоткуда образовалось облако. Тёмное, как грозовая туча, но совсем крошечное. Так в диснеевских мультиках рисовали появление джинна. Облако разрасталось на глазах. Не прошло и пяти минут, как оно накрыло большую часть Саурваля. Маленькое когда-то, теперь оно заполонило собой всё небо над головами, поднялось намного выше башни и теперь громовыми раскатами и вспышками молний озаряло округу. И хотя из-за небольшого размера окна я не имела возможности лицезреть всю картину – сомнений не возникало: она, и правда, была фантастической. Словно гигантский купол развернулся над городом, он давил своей мощью и размерами. Становилось трудно дышать под такой массой чёрных облаков, казавшихся монолитными. В поиске укрытия я отстранилась дальше в комнату – одна из молний блеснула совсем рядом с окном. Я не знала, могло ли такое быть в природе – но готова была поклясться – словно некто обрушил свой сверкающий меч чуть более, чем в метре от оконного проёма. Вдруг в комнату влетела небольшая искорка. Она, как каучуковый мячик, облетела всю комнату, отскакивая от стен и потолка, потом снова вылетела в окно и юркнула куда-то вниз.
     Удо крепче сжал мою руку, а мне почему-то захотелось собраться в комочек в каком-нибудь дальнем углу и не видеть того, что должно было произойти дальше. Я чувствовала, это будет нечто такое, чего я никогда не видела раньше, нечто, что должно повергнуть в ужас. В мозгу почему-то громыхал «Dies Irae» Моцарта, а глаза со страхом ждали появления демона, как на картине Врубеля.
     И вдруг, когда напряжение немного спало, раздался громогласный, протяжный, леденящий кровь вой. Будто земля разверзлась под ногами, на столе ходуном заходили склянки, книги попадали с полок, но это было лишь начало. Нечеловеческий стон наполнил комнату, он чудился таким материальным, что, казалось, протянешь руку - и пальцами ощутишь колебания в воздухе, ладонью зачерпнёшь всю боль, струящуюся вместе с этим звуком.
     Внезапно он прекратился, и прямо посредине комнаты из зеленоватого пламени нам навстречу вышел человек. Удо поспешил преклонить колени, и я смогла разглядеть гостя. Он был одет в тёмный костюм, поверх которого чёрными складками до самого пола струился плащ. Человек был лыс, но при этом, как я смела предположить, молод – по крайней мере, выглядел он лет на тридцать. В глазах пришельца была чернота, во рту тоже не было видно ни зубов, ни языка – одно сплошное зияющее жерло.
     Он сделал шаг в сторону и сел на то кресло, в котором недавно сидела я, глубоко вздохнул и, поворачивая голову, оглядел всю каморку. Удо, наконец, встал, оправил на себе одежду и подошёл к демону.
     - Я сделал всё, как вы мне велели, нашёл ту, которая прибавит сил и…
     - Много же времени тебе на это понадобилось, - почти что безразлично ответил демон. – У нас, в аду, уж на что время течёт незаметно, а даже я успел заскучать.
     Сколько, говоришь? – спросил демон и заёрзал в кресле.
     - Ч-что, сколько? – от волнения немного заикаясь перепросил Удо.
     - Сколько веков тебе понадобилось, чтобы найти подходящую кандидатуру, - немного повысив голос, уточнил демон.
     - В-всего десять лет… - произнёс придворный волшебник и не преминул в конце добавить:
     - Но я не искал кандидатуру, я её ловил.
     - Забавно, - демон откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся. От этого его смеха стало не по себе. - И что же, сейчас ты готов? – Удо утвердительно кивнул.
     – Ну, хорошо, теперь, я так думаю, нам стоит обсудить все стороны нашей сделки. Я делаю так, чтобы весь этот городишко вместо того, чтобы взлететь на воздух, как только ты обрушишь на него свой порошок, превратился в портал. А ты гарантируешь, что все души, которые погибнут в затеваемой тобой войне, попадут ко мне. Учти, там может быть и твоя. Ты согласен?
     - Да, - Удо коротко кивнул.
     - Договор мы с тобой уже подписывали, дублировать не будем, - деловито сказал демон и встал с кресла. Он обошёл нас, повернулся спиной к окну и ещё раз посмотрел на Удо:
     - Ты псих, ты знаешь?
     - Я вас не понимаю, - спокойный, Удо говорил с ним как равный. Теперь ничто не могло помешать его замыслу – он был в этом уверен и мог позволить себе говорить так даже с самим исчадием ада.
     - Столько людей, столько душ… - промолвил демон неоднозначно. – И всё ради одной цели. Сколько людей до тебя шли на подобные сделки. Но ради чего на этот раз? Ради власти или ради неё? – он кивнул на меня.
     - Вы отказываетесь от нашего договора? – непонимающе проговорил Удо.
     - Даже если бы захотел - ты не нарушил пока ни одного пункта. Я просто хочу понять: кто-то гнался за знаниями, кто-то следовал похоти, другие просто хотели мести или денег. Чего хочешь ты?
     - Всего, - коротко ответил Удо. Его глаза в тот момент способны были испепелить кого угодно.
     - Да? – демон отвернулся и шагнул к окну. Прямо в стене перед ним заиграло зелёное пламя. – Ты очень тщеславен, но руководствуешься скорее самолюбием. Не забывай, если войны не будет – я заберу твою душу, - с этими словами он шагнул в огонь и исчез.
     Постояв недвижимыми с минуту, мы оба ничего не говорили. Потом волшебник потянул меня в сторону, схватил свободной рукой за ту, в которой я держала порошок и высунул на улицу.
     - Ты разожмёшь пальцы, - сквозь зубы процедил он.
     - Ни за что, - ответила я и сильнее сжала кулак. Жар распространялся от кисти к плечу, становилось больно.
     - Ты сделаешь это, - повторил он и сжал своей костлявой рукой моё запястье.
     - Нет, - вырвалось откуда-то изнутри меня.
     - Открой руку! – завопил он, но в его голосе я услышала маленькую неуверенность. – Ты погубишь себя!..
     Я лишь сильнее трясла головой, пытаясь выкинуть из неё мысли о том, что сейчас сотни раскалённых жал впиваются мне в руку.
     - Никогда, - прошептала я, прижимая свободную ладонь к глазам. – Лена, Леночка, ну где же ты? – едва не плача, в полузабытьи стонала я.
     - Она не придёт! – надрывался Удо. – Разожми пальцы! Ты погубишь нас обоих…
     - Лена! – раздалось в комнате, но я знала, что прокричала это не я. Мы с Удо резко обернулись.

Лист двенадцатый

Первый придворный волшебник

     В образовавшийся в стене проём вошла моя телохранительница. Она держала наготове клинок, и хотя одета она была во всё тот же вечерний костюм, всё лицо её было перемазано сажей. Вслед за ней, направляя свою шпагу на придворного волшебника, в помещение вошёл Кирилл, за ним Ян, Фиона и Макс; Кэт вошла последней.
     Медленно проникая внутрь, они окружили нас с Удо. Я почувствовала, как он извлёк из-под мантии нечто острое, и теперь лезвие упиралось мне в бок. Второй рукой, той, в которой у него был порошок, он прижимал меня к себе, держа за горло.
     - Вот и вы! – злорадно, но с ноткой отчаяния в голосе проговорил он. – Но как?..
     Я заметила в руке у Яна мой шарф, он намотал повязал его на локоть и теперь с ненавистью смотрел на Удо.
     - Шарф, - промямлил себе под нос волшебник и крепче притянул меня к себе. – Я вижу, ты не растерялась. Ну да ничего, это вам не поможет.
     - Отпусти её, - проговорил Кирилл, делая шаг вперёд.
     - Назад! – истерично завопил маг. – Назад, или я её убью!
     Кирилл медленно отступил назад:
     - Ты же понимаешь, что всё кончено, - проговорил он, не сводя глаз с Удо.
     - Ничего ещё не кончено. Всё только начинается. Сейчас вы отойдёте вон к той стене. К той стене, я сказал! – прокричал Удо. Ребята послушно отошли. –
     Положите оружие на пол и не вздумайте делать глупостей, - прибавил он.
     Все повиновались сказанному. Не колеблясь, и, как один, не сводя глаз с противника, все следовали указаниям Удо.
     - И не вздумайте баловаться с «часами». Я всё равно быстрее. А теперь, - он немного отодвинул лезвие от меня, и я смогла более-менее спокойно вздохнуть. Удо потянул меня в сторону окна и снова высунул наружу мою руку. – Отпусти! – прокричал он.
     - Нет! – в ответ не пойми ему, не пойми той боли, которая одолевала меня, прокричала я. Вместе с моим голосом, по комнате прокатился раскат грома. В окно снова влетела знакомая искра, и снова она, лишь только промелькнув в комнате, вылетела наружу.
     Опять раздался душераздирающий стон, только в этот раз он был куда страшнее предыдущего. Он леденил сердце, заставлял трястись поджилки. Не ожидавшие ничего подобного, ребята в углу тревожно переглядывались. Когда стон стих, в комнату из зелёного пламени вошёл демон. В его глазах, как никогда спокойных и холодных, зияла пустота. Это был тот самый гость, который навещал нас минут пятнадцать назад.
     - Я пришёл за тобой, - монотонно проговорил он и подошёл к нам с Удо. Он протянул руку, отстранил меня от волшебника и произнёс:
     - Ты можешь бросить порошок, ты мне пока не нужна.
     Послушно, не смея ничего добавить, я разжала ладонь. Мокрая от пота горстка пекла, принявшая форму моей ладони, сжатой в кулак, упала на каменный пол и тут же испарилась – как и сказал демон, ничего не произошло.
     Я посмотрела на свою руку – вся красная, кое-где виднелись волдыри-ожоги, и, давя желание расплакаться от жалости к самой себе, я прижала к себе красную ладонь.
     - Вот и всё, - проговорил демон и направился к Удо, протягивая к нему руки. Он взял его за плечи и посмотрел в глаза.
     - П-п-почему? – трепеща перед демоном, проговорил Удо.
     - Ты не выполнил основной пункт нашего договора – не начал войны. Более того, ты даже не вторгся в тот мир.
     - Но я не успел… Мне помешали… Мне нужно больше времени!..
     - У тебя было время. Десять лет.
     - Я был беспомощен, я искал, я ловил…
     - Неужели ты ничего не понял? Ты уже ничего не сделаешь. Ты не смог, она не разжала бы руку ни при каких обстоятельствах. Ты проиграл этот кон, придворный волшебник, и тебе уже не выиграть игры, - демон улыбнулся. – А ставка – жизнь…
     - Ты знал, - глядя на него исподлобья, проговорил Удо. – Тогда, пятнадцать минут назад, ты знал, что ничего не выйдет.
     - Каждому надо с чего-то жить, - демон улыбнулся. – Я не смог получить тех душ, но сейчас со мной пойдёшь ты.
     - Ты прав, я уйду с тобой, но я уйду не один!.. – промолвил Удо, и краем глаза я уловила движение его пальцев.
     Всё вокруг озарилось белым светом, я почувствовала, что теряю собственное тело. Вздох показался таким громким, и всё вокруг застыло неподвижно.
     Я огляделась: все вокруг, включая демона, стояли неподвижными статуями. А в дециметре над землёй так и застыл пригоршней в воздухе белый порошок, выброшенный Удо.

     Не зная, что делать, я стала метаться по комнате. Сначала хотела взять плошку и поймать порошок в воздухе, но, вместе с тем, я боялась к нему притрагиваться. Тогда я обернулась, сделала пару шагов по направлению к ребятам – ближе всех ко мне стоял Макс. Я задрала рукав на его левой руке и наклонилась над часами. Я уже нащупала пальцами маленький выступ, который следовало бы нажать, как вдруг меня остановили:
     - Не надо, - проговорил тихий уверенный голос.
     Я обернулась, сзади меня стоял старик в длинном зелёном сюртуке. Он опирался обеими руками на тоненькую высохшую жердь – тросточку. Старик смотрел на меня подслеповатыми, голубыми, как небо, глазами. У него была длинная седая борода до пояса, на голове остатки волос прикрывала аквамариновая вышитая бисером тюбетейка.
     - Кто вы? – спросила я осипшим голосом.
     - Первый придворный волшебник, - улыбнувшись, проговорил старик.
     - Тезарус…
     - Вот мы и встретились. Долго же ты шла ко мне. Зачем? Ты знаешь?
     - Я хочу попасть домой, - ответила я. – Я и Аня, то есть Лена, хотим попасть домой.
     - Ты дома, - проговорил Тезарус, и мне показалось, что мы говорим с ним на разных языках.
     - Нет, - я тряхнула головой. – Вернее да, но там – моя жизнь, мои друзья, семья, всё что я знаю… там.
     - Увы, - волшебник тяжело вздохнул, - но всё, что ты раньше знала, всё, чем владела, тебе уже не принадлежит. Другие обстоятельства.
     - Что вы хотите сказать?
     - Разве сможешь ты жить там теперь? Я отправлю тебя – нет никаких возражений. Конечно, если ты захочешь. Но учти – ты не сможешь там никому ни о чём рассказать, никого ни о чём спросить, а ведь ты ещё не всё вспомнила. Это будет мучить тебя до конца жизни. Ты этого хочешь?
     - А мама? А Юме?
     - К сожалению, мне не довелось знать ни твою мать, ни герцогиню фон Милош – тогда я ещё не занимал этого поста. Я и в страну прибыл всего через полгода после случившегося, а мой предшественник не очень-то спешил делиться накопленным опытом. Как бы то ни было, учти, они отдали свою память за то, чтобы ты и Анна могли жить спокойно. Но мне почему-то кажется, они бы сделали это ещё раз, чтобы вы смогли жить спокойно на родине. Пойми, они теперь совсем другие люди, и хотя вы любите обеих, сомневаюсь, что было бы гуманно вытаскивать их из привычной среды сюда или лезть с навязчивыми воспоминаниями, которые уже превратились для них в ночные кошмары, там.
     - Что же мне делать?
     - Оставь их. Ты уже ничего не сможешь сделать.
     - Но они же будут волноваться, а я буду скучать.
     - Вот это в моих силах. Если ты не хочешь оставлять им даже воспоминаний о вас с Леной, я так и сделаю. Они не будут волноваться.
     - Но ведь тогда мы не сможем их навещать…
     - Я сделаю всё, что ты пожелаешь. В конце концов Кирилл – мой самый любимый ученик, он мне поможет, - волшебник подмигнул. – Им можно втолковать, что вы в заграничной поездке или что-то в этом роде.
     - А вернуть им память нельзя?
     - Нет, - Тезарус опустил глаза и покачал головой. – Да и стоило ли? Даже если фон Милош смогла бы оставить свой дом, насколько мне известно, твоя мать замужем, - я опустила голову в знак согласия.
     Воцарилась минута молчания. Я обошла комнату по периметру, заглянула в глаза каждой статуе. Тезарус тем временем колдовал над горсткой застывшего в воздухе порошка. Через пару мгновений он испарился, оставив после себя лишь струйку дыма.
     - Вот и всё, - Тезарус отряхнул руки и глянул на застывшего демона, - кроме Удо, ты сегодня никого не заберёшь.
     - А почему я не могу переместить в эту шкалу ребят? – вдруг спросила я.
     - А ты этого не можешь, - ответил Тезарус. – Ты не в состоянии переносить людей из шкалы в шкалу.
     - Но тогда в Ляуштрассе я перенесла Макса и Кэт, - начала я, но Тезарус знаком повелел мне молчать:
     - Это была не ты. Елена, - он кивнул на мою телохранительницу, - всегда была рядом.
     - Да нет же, - начала протестовать я, - вас же там не было.
     - Да, - согласился Тезарус, - не было. Но скажи, ты слышала свист?
     - Свист? Я не помню. Хотя, кажется да. Но этот свист издали часы на руках ребят. А что?
     - Вовсе нет, не часы. Это значило, что некто другой, находясь в шкале Брутуса так, чтобы ты не могла его видеть, перенёс их в шкалу Обратуса.
     - Но… Это же нереально! В шкале Обратуса я двигаюсь намного быстрее, чем в шкале Брутуса. Для них – я просто вспышка, они для меня – статуи. И потом, я же могу обходиться без часов!
     - Если ты можешь обходиться без часов – это ничего не значит. Я тоже могу, - он засучил рукав, на руке, и правда, ничего не было.
     - Но ведь стражники тоже… - проблеяла я, пытаясь хоть что-то возразить.
     - Как видишь, на поясе у меня тоже нет «часов», - промолвил Тезарус. – Как я уже говорил, переноситься без часов – дар редкий, но не исключительный. Вот переносить других – это да. Ты знаешь, почему фон Милош считалась самой лучшей телохранительницей? – я покачала головой. – Потому, что она живёт сразу в обеих шкалах, может перенестись в тот момент, в какой захочет. Вот сейчас ты думаешь, что она стоит неподвижно, как и все остальные, а ведь она просто нас слушает. Да, Лена? – он посмотрел на неё, я сделала тоже самое, но она не шевелилась. Видимо, по моему лицу пробежала довольная усмешка, ведь Тезарус мгновенно помрачнел, сделал шаг вперёд и, схватив Лену за руку, дёрнул её вперёд:
     - Ну хватит! – рявкнул он.
     Лена покачнулась, сделала пару шагов вперёд и, едва не упав, виновато уставилась на нас с волшебником.
     - Подслушивать некрасиво, - нравоучительно проговорил Тезарус и отошёл к окну.
     - Что это значит? – окончательно растерявшись, я не знала, что говорить.
     - Я просто боялась за тебя. Мне надо было доказать, что ты – это я, - начала оправдываться Лена, - так бы тебя никто не тронул. В этом ведь состояла задумка короля – если что, все бы охотились на меня. Вот я и решила: раз все знают, что Елена фон Милош может переносить людей из одной шкалы в другую, то ты должна как-то это сделать. Нужен был лишь повод, а там, в Ляуштрассе, такой случай выпал, - она пожала плечами.
     - Но почему я тебя не видела?
     - А ты меня и сейчас видишь только потому, что я хочу, - проговорила Лена и тут же опустила глаза. На мгновение она исчезла, а потом появилась у меня за спиной, я взвизгнула и отпрыгнула от неожиданности в сторону. – Это такой дар, - продолжила Лена, - в шкале Обратуса я могу действовать быстрее, чем все. Это как будто третья ступень. В шкалу Обратуса я переношусь, когда хочу, при этом перенос не сопровождается вспышкой, а для тех, кто остался в шкале Брутуса – я так и стою на месте. Очень удобно на экзаменах, - она подмигнула.
     - Да уж, - не зная, что сказать, я посмотрела на Тезаруса. Он пожал плечами, вроде «Я же говорил». Противно быть неправой. – Ну, и что будем делать?
     Лена отошла в сторонку и приняла соответствующее положение – руки вверх, глаза выпучены. Тезарус подошёл к отверстию в стене и взглядом показал мне встать на своё место. Я повиновалась.
     - Будем делать, что делали, - произнёс он и испарился.
     - Самое страшное уже произошло, - проговорила полушёпотом Лена и подмигнула.
     - Да, - согласилась я. Всё вокруг опять замелькало, я едва не потеряла равновесия от обилия красок, зарябивших перед глазами.
     Когда я открыла глаза, всё пришло в норму: статуи отмерли и теперь тревожно озирались. Удо, по всей видимости, ожидавший взрыва, даже присел от удивления, когда ничего не произошло. Демон на мгновение обернулся, посмотрел мне в глаза и, готова была поклясться, слегка улыбнулся.
     Он толкнул онемевшего Удо в возникшее за ним зелёное пламя и сам в нём исчез. Ребята осматривали себя и друг друга – все ли на месте, никого ли не покалечили. Лена подошла ко мне, мы держались за руки, готовясь принять на себя шквал вопросов, сомнений и разбирательств.
     - Была вспышка? – шептал Макс. – Кто-то перенёсся?
     - В чём дело? – непонимающе осматривала себя Кэт. – Был взрыв или нет?
     Как по уговору все разом посмотрели на нас. Я уже говорила, как это неприятно?..

     Вопросам не было конца. Мы находились в башне уже не один час и, прерывая друг друга, пытаясь заполнить пробелы, доказывали всем, что мы – совсем не мы, но при этом есть мы сами, только наоборот. Первым всё до конца понял Кирилл, он потом долго валил всю вину за возникшую путаницу на себя. При этом мы с Леной, путаясь в именах – всё таки десять лет звали себя по-другому – рассказывали о том, чего хотел достичь король Ловеран, как ему это удалось, да не совсем – хотя стражники, как и всё население, были в полной уверенности, что телохранитель – я, Удо прекрасно меня узнал.
     Потом Лена долго извинялась перед Яном. Долго не потому, что Ян не хотел её прощать, а потому, что вечно прерывал, пытаясь вымолить прощение для себя.
     Три телохранителя из свиты принца стояли как вкопанные, с открытыми ртами и вылупленными глазами, они не смели и слова вставить. Какие слова, когда мы только что разрешили, наверное, самую сложную головоломку, которую, тем не менее, кто-то составил.
     В общем, закончилось всё хорошо: Фиона обвязывала плечо Кирилла – он как-то умудрился пораниться, пробираясь в башню, Ян перевязывал мою несчастную ладонь моим же шарфом, а Лена по пятому разу пересказывала свои злоключения в этом мире Кэт и Максу, ни в какую не желавшим понять, как они – самые лучшие королевские телохранители - не смогли за целую неделю понять, что за ними кто-то неустанно следует. В конце концов, Лена со словами «Опыта маловато», махнула на них рукой и подошла ко мне.
     - Ну что, так и будем тут стоять или пойдём подыщем местечко поудобней? Мне лично уже надоело, да и холодно тут, - она потёрла руки. Макс, ни слова ни говоря, протянул ей свою куртку, и мы направились к выходу.
     После полумрака башни Удо утреннее солнце, пробивавшееся сквозь постепенно расходившиеся тучи, буквально слепило глаза. На улице, тем не менее, было маловато народу – да и те, что были, лишь с опаской поглядывали наверх, на небо.
     - Ну и куда? – спросила я, поглядывая на принца.
     - Во дворец, - ответил он, держа Фиону за руку. – Отец, я думаю, будет рад. Да и с Тезарусом всё надо обсудить. Славный старик, тебе понравится, - Кирилл улыбнулся.
     - Да, я знаю, - ответила я и, поймав на себе удивлённые взгляды моих попутчиков, прибавила шагу, направляясь к летней резиденции.